Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)

Александр обошел вокруг костра, взялся за тот самый мокрый конец того самого тонкого бревна и, к полнейшему удивлению девушки, начал им отодвигать горящие поленья в сторону. Причем он явно старался не просто их отодвинуть, а разложить в линию или даже полукругом, после чего накидал в этот полукруг ещё немного сухих веток. Жаклин сидела, боясь пропустить хоть что-то из сего действа — она уже начинала сгорать от любопытства примерно как этот самый костёр.

Разобравшись с этим, юноша подошел к зарослям лиственницы и, выломав несколько густых веток и сложив их вместе подмёл этим импровизированным веником остатки костра.

Жаклин молчала.

У них получилась площадка, по центру которой оказалось пустое место от костра, с одной стороны которого сейчас горели выложенные дугой поленья, а с другой — «стояла» их «лавочка».

Александр подошел, и молча подал руку своей девушке. Она уже привычно вложила свою ладошку в его, и в её глазах к вопросу прибавилось ещё и опасение.

Юноша потянул её вверх.

— Не бойся, — сказал он, заметив её боязливость, и, притянув в свои объятья, сильно прижал к себе. — Я же сказал, что всё будет хорошо, — шепнул он ей на ушко.

«Угу, — тут же подумала про себя англичанка, — только не уточнил, «у кого» и «когда».

А парень опять внезапно отстранился и за руку подвёл её почти к центру бывшего костра и, сделав пару шагов назад, встал прямо, вытянув руки вдоль швов, напротив девушки. После чего потянулся к булавке на своём плече, державшей подол килта сзади, и отстегнул её.

Жаклин перестала дышать.

Верхние полы килта сзади упали вниз, и после того как Александр высунул из-за пояса и передние, стал похож на юношу в женской юбке восемнадцатого века. Жак как под гипнозом потянула молнию пуховика вниз. Парень расстёгивал пуговицы на своём жакете — девушка спустила с плеч пуховик, после чего сняла его и кинула на рюкзак, оставшись в кашемировом платье. Жар от близкого огня, тепло от земли, где только что горел костёр, и холодный воздух заставили её просто потеряться в ощущениях.

Но это было только начало.

Александр скинул свой жакет и тоже метнул его на рюкзак. Жаклин начала расстёгивать пуговицы на своём платье. Юноша вытащил низ рубашки из-за пояса и, легко стянув её со спины, остался в одном килте, после чего быстро засунул руки под верхний слой пледа и отстегнул ремень. Ткань вместе с ремнём и спорраном тут же упала к его ногам, укутав сапоги эдаким облаком в клеточку.

Девушка даже забыла, когда моргала в последний раз. Но это не помешало ей окинуть словно прощальным взором чернеющие горы, тёмные воды вокруг и, раздвинув полы платья, снять его. У неё хватило соображения не бросать кашемир на рюкзак, а пока оставить его в руках, но, тем не менее, прикрываться им она не стала, а опустила руки вдоль туловища.

Оставшись только в сапогах и носках — хосах, (Жаклин почему-то вспомнила историю о банковском грабителе, который грабил банки нагишом, и поэтому никто из свидетелей не мог описать его внешность) Александр, выпутав из пледа ремень со спорраном, откинул их к «лавочке», а ткань стал расстилать прямо поверх ещё довольно горячей земли. Он сложил втрое свои двадцать три фута, таким образом, смастерив из них ложе, примерно, восемь на пять футов.

Жаклин аккуратно положила своё платье на «лавочку», после чего подошла к краю «ложа».

Юноша, встав рядом, молча посмотрел на её обувь. Девушка ту же скинула свои итальянские ботиночки с опушкой и в одних чулках ступила на килт.

Александр тоже скинул свои сапоги и присоединился к ней на ткани уже только в одних хосах, после чего, с лёгкой паникой в глазах, уставился на застёжки пояса на её чулках.

Улыбнувшись на манер довольной кошечки, она начала одну за другой отстёгивать клипсы пояса на кружевных ободках чулок, слегка поворачиваясь разными боками к огню, чтобы согреться, и спустила со своих ног прозрачный капрон. Александр снял последнее, что на нём оставалось, и остался стоять и ждать девушку. Хоть и было видно, что уже буквально из последних сил.

Та сжалилась над ним. Она быстро завела руки за спину и привычным движением расстегнула и скинула бюстгальтер, и откинула его на «лавочку» поверх платья.

Увидев её обнажившиеся груди, паренёк сжал губы в тонкую линию и сглотнул. Но стоял.

Девушка, поддев большими пальцами, стянула вниз пояс и, откинув его на край килта, с вопросом посмотрела на своего визави.

Тот стоял как вкопанный, но зато глаза «бегали» и «прыгали» по её телу не то как бешеные, не то как полоумные. Он «скакал» своими распахнутыми «тюльпанами» по её фигурке как ладья по шахматной доске.

Тогда девушка в такой же манере как и пояс, сняла трусики и тоже отложила их на край килта. И выпрямилась в ожидании.

Александр тяжелым взглядом, но с улыбкой, посмотрел ей в глаза и, убедившись, что она не дрожит и не ёжится от холода, двинулся обходить вокруг.

— Знаешь, — сказал он, зайдя ей за плечо, — а я ведь не шутил, — встав ровно сзади, заправил ей волосы за ухо и прошептал в него: — когда говорил, что хотел бы, чтобы тебя голую увидел хайлэндс. — Юноша придвинулся полностью к ней сзади, обняв руками за плечи и набрав себе полные ладони её грудей, прошептал на другое ухо: — Это была моя мечта, Сасенак, моя сексуальная фантазия. — Он очень сильно сжал её соски между указательным и средним пальцами.

Девушка стояла неподвижно. Ею овладело ощущение, что её не то выпустили в открытый космос, не то опустили на дно Марианской впадины. Это была как параллельная реальность — она не чувствовала ни себя, ни почву под собой, ни воздух вокруг. Как будто её сенсорика, устав фокусироваться на жаре и холоде, на наготе Александра посреди открытого пространства и на её собственной, «сломалась» и вырубилась.

А юноша, обойдя вокруг, приблизился к ней вплотную, взял её подмышки руками и медленно лизнул в щеку от линии челюсти до скулы.

— Малыш, — он легко поцеловал её губки, — побудь со мной. Побудь со мной свободной, слышишь? — он слегка потряс девушку.

Жак подняла на него завороженный взгляд. Девушка плохо соображала, что делает, но, приняв эту просьбу как руководство к действию, потянулась и, лизнув его торс прямо напротив своего рта, прижалась к юноше, обхватив его руками, и начала елозить и тереться об него всем своим телом. Тот ответил ей тут же и прижался сильней. Им не хватало контакта. Хотелось слиться телами полностью.

Это было начало даже не секса, и не занятия любовью, это был какойто танец, обряд, посвящение. Всё происходящее наталкивало Жаклин на мысль, что Алекс посвящает её, свою любимую женщину, в какое-то существо одной с ним крови. Она бы даже не удивилась, если бы её шотландец откуда-нибудь вытащил свой личный нож шотландский Sgian Dubh, надрезал им обоим пальцы или запястья и, приложив рана к ране, заставил произнести какую-нибудь клятву.

А между тем, парень, окинув взглядом костёр и убедившись, что тот горит вполне уверенно, опустился на корточки вместе с Жаклин, потом полностью уселся на килте, после чего лёг на спину, и, вытянув ноги и поправив свой эрегированный член, уложил девушку на себя. Она почувствовала животом его «маленького Александра» и потёрлась об него.

— Ф-ф-ф… — отозвался большой Александр и начал лихорадочно водить руками по её спине и ягодицам.

И Жаклин начала нежно, потихоньку покрывать поцелуями своё любимое лицо. Александр же, закрыв глаза, с наслаждением снова и снова зарывался руками ей в волосы на затылке. Девушка с удовольствием и довольно сильно укусила его за его идеальный подбородок.

— Всё время мечтала это сделать, — прохрипела она, отстранившись. Потом двинулась ещё чуть ниже и лизнула ключицу. После чего потёрлась носом о его сосок и вдруг, ни с того ни с сего, довольно сильно его прикусила.

— Ауч! — вскрикнул юноша больше от неожиданности, чем от боли, и схватил её за плечи.

— Нет! — отодрала девушка его руки от себя и раскинула их в стороны и немного так придержала, как бы зафиксировав их и дав Алексу возможность запомнить, как он должен их держать и дальше. — Только дёрнись, — вперилась она непробиваемым взглядом в своего горца, — и твои горы запомнят тебя надолго.