Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)

— Ах, ты… — прищурил тот свои «тюльпаны», — ты мне угрожаешь? — и в следующее мгновение она уже лежала под ним, прижатая его телом к килту.

— Что, не нравится тебе свободная Жаклин? — процедила она сквозь зубы и скептическую улыбку. — Это только начало, малыш, — и довольно сильно вцепилась ему зубами в плечо.

Александр, запрокинув голову, взревел на весь хайлэндс. Отодрав её от себя, схватил одной рукой за шею и уложил опять головой на плед.

— Джеки, не дразни во мне зверя. Тебе это может не понравиться, — прохрипел он, тяжело дыша.

— Я рискну, — пошевелившись под ним, девушка всё-таки извернулась и высвободила из-под его тела одну ногу, согнув в колене. Её ступня при этом оказалась в опасной близости от «маленького Александра», но не надавила на него.

Большому этого оказалось достаточно — он, зафиксировав её шею и левую руку, сел верхом ей на живот и даже оказался довольно тяжелым. Но Жаклин сдаваться не собиралась. Она со всей силы, на какую только была способна, хотела пнуть его под спину, но только лишь толкнула под задницу. Он чуть подпрыгнул, лязгнув зубами, и, получив таким образом небольшое ускорение, слегка продвинулся по её телу вперёд. Девушка тут же свободной рукой, проигнорировав его член, ухватила юношу за тот самый, парный, единственный наружно-внутренний орган в организме.

«Организм» застыл.

— Жаклин, это запрещённый приём. — Он всё ещё держал её шею, ибо она могла зубами дотянуться до его руки, а её левое запястье прижал к пледу.

— В любви и на войне… — и она опять пнула его ногой под зад.

— Фак! — услышали горы.

Парень, отпустив её руку и шею, молниеносным движением кинулся к её пальцам, зажавшим его мошонку, и, без труда разжав их, тут же ухватил её правое запястье. Но было уже слишком поздно — Жаклин, не в силах «взять хлебом», «взяла деньгами» и другой, освободившейся рукой схватила его «маленького Алекса». Пока горец разжимал и эту руку, девушка пыталась достать его левое предплечье своими пальчиками на правой руке с неплохими, вообще-то, коготками и всё норовила приблизить его руку к своему рту, чтобы укусить. И в это же время она максимально согнула теперь уже обе ноги в коленях и не забывала подталкивать молодого человека поближе к себе под задницу. И когда он пытался со всем этим справиться так, чтобы ничего не повредить ей, ибо легко мог бы голыми руками свернуть ей шею, она брыкалась и царапалась как дикая кошка.

— Ах ты… бидс… — юноша поймал обе её руки своими, сложил запястья себе в левую ладонь и, удерживая так и опёршись правой рукой о плед, наклонился и, придерживая торсом Жаклин в лежачем положении, всё-таки улёгся на неё всем телом и, превозмогая боль от очередного укуса в шею, который девушка не упустила шанс сделать опять, всё-таки нащупал свой член и как мог, придавив её таз, хоть она и пыталась им шевелить из стороны в сторону, и раздвинув коленями ей ноги, буквально воткнул в неё свой член.

— Фа-а-а-ак… — простонала Жаклин на вдохе. Задрав подбородок так, будто хватает ртом воздух, девушка счастливо и вымученно заулыбалась. Драчунья тут же расслабила все свои мышцы и потянулась и лизнула место, где отпечатались её зубы на его шее. Александр облокотился на плед по бокам её тела и поцеловал в губы, после чего разжал свою левую руку. Она тут же обвилась вокруг него и ответно поцеловала в губы. Оба тяжело дышали.

— А теперь покажи своему хайлэндсу, как ты умеешь любить, — прошептала Жак.

Ответом ей была кривоватая улыбка и первый сильный толчок.

— А! — ту же вскрикнула девушка и задохнулась. — Ещё! — прошептала она, выдохнув.

Александр сделал «ещё». И «ещё». И «ещё». Он делал это не быстро, останавливаясь каждый раз, когда был максимально глубоко внутри её тела до упора, как бы закрепляя каждый толчок, и делая ощущения от такого положения полными.

А потом ему «ещё» стало мало. Толчки пошли один за другим, и они оба тут же утонули в ощущениях.

— Вот так, сладкая! — выпихивал из себя парень, целуя её в губы и загоняя в неё свой член до конца. — Вот так! — слушали камни у берега. — Почувствуй меня, Сасенак, — услышала вода в Torridon.-Я люблю тебя, — донеслось до вершины горы.

И вроде бы всё это между ними уже было, их уже разрывало изнутри на части от нестерпимого удовольствия и захлёстывало чувство эйфории, что они сливаются в одно целое своими душами и составляют одно целое своими телами, но каждый из них мог поклясться, что ему ещё никогда, ни разу в жизни не было так волшебно-сладостно, как на этот раз, здесь, по центру озера Torridon.

Жаклин казалось, что ей ещё никогда до такой степени не хотелось почувствовать его внутри себя, а его руки и губы — на своих грудях, ещё никогда она с такой охотой, с таким желанием не открывалась ему, никогда так не тянулась за поцелуем, когда он наклонялся к ней, чтобы ласкать её всеми доступными способами. У девушки на глазах выступили слёзы.

— Люби меня, слышишь? — выдохнула она. — Всегда люби меня!

А Александр мог дать голову на отсечение, что ещё ни разу, проникнув в неё, не растворялся в ней до такой степени, чтобы всё его тело казалось ему каким-то одним «сосудом вселенского удовольствия», ещё ни разу он не «плавился» так от ни с чем не сравнимой неги — быть внутри любимой девушки.

— Всегда… — отвечал он, слизывая с её висков слёзы. — Что бы ни случилось, я буду любить тебя. Только тебя.

На этот раз он даже не пробовал бороться с собой — крики начали вырываться из него ещё до разрядки. От предчувствия, что его нутро вот-вот разорвёт от невыносимой сладости, а в голове мозг испытают на прочность салютом из залпов ни с чем несравнимого удовольствия, он начал кричать в это абсолютное, свободное, не ограниченное ничем пространство так, как будто шел к этому оргазму всю свою жизнь.

Его корёжило и било в конвульсиях как в последний раз. Он выгнулся дугой, отжавшись на руках и изливаясь в лоно своей женщины. Когда юноша огласил холодное, тёмное пространство над водой Torridon душераздирающим криком, и эхо его голоса, оттолкнувшись от ближайших гор, вернулось к ним на остров, он почти упал плашмя на Жаклин.

— Твоя очередь, Сасенак, — сказал он, даже не отдышавшись, и, не выходя из неё, раздвинул её складочки и слегка подразнил пальцем клитор.

Этого хватило — Жаклин дёрнулась так, что соскользнула с него тут же.

Она сначала схватилась руками за плед и сгребла его пальцами, но Алекс отцепил её руки от ткани, и девушка ухватилась за его плечи. И тоже выгнувшись дугой, выпятила грудь колесом и, запрокинув голову, и кричала и кричала раз за разом в черное небо хайлэндса.

— Да, Сасенк, да, — целовал её груди, ключицы и шею юноша. — Девочка моя, сладкая, любимая. Вот так.

Не справившись с эмоциями, стала вырываться из его рук Жаклин. Она озвучивала сладостные взрывы у себя внутри, пока её разрядка не подошла к концу.

После того как они затихли, Александр ещё долго лежал сверху, не желая прощаться с этим моментом. Даже если им удастся когда-нибудь в будущем всё это повторить, это будет уже ничто иное как фарс.

«Поэтому, лучше пусть этот случай останется единственным и неповторимым», — решил юноша.

Глава 34 Подводная лодка

Глава 34 Подводная лодка

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,

Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес,

Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,

Оттого что я тебе спою — как никто другой.

Я тебя отвоюю у всех времён, у всех ночей,

У всех золотых знамён, у всех мечей,

Я ключи закину и псов прогоню с крыльца -

Оттого что в земной ночи? я вернее пса.

Я тебя отвоюю у всех других — у той, одной,

Ты не будешь ничей жених, я — ничьей женой,

И в последнем споре возьму тебя — замолчи! -

У того, с которым Иаков стоял в ночи.

Но пока тебе не скрещу на груди персты -

О проклятие! — у тебя остаешься — ты:

Два крыла твои, нацеленные в эфир, -

Оттого что мир — твоя колыбель, и могила — мир!