Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)

— Вот как?

— Да. У него дома жил Константин, но потом там вышла какая-то история… — Александр почесал висок. — Кэм не следил за ним, и соседям приходилось постоянно отгонять эту рыжую лохматую сволочь от своей кошечки. — Жаклин улыбнулась. — Она им там то ли два, то ли три раза принесла выводки рыжих котят.

— Какая прелесть! — не выдержала девушка.

— Да уж, — Александр хмыкнул.

— Ну. Ну, и что дальше?

— Они потребовали от Прайса, чтобы он следил за своим самцом, и вручили ещё и котёнка, которого никто не брал. Кэм его назвал Зи и обоих перевёл сюда. Иногда он говорит, что это Роберт и Роберт Дауни-младший, — Александр улыбнулся.

— И ему разрешили их сюда перевести?

— Разумеется, нет. Но он выкрутился: завёл здесь мышей.

— Мышей? Здесь?! — Жаклин в ужасе округлила глаза и покосилась на пол.

— Да. Мышей. Купил в зоомагазине и выпустил здесь мышей, после пригласил санитарную службу их вытравить, — Александр замолчал, явно дразня свою спутницу и трусиху по совместительству.

— Н-н-ну… — та действительно замерла в ожидании разрешения ситуации.

— И они вытравили. И тогда он опять завёл мышей, — парень опять замолчал, улыбаясь.

— Александр! — гаркнула Жаклин, делая руками движение, будто желает схватить юношу за грудки.

— И их опять вытравили. А потом он кому-то там, в комиссии по надзору за животными намекнул, что, кажется, видел у себя в клубе крысиную нору, и ему выписали разрешение на перевод кошаков сюда, на этот адрес.

— Браво! — девушка пару раз хлопнула в ладоши.

Александр развёл руки в стороны.

— Это Кэмерон Прайс.

— А они кастрированы? — ни с того ни с сего спросила Жаклин.

Парень вмиг стал серьёзным.

— Хм-м-м, — почесал он кончик носа, — не думаю, что слово «кастрация» вообще присутствует в лексиконе Прайса.

— М-да, ты прав, — Жаклин смущённо улыбнулась. — Если что, он всегда сумеет договориться и выкрутиться, — тут же нашлась девушка.

— Даже не сомневайся, — юноша тоже улыбнулся, взял её за руку, и они двинулись дальше в следующую комнату, откуда всё это время доносилась музыка.

Вторая зала отличалась от первой только лишь тем, что это уже не был музыкальный салон, а скорее, музыкальная площадка. В торце, на сцене, играла группа из четырёх человек одетых примерно таким же образом, как и публика. Создавалось ощущение, что сами зрители заняли места за инструментами и, вероятно, это не так уж расходилось с истиной. Невысокого роста щупленький певец несмотря на свои скромные габариты, довольно сильным, хорошо поставленным голосом исполнял нечто очень сильно напомнившее Жаклин британцев из группы «Blue». Несколько человек вытанцовывали непосредственно перед сценой. Людей, кстати, присутствовало не очень много. Отнюдь. Девушке, повидавшей на своём студенческом веку немало переполненных лондонских пабов, показалось, что сейчас она в каком-то уютном домашнем санатории.

Александр подхватил лёгкую Жаклин за талию и практически поднёс к сцене, в самый центр танцевальной площадки. Она, засмеявшись, схватилась за его шею. Почувствовав, что она крепко держится, Алекс так крутанулся вместе с ней вокруг своей оси, что её оторванные от пола ноги взлетели в воздухе.

Пара принялась танцевать, а больше — дурачиться. У Жаклин конечности и «пружинки» болтыхались в пространстве, она хохотала как ненормальная, поскольку плохо ощущала себя, не чувствовала пол и от этого жутко терялась и смешно пугалась. Юноша, играясь с девушкой как с живой игрушкой почти всю песню, довёл её до состояния полуобморока. Она буквально обессилела от страха и хохота. Их уже рассматривали в упор, но и Александр, и Жаклин с радостью замечали, что вызывают взгляды полные любования и одобрения, но никак не осуждения и раздражения.

— Спасибо за танец, — разгорячённый Александр чмокнул в губки свою гуттаперчевую партнёршу, когда песня закончилась.

— Если это танец, то что, по-твоему, воздушная акробатика, — в ответ она потянулась и поцеловала его в щёку.

А в это время на сцену из зрительного зала поднялся какойто парень. Высокий худощавый в широких шерстяных штанах в крупную клетку, он взял у дальней стены гитару и перекинул её ремень через плечо. И теперь уже впятером музыканты заиграли композицию Карлоса Сантаны и Эверласта.

Услышав первые аккорды, Александр посмотрела на Жаклин вполне конкретным взглядом. Да и не взгляд это был вовсе, а вполне себе такое смелое, неприкрытое сексуальное домогательство. Наглое и откровенное.

Юноша, не отрывая от девушки глаз, одним небрежным движением стряхнул с плеч пиджак и бросил его на близстоящее кресло. После чего, улыбнувшись, опять вернулся к партнёрше и властным, собственническим даже, может быть, излишне картинным захватом, притянул её к себе. Та распахнула глаза в каком-то детском, наивном и наигранном испуге, после чего тоже улыбнулась. Александр наклонился к её лицу и легко чмокнул в губки. Но задвигавшись под музыку, о веселье они как-то сразу же забыли. Прижавшись к Жаклин всем телом, юноша наклонил голову к ней за плечо и, пальцами отодвинув волосы, поцеловал в шею. Долго. Даже неприлично долго. И всё. Жаклин этого хватило. Она буквально вжалась лицом в его рубашку на груди.

«Мой! Никому не отдам! — девушка глубоко и часто задышала. — Мой самый любимый, самый лучший человек на Земле! Люблю! Боже мой, как же я тебя люблю, мой милый, красивый единственный мальчик! Мой!»

А Александр, зарываясь носом ей в шею, уже буквально спрятал девушку в своих объятьях и от такта к такту всё сильнее стискивал в руках её маленькое щуплое тельце.

И вот после того как он забрался ладонями сзади ей под свитерок и, сложив руки крест-накрест, сжал в кистях её голую талию сразу выше пояса джинсов, они в танце развернулись так, что Жаклин, будучи повёрнутой лицом к входу, увидела в дверном проёме Кирка.

Мужчина стоял, замерев. Буквально застыв. К сожалению, девушка не могла достаточно хорошо рассмотреть выражения его лица, но этот окаменевший силуэт уже сказал ей о многом. А в это время ничего не подозревающий юноша провёл носом вдоль её шеи и продублировал этот же путь влажным языком. Жаклин специально сильнее откинула голову, облегчая парню доступ, и сквозь опущенные веки, как заворожённая, следила за Киоком.

Даже в таком полумраке мужчина уловил её взгляд и то ли не захотев играть с ней в гляделки, то ли сочтя, что увидел достаточно, то ли ему было просто некогда, но мистер Бикстер, не потревожив влюблённых, развернулся и вышел.

«Интересно, что сейчас будет? На что он решится?» — Жаклин со страху автоматически вжалась в Алекса, и тот обнял её за плечи и, наклонившись, поцеловал в кончик носа.

Музыка закончилась довольно быстро и, к удивлению публики, музыканты, не говоря ни слова, начали дружно снимать через головы ремни гитар и отключать аппаратуру.

Но эта зависшая неловкость длилась совсем недолго — из первой комнаты послышались тихие, несмелые звуки рояля.

Это были пробные наигрыши, разминка, но даже с первых аккордов чувствовалась уверенная рука мастера. Публика плавно, медленно, не спеша, как и подобает интеллектуальной и творческой тусовке, двинулась на звук.

За роялем сидел Кэмерон. В белых брюках, чёрно-синей рубашке в изящную тонкую светло-жёлтую полоску и в такого же цвета бабочке он выглядел даже лучше, чем на портрете в смокинге. Жаклин всегда знала, что мужчина и рояль — это очень сексуально. Но вот рояль и Кэмерон Прайс — это было что-то уже сверх её скромных возможностей.

Позу музыкант имел соответствующую той мелодии, которую наигрывал: расслабленную, непринуждённую и, можно даже сказать, вальяжную. Зайдя с МакЛареном чуть вперёд, девушка заглянула в лицо исполнителю и невольно заулыбалась: в уголках его губ играла гордая ухмылка.

Мужчина, очевидно, доподлинно знал о том впечатлении, которое производит на мягкие пластичные женские сердца сногсшибательный коктейль его вида за инструментом и его музыки. Но всё-таки глаз маэстро улыбка почти не коснулась. Что Жаклин натолкнуло на мысли об очень серьёзном его отношении к тому, что он играет, и на чём он это делает.