Журавлик - гордая птица (СИ)

Эдвард тем временем не собирается успокаиваться и крайне внимательно рассматривает расстилающуюся перед ним густоту закутанного в иней лесного массива. Корневу становится не по себе. На миг возникает желание бежать отсюда, пока не поздно, он дёргает плечом, машинально оборачиваясь в ту сторону, где оставил машину. При этом его локоть задевает одну из ветвей ёлки, от чего она покачивается, роняя вниз свою снежную шапку. Заметив движение, Каллен настораживается. Потом, стремительно ускоряя шаг, начинает двигаться прямо к тому месту, где замер, шипя от бессилия, Дмитрий. И Корнев не выдерживает. Плюнув на конспирацию, он разворачивается и несётся через лес, уже не таясь. Высокие армейские ботинки на толстой рифлёной подошве сейчас служат ему хорошую службу — они почти не скользят по снежному насту и дают возможность быстро передвигаться. Скрип снега и вылетающие из уст его преследователя ругательства на английском звучат где-то в отдалении, и это позволяет Корневу сделать вывод, что противник находится от него достаточно далеко. Он позволяет себе обернуться только тогда, когда пересекает небольшую полянку и снова ныряет в тень густо растущих высоких кустарников и деревьев. Через мгновение после этого на полянку вылетает и Эдвард. Он притормаживает и удивлённо озирается, не слыша больше шагов впереди. Сейчас! Каллена нужно остановить сейчас, когда Дима находится в таком выгодном для себя положении: вокруг его противника открытое пространство, скрыться ему негде. Сам же Корнев надёжно скрыт стеной покрытого снегом орешника. Дмитрий тянется за оружием, спрятанным в кармане куртки. Эдвард снова бежит вперёд, поняв, как видно, всю опасность, грозящую ему на этом просматриваемом со всех сторон пятачке. Не давая себе время передумать, Корнев снимает пистолет с предохранителя и стреляет. Он не настолько хорош в том, чтобы, не имея времени, как следует прицелиться и выстрелить в человека, находящегося в движении, но, судя по громкому крику боли, разносящемуся по лесу вместе с хриплым карканьем потревоженной выстрелом стаи ворон, он попал в этого выскочку. В левую ногу, кажется. Не отказав себе в удовольствии отпустить едкий комментарий, Дима выкрикивает что-то в сторону распластавшегося на снегу Эдварда. Что он крикнул тогда, точно не помнит. Кажется, это было: «Сдохнуть бы тебе прямо тут, сука!» Да, вроде как-то так это и прозвучало.

Корнев снова бежит, сосредоточившись только на желании как можно быстрее достигнуть машины, оставленной на глухой, примыкающей к лесу, ветке шоссе. Сзади раздаются выстрелы. Одна из пуль лишь по случайности не достигает своей цели. Прожужжав в нескольких сантиметрах от его уха, она впечатывается в ствол огромного многолетнего дуба, застряв в его плотной бугристой коре.

— Да, Митяй, тебе сегодня везёт, как никогда! — с сарказмом ухмыляется Корнев, разговаривая сам с собой на полном ходу.

Задыхаясь, он преодолевает последние метры до машины и ныряет внутрь, выворачивая ключ зажигания и выжимая до предела педаль газа. Автомобиль ревёт, словно недовольный столь непочтительным к себе отношением зверь, и резко дергается вперёд. Корнев выруливает на проезжую часть, не снижая скорости и торопясь покинуть место, где он чуть не попрощался с такой ценной и тщательно оберегаемой им свободой.

Дмитрий выпрямился и по-собачьи потряс головой, желая таким образом прогнать нахлынувший на него поток воспоминаний. Сегодня, пойдя на поводу у собственной жадности, он чуть было не попался. Всё, что его сейчас интересовало — нашли ли эти сыщики его тайный схрон. Зная дотошность Никиты во всём, что касалось его работы, можно было предположить, что Дима опоздал, и всё, что он спрятал в избушке Сукачёва, теперь находилось в руках Каллена и Дубова. Что ж, этот этап битвы он, к сожалению, проиграл. Как они вышли на Степана, Дмитрий так и не смог понять. Единственное, на что он грешил, это на собственную неосмотрительность. Тот огрызок Аниного рисунка с записанным на нём адресом он мог потерять и дома. Каллен далеко не дурак — ему наверняка не понадобилось много времени, чтобы разобраться, что к чему. Но это ещё не конец, что бы там эти ищейки о себе не возомнили. Он всё ещё на свободе, и значит, у него развязаны руки. А Каллен… Этот идиот сам виноват в случившемся. Не нужно было лезть на рожон. Не нужно было ему вообще соваться в этот лес! А так… Получил то, что заслужил. И пусть ещё скажет спасибо, что пуля попала ему в ногу. Мог бы навечно остаться в том лесу, попрощавшись с жизнью. Ничего, он теперь выведен из строя минимум на несколько недель. Да и сам Дима подождёт, свернув на некоторое время операцию «Доведи Беллу до сумасшествия». Ну, надо же, вовремя на его пути встретилась Ольга! Никто не знает о ней. Ну, почти никто. Никита когда-то был свидетелем их отношений. Но это было так давно, что бывшему приятелю и в голову не придёт связать сегодняшнее местонахождение Димы с этой женщиной. Слишком много лет прошло, и вряд ли Дубов вообще помнит о скромной деревенской девочке, давным-давно бегавшей за Корневым по пятам и радовавшейся его мимолётному вниманию и снисходительному разрешению обожать его важную персону. Корнев хмыкнул — возможность находиться в достаточной близости от своих преследователей не пугала, а возбуждала его, щекоча нервы и вселяя в него безудержное, граничащее с сумасшествием, веселье. Вот он я, невезучие продолжатели дела Холмса и Ватсона, сижу у вас под носом, пока вы носитесь по району, пытаясь вычислить место моего пристанища! Удачных поисков!

Взбодрившись от собственных рассуждений, Дмитрий покинул автомобиль и расслабленной походкой направился в квартиру Ольги. На дворе уже вечер, его нынешняя подружка давно дома и наверняка ломает голову, куда делся её вновь обретённый любимый. А это значит, ему нужно срочно придумать правдоподобную и, что немаловажно, душещипательную причину своего временного отсутствия.

***

Потекли унылые и однообразные дни добровольного затворничества Дмитрия в Ольгиной квартире. И, как он не убеждал себя в том, что это необходимо, что всё слишком шатко и неопределённо сейчас из-за недавних событий в Алёхино, выносить монотонность такого существования становилось всё тяжелее. К тому же деньги, доставшиеся ему от Насти, не были вечными. Хотя от первоначального их количества оставалась ещё приличная сумма, не за горами был тот день, когда могла кончиться и она. Ах, как бы могли пригодиться в скором будущем те побрякушки, что он несколько месяцев назад забрал из шкатулки Кулагиной! Дима, надеясь на один процент из ста, однажды даже рискнул прервать своё добровольное заточение, чтобы ещё раз наведаться к Степану. Он приехал ночью, осторожно открыв не запертую по обыкновению дверь. Хозяин дома спал, храпя так громко, что звуки его храпа были хорошо различимы даже во дворе. По витавшему в воздухе характерному запаху было ясно, что, прежде, чем уснуть, Степан основательно накачался спиртным. Вопреки всеобщему утверждению, что сон алкоголика чуток и прерывист, Корнев по опыту знал, что разбудить Сукачёва в таком состоянии невозможно даже пушкой. Поэтому он, особо не таясь, проник в свою бывшую комнату и едва не зарычал в голос, увидев несколько поднятых и сложенных в аккуратную стопку половиц в том месте, где ещё недавно находились тщательно упакованные в целлофан документы и украшения Насти. Как Дмитрий не убеждал себя по пути в посёлок, что он, скорее всего, опоздал, но где-то очень глубоко в душе всё же жила ничтожная капелька надежды на благополучный исход дела. И сейчас, при взгляде на разобранный участок пола, эта надежда разбилась вдребезги. Он поспешил выместить свою злость на выскочившем из-под кровати коте. Узнав недавнего жильца, тот жалобно замяукал и начал ласково тереться облезлыми боками о ноги Дмитрия. Не тратя время на сантименты, Корнев брезгливо скривился и от всей души пнул ногой несчастное животное.

«Суки! Твари! Подавитесь вашей маленькой удачей!» — бормотал Корнев себе под нос, покидая дом Степана, так и не очнувшегося за время пребывания здесь непрошеного гостя от своего тяжелого забытья.