Грейте ладони звездами (СИ)

Доброе утро, поклонникам крепких напитков! - салютую я Доминику с улыбкой.

Тот смущенно приглаживает стоящие дыбом волосы на затылке, потом выдыхает себе в ладонь и кривится...

Я даже боюсь спрашивать, как я здесь оказался, - мямлит он безрадостно. - Помню только, как сидел в баре и вел пространные беседы с барменом по имени Фин...

Уже неплохо для начала, - усмехаюсь в ответ, борясь с желанием коснуться его небритой щеки.

Взгляд парня падает на вторую подушку рядом с собой и откинутое одеяло в ногах - вижу, как все это складывается у него в голове в целостную картину прошедшей ночи.

Не стоит переживать, - предупреждаю его возможные слова шутливой улыбкой, - никто не покушался на твою добродетель, можешь так и передать Ванессе. А лучше вообще ничего ей не говори, - заговорнически понижаю я тон своего голоса, любуясь целой гаммой эмоций, сменяющих друг друга на любимом лице. Наконец он опасливо выдыхает:

Я, наверное, наболтал тут невесть что... Даже страшно представить.

О нет, - нагло вру я с самой обезоруживающей улыбкой, - ты был само очарование, просто ангел во плоти.

Насмешка изгинает бровь Доминика недоверчивой дугой, прямо знак вопроса в действии.

Наверное, поэтому этот «ангел» ощущает себя так чертовски паршиво?! Голова раскалывается...

А я говорила, что так и будет, - вклинивается в разговор Ева, вытирая полотенцем вымытые волосы. - Вот, нашла в аптечке! - и она протягивает Доминику таблетку аспирина. - Стакан возьми сам на кухне.

Мы оба, наверное, представляем со стороны забавную пантомиму под названием «смущен, не знаю, как быть дальше», а Ева – хвала большим маленьким девочкам! - уже продолжает:

Я, кстати, хочу на завтрак французский омлет – меня твоя мама научила! - зыркает она в сторону парня озорным взглядом, - с салатом из помидоров, а ты что любишь есть по утрам?

Э... даже не знаю, - смущенно лепечет он, бросая на меня недоуменные взгляды. - Но французский омлет и... салат звучат вполне себе аппетитно...

Здорово, - провозглашает моя дочь, скручивая волосы в крепкий жгут и скрепляя его на затылке, -  в таком случае берусь за готовку, а вы можете... ну, например, прибрать постель...

Упоминание постели заставляет Доминика вскочить на ноги и пробормотать:

Прости, думаю, мне не стоит оставаться на завтрак... Неловко садиться за стол в таком виде, - он указывает на свою измятую одежду, - да и просто...

Ник! - его слова прерывает восторженный вскрик Элиаса, котрый как был в пижаме выскакивает из комнаты сестры и повисает у парня на шее.

Привет, парень! - Ник удобнее подхватывает мальчика за ноги.

Мы сегодня опять будем есть мороженое? - c надеждой в голосе осведомляется тот, заглядывая собеседнику в глаза.

Нет, мой милый, - решаю я спасти Доминика от допроса, - сегодня вы будете есть французский омлет с салатом,- хмыкаю я неловко, - а пока дяде Нику надо привезти себя в порядок и принять душ...

Да, ты сегодня воняешь! - честно выдает ребенок, морща нос.

Извини, парень, такого больше не повторится! - говорит ему Доминик, спуская мальчика на пол. - Джесс, я лучше пойду, - теперь он обращается ко мне, -  правда, как-то неловко вышло...

Куда ты пойдешь? - поспешно интересуюсь я. - Вчера ты сказал, что со всеми и всюду перессорился, - я многозначительно улыбаюсь. - Не глупи, мы будем рады твоей компании. Хотя бы во время завтрака...

Отпускать его не хочется абсолютно, надеюсь, что и ему не хочется уходить...

Можешь воспользоваться голубым халатом, - инструктирую я парня, отправляя его в ванную, - он мой... и чистый, - решаю присовокупить я. - Если хочешь, могу дать чистую футболку и джинсы...

Ник окидывает себя оценивающим взглядом и утвердительно кивает. Ни один из нас ничего не говорит о том, чьи это могут быть вещи, но по лицу Доминика я понимаю, что эта мысль проносится и в его голове... Я отправляюсь в дальнюю комнату, на время ремонта заменяющую нам склад, и выуживаю из-под завалов коробку с именем мужа на крышке: мне не хватило решимости избавиться от всех его вещей разом и я сохранила несколько футболок и джинс как память о нем. Казалось кощунством выбросить все его вещи в одночасье, словно такого человека, как Юрген Керрнер, и не существовало вовсе...

И вот я намерена поделиться этими вещами с мужчиной, который занял место мужа в моем сердце...

Я подношу чистые и отглаженные вещи к своему лицу, словно пытаясь вернуть память о мужчине, которого когда-то любила, но ощущаю лишь еле заметный цветочный аромат ополаскивателя и... ничего более. Эти вещи обезличились, стали просто грудой одежды, за которой уже никто не стоял.

Я уже и забыла, когда за завтраком в нашем доме бывало так весело: Ева приготовила отличный омлет, который все мы наперебой расхваливаем, Элиас же продолжает вспоминать «мороженный турнир», и Ник обещает ему повторить нечто подобное, только теперь еще и в компании Томми. Все почти как прежде, когда еще не было той злополучной аварии и сиротливого стула слева от меня, который никогда не давал нам забыть о том, что мы с детьми потеряли. Но теперь на этом стуле сидит Доминик в слегка нескладно сидящей на нем одежде Юргена, и мы ощущаем странное воодушевление - я замечаю его в каждом из нас. Одним словом, это завтрак счастливых людей, не больше не меньше!

Из раздумий меня вырывает голосок дочери, сообщавший Нику о том, что сегодня у нас по плану поклейка обоев и лишняя пару рук нам бы точно не помешала.

Ева! - спешу возмутиться я. - Мы не можем заставлять человека с похмельной головой заниматься поклейкой наших обоев. Справимся сами...

Дочь, похоже, не воспринимает мое возмущение всерьез, поскольку тут же восклицает:

Неужели мой шикарный завтрак не достоин толики благодарности?!

Благодарностей уже было более чем достаточно, - возражаю я ей.

Но я правда, хотел бы вам помочь, - вмешивается в наши пререкания Доминик. - Ева права, лишняя пара рук никогда не помешает...

… лишь бы эти руки росли из правильного места! - дерзко обрывает его моя беспардонная дочь.

Ева! - вскрикиваю я смущенно. - Где твои манеры?

Она улыбается мне покаянной улыбкой и говорит, обращаясь к Доминику:

Уверена, твои руки растут из правильного места, просто шутка показалась уместной.

И они оба так заразительно смеются, что просто невозможно не последовать их примеру и не присоединиться к общему веселью.

Этот радостный настрой сохраняется весь этот длинный обоепоклеивательный день, который прерывает лишь краткий визит Пауля... Ник как раз мажет раскатанный кусок обоев клеем, когда  Пауль входит в комнату и вдруг замирает, заметив брата с кисточкой в руках. Они обмениваются хмурыми взглядами, а потом Пауль быстро говорит:

Я вижу, вам сегодня моя помощь не нужна... к счастью. У меня наметились кое-какие дела, уж извините. -  И уходит так быстро, что Ева даже обиженно сопит, что лишь подтверждает мои предположения на счет ее чувств к брату Доминика.

К вечеру, когда мы радостно обозреваем плоды своего совместного труда, Ева шутливо замечает:

Тебе, Доминик, повезло, что мы не выбрали обои с розовыми единорожками!

О, да, - отзывается он в тон девочке, -  не думаю, что смотрелся бы достаточно мужественно в комнате, полной розовых единорогов.

Зато здесь и сейчас ты смотришься достаточно гармонично!

Мы все неловко замолкаем – подтекст слишком очевиден для каждого, и Ник, не решаясь поднять на меня глаза, говорит, что ему пора уходить. Прощаться с ним кажется чем-то неправильным, это словно отсекать важную часть своего тела или вырывать здоровый зуб, но он быстро машет нам рукой и выходит за дверь. Но ровно через минуту снова появляется на нашем пороге: он забыл про брошенную около бара машину. В итоге мы выходим из дома вместе и продолжаем неловко молчать всю первую половину пути, пока Доминик наконец не произносит:

Я не совсем хорошо помню, что вчера говорил и как себя вел, но в любом случае еще раз прошу за это прощение.