Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)

А потом девушки достали ещё и зонтики от «Burberry». Танец с зонтиками получился очень красивый и зрелищный. К концу выступления Жаклин уже вовсю подпрыгивала на лавке и того и гляди, норовила вскочить к ним на сцену.

Поэтому, когда заиграла новая мелодия волынки и скрипки, и танцовщицы, сойдя со сцены, встали друг напротив друга на свободном месте в зале и начали танцевать очень несложный танец, хлопая друг с другом в ладоши и меняясь местами, Жаклин тут же захотелось к ним присоединиться. Видимо, этого же добивались и сами девушки — две из них, оставив друг друга, двинулись выбирать себе пару из зала, и одна из них подошла к Жак. Та тут же с радостью вскочила и составила им компанию. Через минуту танцевали уже более десятка пар. Доктор Рочестер с удовольствием топала вместе со всеми ногами, хлопала в ладоши, менялась местами и партнёрами. К тому времени, когда музыка стихла, ей уже казалось, что от неё исходит лёгкий парок.

Её молодой человек всё это время сидел, развалившись, на своём месте и не сводил с неё глаз.

Он не поднялся даже тогда, когда к нему пару раз подбегали девушки-танцовщицы. Жаклин его приглашать не пыталась. Она почему-то была уверена, что это бесполезно — он не пойдёт.

Но, тем не менее, поинтересовалась:

— Почему ты не танцуешь? — запыхавшись, плюхнулась она на своё место на лавке.

Александр поморщился и чуть отвернулся в сторону.

— Не моё.

— А что твоё? — с всё ещё горящими глазами и улыбкой девушка еле переводила дыхание.

Парень скептически скривился.

— Ну не знаю… — он забрался пятернёй себе в волосы. — Если бы здесь гоняли в футбол, я бы обязательно присоединился. Или боксёрская груша бы висела — вот это тема. А дрыганье это… — он высокомерно махнул рукой в сторону сцены.

Через какое-то время после того, как танцоры завершили своё выступление и ушли, а посетители расселись по своим местам, в зале чуть приглушили свет, и в динамиках, стоявших по углам сцены, заиграла медленная композиция.

Пока Майкл Розенберг пел о доме на холме, и две пары уже покачивались по центру сцены в медленном танце, Александр сидел молча, лицом к залу, и смотрел на свою девушку и на всё, что к ней прилагалось. Сама она в это время уже приступила к разборкам с паштетом из сельди, фундука, яблок и ещё чего-то непонятного и незнакомого — вкус блюда был очень необычным.

— Извините, можно пригласить вашу даму? — как из-под земли выскочил невысокого роста черноволосый парень возраста Жаклин. Девушка даже слегка подскочила — потенциальный «кавалер» появился у неё за спиной, и его шагов из-за музыки слышно не было.

Пока она открыла, было, рот, набитый паштетом…

— Нет, — прозвучал голос Александр. — Нельзя.

Не успев рассмотреть «гостя», девушка тут же повернула голову к своему парню в ожидании продолжения или разъяснения, почему он её не пускает. Но тот, видимо, не счел нужным отчитываться в своих мотивах и поступках и молчал, лишь подкрепив свои слова вытянутой на столе рукой, сжатой в кулак.

— Извините, но я пока не танцую, — повернулась девушка опять к черноволосому, проглотив предварительно порцию паштета во рту.

— Оу, извините, — её несостоявшийся «кавалер» посмотрел на её губы, видимо, убеждаясь, что девушка действительно занята приёмом пищи, и отошел, будучи даже ничуть не смущенным.

Глянув ему вслед, на его походку, Жаклин поняла, что он не совсем трезв. К тому же, на нём были брюки.

«Скукота», — тут же оценила его внешний вид англичанка.

Она повернулась к Александр, и он опять согнул руку в локте и вернул своё изящное, но крепкое запястье на кромку столешницы.

— Я сама в состоянии ответить за себя, — заносчиво вскинула она подбородок.

— Он спросил не тебя, а меня. Здесь только так, малыш, — спокойно, с ухмылкой, но уже и с потяжелевшим взглядом, ответил её мужчина.

Крыть ей было нечем, и девушка опять отдалась паштету.

А потом заиграла следующая медленная композиция Hurt «Illuminated».

В воздухе между Александр и Жаклин повисло нечто новенькое — и он, и она понимали, что период «танцев» в своих отношениях они уже прошли. Но ей сегодня хотелось танцевать, и он это знал.

Может быть, потому, что с паштетом было покончено, может быть, ему понравилась музыка, а может быть, его заставил следующий, приближающийся к их столику мужчина, но Александр поднялся. Он обошел стол под неотрывным взглядом карих глаз и протянул девушке свою руку.

— Жаклин, пожалуйста, потанцуй со мной, — сказал он так, как будто точно знал, что приглашает её в последний раз в жизни — была в нём какая-то обречённость, хоть он и явно сдерживал улыбку.

Она молча, не отрывая от него глаз, вложила свою ладошку в его ладонь.

Он сразу же повел её не на сцену, и даже не на свободное место перед ней, а к противоположному отдалённому углу вестибюля — там было наиболее темно и наименее людно.

Спрятаться в таком маленьком помещении, конечно, составляло проблему, но попытаться привлечь к себе как можно меньше внимания, было можно.

В прошлые оба раза: и у него на дне рождения, и у неё на вечеринке, в медленном танце она клала руки ему на плечи, а он брал её за талию. В этот раз всё было с точностью до наоборот. Остановившись для танца, Александр тут же притянул её к себе вплотную и обнял за плечи, чуть склонив к ней голову. Жаклин ничего не оставалось делать, как обвиться руками вокруг его пояса, обмотанного большим килтом.

«Унеси мои печали и попытайся забыться в бреду на миг, ведь сегодня такая прекрасная ночь. Тебе нужно оставить все запреты», — пел Тео Хатчкрафт, и Александр, чуть отстранившись, посмотрел на свою девушку. Жаклин пыталась выжать хоть что-то из своего словарного запаса, но кроме как слово «мужской», ей ничего на ум не приходило. Александр смотрел на неё именно каким-то задумчивым мужским взглядом. Таким взглядом смотрит мужчина на свою женщину, когда хочет её чем-нибудь побаловать: эдакий коктейль снисходительности и любования, осознания силы, власти и зависимости.

Каким выражением глаз можно девушке ответить на такой взгляд? Только идолопоклонническим. И никак иначе. Что она и сделала. Хоть и тысячи раз запрещала себе такие глупости. В ответ глаза её личного «идола» подёрнулись поволокой, взгляд потяжелел, и Жак почувствовала, как его торс начал сильнее надуваться воздухом — Александр задышал глубже. Его руки поползли вверх и остановились, зарывшись у неё в волосах на затылке. Он обнял её за шею сзади, как обнимают маленького ребёнка, поддерживая ему головку, когда хотят положить горизонтально. Юноша опять, как и в первый их поцелуй в поезде, наклонился и поддел девичьи губки своими расслабленными губами и следом лизнул их таким же томным языком. Девушка тут же потянулась к нему и раскрыла навстречу рот. Парень кратко обласкал её язык у неё во рту своим языком и пососал верхнюю губку. После чего отстранился. И тут Жаклин поняла причину его обречённости, когда он её приглашал — он понимал, что на первом же их медленном танце их вечер закончится.

И начнётся ночь. Та самая.

Она опусти голову и ещё теснее прижалась к его телу, а он начал сильнее зарываться в её волосы на затылке — если бы не всё то, что было вокруг, Жаклин бы первая толкнула его сейчас к стене. Или уложила бы на пол.

— Пойдём со мной, — сказал ей на ухо юноша, будто прочитав мысли у неё в голове.

Парень подошел к бару и что-то сказал официанту, суетившемуся за стойкой, потом схватил за руку свою девушку и пошел на выход, прихватив попутно её пуховик и оставив свою дублёнку лежать на лавке.

Уже полностью стемнело. Луну и звёзды заслонили облака, поэтому было тепло, тихо и сыро — впрочем, как обычно. Александр быстрым шагом буквально вылетел из бара и направился тут же в обход здания. Жаклин ещё даже толком не успела завернуть за первый же угол, как уже рывком была затянута туда и прижата спиной к каменной, побеленной стене.

Тихо но, сильно застонав, Алекс впился ей в губы. Она выдохнула ему в рот своё ответное желание.