Однажды под Рождество (СИ)

— Боитесь гнева горожан? Тоже правильно. Нападений еще не было, но всё бывает в первый раз.

Ну почему он не понимает?! Я зажмурилась, сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, не замечая, как сжала кулаки и ногти впились в кожу. Однако это помогло мне относительно прийти в себя. А потому, открыв глаза, я сумела более-менее связно пояснить происходящее:

— Нет, я всегда… такая. Трус. Всего боюсь. Даже самой-самой мелочи. Я не умею рисковать, не умею смотреть опасности в глаза… Всегда бегу, бегу прочь. Мне стыдно, больно, обидно, но я ничего не могу поделать — я не умею встречать опасность лицом к лицу. Мне страшно даже когда друг кидает в меня подушку…

— Пост-травматический синдром? — устало спросил Эрик. Я замялась.

— Честно говоря, не знаю. Я не помню, боялась ли… раньше.

— Ясно. Значит, Вы не сможете с этим бороться, пока не узнаете, врожденное это или приобретенное. Вероятно, Вам стоит это выяснить.

Внезапно снова раздался дикий стук, на этот раз сопровождаемый голосом. И самым странным в этом голосе были интонации: его обладатель был напуган. Хотя нет, не напуган — скорее, он был очень сильно взволнован чем-то.

— Мистер Джейнз, откройте дверь! Я видел Ваш силуэт. Здесь же вставки стеклянные, пусть и матовые, так что я видел Вас! Откройте! Нам надо поговорить!

— Кому это я так необходим, интересно? — спросил Эрик, всем своим видом показывая, что на самом деле ему это абсолютно безразлично. Я тяжело вздохнула:

— Кажется, я его знаю. Это Тим Браун, аспирант института Олд-Гемпшира.

— Аспирант? Такое поведение обычно не свойственно людям в его возрасте. Что ему здесь могло понадобится?

— Не знаю, он вчера… Ох, не может быть! — наконец-то меня осенило. Черт, и почему я всегда настолько заторможена после приступов?

— Что-то не так?

— Думаю, он пришел за мной. Это он дал мне Ваш адрес. Простите, можно я открою?

— Конечно, но Вы уверены, что Вам снова не станет плохо от общения с тем, кто один раз уже довел Вас до пограничного состояния?

— Вряд ли. У меня уже давно не было припадков, а когда они происходят, я, как минимум, неделю могу жить спокойно.

— Хорошо.

Эрик подошел к двери и осторожно приоткрыл ее.

— Вам что-то нужно? — безучастно осведомился он у Тима.

— Где она? Я знаю, она пошла вчера к Вам! Я сейчас сдерживаюсь, но если я узнаю, что Вы…

— Боитесь, что я ее убил?

Тим задохнулся от возмущения, но высказать всё, что думает об Эрике, не успел: тот исправил ситуацию, добавив:

— Не стоит так волноваться. С ней всё в порядке.

— Я должен ее увидеть! Ее родня весь город на уши поставила!

— Здравствуй, Тим, — я выглянула из-за двери.

— Слава Богу! Я уж думал, он тебя куда-нибудь увез…

— Ага, и ставил на мне опыты. Ты чего паникуешь?

— Я паникую? Я — паникую?! Да ты еще своего дядю не видела! Он рвет и мечет! Лили бегает по городу и ищет тебя, на Джейсона вообще смотреть страшно: он прочесывает все места, которые могли хоть как-то заинтересовать тебя, а ты тут развлекаешься!

— Прости, Тим. Я не развлекалась, — даже не знаю, испытывала я чувство вины или нет. Наверное, нет. Хотя мне было жаль нервы тех, кто сейчас за меня волновался.

— Тогда почему у тебя сотовый выключен?

— Сотовый? У меня его нет, я оставила где-то свою сумочку. Не помню точно где, — я облокотилась на косяк. Слабость всё еще давала о себе знать, головная боль усиливалась. Тим внимательно посмотрел на меня и забеспокоился:

— Эй, с тобой вообще всё нормально?

— Первый здравый вопрос этого утра… — прокомментировал Эрик и распахнул дверь. — Я не люблю гостей, однако, похоже, придется сделать исключение.

Тим вошел и последовал за мной в гостиную. Увидев гору одеял и недоеденный завтрак, он возмутился:

— А говоришь, что не развлекалась! Нет, я, конечно, понимаю — дело молодое, гормоны, естественные потребности, но о родных-то могла подумать? Да и Джей… думаю, он в тебя втрескался по уши! Представляешь, какого ему сейчас? Любимая девушка, впервые выйдя на улицу незнакомого города, где никого не знает, не вернулась ночевать! Он же там в трансе! Всё время говорит, что должен был пойти с тобой.

А вот тут мне стало жутко стыдно. Действительно, я ни о ком не подумала, оставшись ночевать у Эрика. Какая же я эгоистка!

— Честно говоря, я не думала, что они так будут волноваться. Дяде всегда было на меня наплевать, не думаю, что за эту неделю что-то могло измениться. Лили… я думала, она даже не заметит моего отсутствия. Я ведь всегда встаю намного раньше и ухожу в кабинет, так что мы весь день не пересекаемся. А вот о Джейсоне я совсем не подумала… эгоистка… знала ведь, что он всегда за меня переживает.

— Да Джей-то как-раз и поднял панику. Он принес тебе какую-то книгу с самого утра, а тебя в кабинете не оказалось. Он поискал и в доме, и на фирме — не нашел. Ринулся к Лили — она не в курсе. Паника уже у обоих. Они начали обзванивать всех, кто тебя знает, но никто не знал, где ты. Когда Джей позвонил мне, я растерялся, а потом подумал об этом месте. Ты же спрашивала адрес… Только вот у дома этого дурная слава, так что я решил не пугать остальных, а просто проверить всё лично, — пояснил Тим, а затем покосился на Эрика и добавил: — Я слышал, что Вы дверь никогда не открываете, хоть всегда и дома, но не знал, что всё настолько запущено.

В его голосе отчетливо звучали укоризненные нотки, но Эрик даже бровью не повел, продолжая разливать чай по чашкам.

— Так что ты здесь делала? — снова переключил свое внимание на меня Тим.

— Пыталась собраться с духом, — уклончиво ответила я.

— Угу, понятно. Секс, наркотики, рок-н-ролл?

— Я не люблю рок-н-ролл… — устало ответила я. Спорить с Тимом было бесполезно: раз уж он втемяшил что-то себе в голову, его не переубедишь.

— Я думал, тот друг, о котором ты говорила — тот, которого ты любишь — из Сиэтла. Не думал, что ты успела влюбиться всего за неделю…

— Я и не влюблялась. Того друга зовут Робин, и он действительно живет в Сиэтле, — я приняла чашку из рук Эрика и начала пить искусно заваренный черный чай.

— Изменяешь ему, да? Вот уж не подумал бы… Ха, я думал только парни от переизбытка гормонов страдают.

— Ложная информация. От гормональных всплесков может страдать абсолютно любой, независимо от пола, однако чаще всего это проявляется действительно у юношей четырнадцати-семнадцати лет. Что же касается меня, я даже теоретически не могла изменить Робину, так как мы не встречаемся и никогда не встречались.

— Да забудь ты о Робине! Разве можно ради сиюминутного удовольствия бросать родных и друзей?! — Тим явно вспылил. Видимо, когда-то его кто-то бросил, поэтому он так ревностно говорит об этом.

— Сомневаюсь, что Мериан вчера получила хоть какое-то удовольствие. Хоть сиюминутное, хоть длительное, — пришел мне на помощь Эрик.

— Это Вы о чем?

— А разве Вы вчера не заметили, что Вашей знакомой стало плохо? — всё так же равнодушно ответил вопросом на вопрос Джейнз.

— Погодите… — Тим посмотрел на Эрика, на меня, а потом заявил: — Так ты пришла сюда за медицинской помощью?

Я устало вздохнула:

— В какой-то мере.

— Ну ты даешь! Зачем было топать через весь город к черту на кулички, если совсем рядом с библиотекой находится больница?

— Боюсь, там бы мне сделали только хуже.

— А что с тобой вообще было?

— А Вы не отличаетесь проницательностью… Могли бы задать этот вопрос несколько раньше, если не поняли этого, увидев симптомы, — прокомментировал Эрик, и я бы подумала, что он очень саркастичная личность, если бы не извечно безразличный тон сказанного.

— Да какие симптомы-то? Я видел, что она побледнела, потом покраснела, потом опять побледнела, а потом начала мелко трястись. И что это значит?

— Вы были невнимательны. Добавьте к своему списку расширенные зрачки, заторможенность реакции, нервозность, сменяющуюся на апатию и полное отсутствие, а так же частичную потерю чувствительности кожного покрова.