Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)

Обреченно вздохнув, Жаклин опять принялась осматривать пейзажи.

Ночь. Ночью всё кажется другим: сколь визуально, столь и эмоционально. У ночи другая энергетика, другая логика, другая жизнь. Сейчас огромные горы высокого берега казались зловещими и враждебными, несмотря на свои всё такие же плавные и уютные очертания. Они будто нависли над озером, излучая некую угрозу и опасность. Но это не мешало им оставаться всё такими же красивыми. Особых слов заслуживала вода, которая смотрелась тяжелой, чуть ли не свинцовой. Ни луны, ни звёзд на небе так и не появилось, поэтому поверхность водоёма виделась матовой, а не глянцевой и казалась плотной, почти стоячей, будто это и не вода вовсе, а глицерин или соляная кислота. Если кратко, то для Жаклин в такой воде Лох-несское чудовище смотрелось бы очень логично и органично. Там ему самое место.

Катер обогнул большой полуостров, и когда узкий пролив между Shiеldeig и Torridon остался позади, Александр опять перешел на глиссер. Если туда они просто доехали, то оттуда — домчались или даже долетели. Девушка уже приготовилась высматривать впереди причал полуострова — «черепахи», и каково же было её удивление, когда юноша, увидев в свете фар тот самый остров — «сюрприз» с причалом — трамплином, направил судно прямиком к нему.

Жаклин, наученная предыдущим случаем странного поведения её восемнадцатилетнего капитана по отношению к этому острову сегодня днём, предвкушать не спешила.

«Сейчас опять объедет вокруг разок, да и причалит к тому… к «черепахе», — только и успела подумать она, как Александр существенно, и довольно резко, сбросил скорость.

Юноша, уже почти на холостом ходу, чуть проехав мимо причала — «трамплина», повернул какойто тумблер на приборной панели, и фары на спойлере же развернулись в противоположную сторону. Развернувшись сам и разглядывая из-за распахнутого чехла то, что творилось у катера перед кормой, работая рулём и газом, он медленно, потихоньку пришвартовал посудину к берегу. Увидев, что ему удалось не ударить катер о бетон, он с радостью на лице заглушил двигатели и тут же кинулся к швартовым канатам.

— Идём со мной, — вернувшись в рубку, сказал он завороженной Жаклин и протянул ей руку.

Девушка с распахнутыми глазами подала ладонь и пошла с ним к корме. У неё даже не нашлось слов, чтобы задать вопросы, вертевшиеся у неё на языке.

«Сюрприз. Надеюсь, сейчас будет сюрприз», — осторожно прогнозировала она про себя.

Увидев её ошалевший взгляд, Александр хихикнул, перемахнул одним прыжком на пирс, опять, уже сложившейся практикой переставил свою спутницу к себе на бетонный «трамплин» и тут же чмокнул в щечку.

— Расслабься. Всё будет хорошо. Я обещаю, — на него явно опять напало то самое облегчение, что и на пирсе в Shiеldeig — он на твёрдой земле, и под его ногами мир уже не покачивается столь шатко и хлипко.

Пока Жаклин при свете фар катера осматривала место на острове, юноша перетащил все их пожитки на расчищенное место размером примерно футов двадцать и тридцать в минимальном и максимальном диаметрах соответственно, поскольку по форме напоминало овал. Почва под ногами чувствовалась глиняной и каменистой, но больших глыб видно не было.

Даже не остановившись, парень тут же кинул магазинную вязанку дров по центру площадки и, собрав по берегу несколько толстых палок валежника, уложил их сверху. Достав откуда-то из рюкзака облитый полиэтиленом кубик сухого спирта и такие же, упакованные в полиэтилен по одной, спички, он подложил кубик под дрова и поджег его, после чего принялся собирать ещё сухих веток.

Найдя на берегу очень неплохое тонкое бревно, только лишь с одного боку мокрое от воды, он подтащил его к костру и сунул в него сухим концом. Поняв, что дрова лишними не будут, Жаклин, не задавая вопросов, чуть углубилась для их поисков в заросли и притащила оттуда пару небольших охапок, чем заслужила от Александр ещё один поцелуй в щечку.

Костёр разгорелся весьма резво, и юноша сходил на катер выключить фары. Потом он тут же достал из сумки два тех самых каремата, которые девушка видела у него в багажнике ещё в Глазго, раскатал их по земле и положил сзади них рюкзак и сумки, соорудив, таким образом, что-то наподобие лавочки. Они уселись бок о бок у костра на «лавочку» и некоторое время молча смотрели на огонь.

Огонь — одна из четырёх стихий, существующих в природе. И он тоже творит чудеса. Этот тёмный безлюдный холодный клочок суши посреди довольно внушительной акватории не менее холодного озера, окруженный всё теми же враждебными, нависшими горами, накрытый черно-синим небом без звёзд и Луны, с костром на его берегу вмиг превратился в уютный, гостеприимный, приветливый уголок, располагающий к приятному отдыху и не менее приятной беседе.

— А помнишь, ты мне обещал рассказать, как вы вместе с Дженни учились в школе и…

— Нет, — оборвал он её абсолютно безапелляционным тоном. — Нет, — повторил уже чуть тише. — Всё, Джеки, давай остановимся. Ты всё время из меня что-то вытягиваешь…

— Но мне интересно! — «оправдалась» та.

— Да что ты говоришь! — на это раз Алекс именно округлил свои «тюльпаны», а не распахнул их. — А я-то думал! — Он сделал паузу. — Но сейчас моя очередь! Я буду задавать вопросы.

Жаклин поджала губы.

— Ты хочешь что-то знать обо мне? — спросила она так, как будто подумывала начать подвергать сомнению его умственные способности.

— Почему нет? — теперь уже распахнул свои «тюльпаны» их «повелитель».

— Не представляю, что во мне может быть интересного, — скривила губы девушка и отвернулась к зарослям.

— Да всё! — парень даже развёл руки в стороны от возмущения.

— Всё? — переспросила она, повернув к нему голову и глядя на землю у его ног. — Но моё «всё» я тебе уже рассказала. Я жила с нелюбимым мужем… — девушка запнулась, — что ещё… — почесала себе висок, — ну вот видишь, я сама не знаю, что тут можно ещё добавить.

— Жаклин, я тебя умоляю, не морочь мне голову, по-моему, я этого не заслужил.

Та посмотрела на его профиль, озаряемый светом от огня.

— А я тоже тебе не вру, — покачала она головой.

— Да я и не говорю, что ты врёшь, но ты жила с мужем два года, тебе двадцать шесть, значит, ты вышла замуж в двадцать четыре, так? Где-то же ты была все эти двадцать четыре года, что-то же делала.

— А-а-а… вон ты о чём, — медленно вскинула подбородок девушка. — Была. — Она помолчала. — Делала.

— И что же ты делала?

Жаклин вытаращила глаза и пожала плечами.

— Жила.

— Где?

Она улыбнулась.

— Да везде.

И поскольку Александр молчал, видимо, намекая на то, что не будет вытягивать из неё признания, она продолжила:

— Ну как ты и знаешь, я с дядюшкой ездила по всему миру, пока не поступила в Университет Сити на медицинский. Там я проучилась шесть лет, живя в общежитии с девчонками, с Лизи — это моя подруга, а после Университета устроилась работать в госпиталь в Челси и переехала в свою квартиру. Там я прожила чуть больше года и вышла замуж за Чарльза и переехала к нему в Оксфорд. Конец истории.

— А с кем ты встречалась до Чарльза?

— Ни с кем.

Александр наморщил лоб, нахмурил брови и скосил глаза на землю теперь уже перед её ногами, одетыми в итальянские ботиночки с опушкой.

— Как это?

— Что значит «как это»? Ни с кем не встречалась, да и всё. Что тут такого? — девушка опять отвернулась к зарослям.

Юноша, видимо, чтобы не задать ей все те вопросы, которые столпились у него на кончике языка после её ответа, привстал и принялся поправлять дрова в костре.

— Ну, хорошо, — сел он опять на место. — А как ты познакомилась с Чарльзом?

Жаклин вздохнула.

— Да на какойто конференции… в Британском музее. Дядюшка приезжал туда… — она опять почесала висок, — кажется, из Америки, уже точно не помню. Я его встретить в Хитроу не успела и поехала сразу на это совещание. Но у меня не было пропуска, и в служебные помещения меня провёл Чарльз.

Александр чуть проморгался и вскинул вверх свои идеальные брови.