Магическая постоянная (СИ)

Ха-ха-ха.

***

Блейн был рассеян весь день, но смог собраться на важных занятиях — то есть тех, что он завалил в своём приступе самобичевания в декабре. Так что он испугался, когда профессор артефакторики позвал его к себе.

А потом вспомнил, что взял этот класс дополнительно. В этаком своеобразном кружке можно было попробовать сделать простенькие игрушки — всё-таки создание настоящих артефактов было трудоёмким и тяжёлым процессом, не зря этому обучались почти семь лет.

— Ты не приходил сюда очень давно, — герр Нойманн провёл его по своей мастерской к одному из столов, накрытых заклинанием Стазиса. Блейн с тоской узнал в нём своё рабочее место — заваленное бумагами, формулами, вычислениями, с двумя серебряными колечками на деревянной доске.

Месяц назад — будто в прошлой жизни — он решил сделать великолепный подарок Курту на День всех Влюблённых. В магическом мире этот праздник не шибко праздновали, но сделать приятное любимому хотелось. Блейн купил два кольца, собираясь сделать из них портключи, которые отправляли бы не просто в какое-то определённое место, а прямиком к обладателю второго кольца.

Кроме того, он создал формулу для сложных симпатических чар, из-за которых кольца бы нагревались, когда один из владельцев думал о втором.

Милый и трогательный подарок, который требовал многих сил и позволял Блейну отвлечься во время разлуки.

Сейчас смотреть на эти кольца было почти физически больно.

— Слышал, ты плохо справился с сессией, — вздохнул Нойманн. — Ну ничего, я пойму, если ты бросишь класс. Нагрузка всё-таки у вас, первачков, не шуточная. Ну что, я сниму Стазис?

Снятие заклинания мгновенно бы разрушило баланс магии в ещё незавершённых портключах, и всё бы разрушилось, раз и навсегда.

Блейн вспомнил письмо от Курта, которое осталось лежать на его кровати.

Курт думал о том, чтобы простить его.

Он мог вернуть его. Действительно мог!

— Нет, не надо, — Блейн улыбнулся профессору. — Я продолжу работу. Только немного медленнее, у нас сейчас намечается крупный групповой проект по Арифмантике. Аргус — то есть профессор Аргус — сказал, что ему лень нами заниматься и что от этого проекта будет зависеть итоговая оценка.

— Понимаю, понимаю, — улыбнулся Нойманн. — Ну ты не нагружай себя сильно. Ты талантливый мальчик, Блейн. Хоть ты и выбрал трудную задачу, но сможешь с ней справиться, если не переборщишь.

Блейн кивнул, переводя взгляд на кольца.

Они ещё могли найти своего обладателя.

Он успеет до дня Святого Валентина.

========== 25 ==========

Комментарий к 25

Я ненавижу проходные главы, потому что они, с одной стороны, такие бесполезные, а с другой стороны, без них не обойтись. А ещё в них можно завязать финальные сюжетные повороты.

Энивей, надеюсь, вам понравится с:

Претворить в жизнь гениальный план Блейна — а точнее, гениальную импровизацию, потому что он понятия не имел, что делал — было трудно. Пока что единственной связью с Куртом были письма. Те самые, в которых они выражали свои чувства, будто не зная, что они доходят до адресата. Они играли в эту игру, якобы прощаясь друг с другом и с этими чувствами.

Но теперь Блейн хотел совершенно противоположного.

Письма, которые раньше легко вылетали из-под пера, теперь приходилось продумывать. Не следовало сразу заваливать Курта неостывшей любовью, не стоило его отпугивать. Но надо было медленно подталкивать его к мысли о воссоединении.

Но опять-таки — в мыслях это всё было намного легче.

Письма до Франции шли долго — но не так, как до России. «Вещие сестрички» постепенно двигались на юг страны, чтобы потом перебраться в Испанию, а потом — в Португалию.

Прочитав о великолепном шоу, прошедшем в Марселе, Блейн решил принести немного личности в их переписку.

«Ваше турне скоро закончится, да? Не отвечай, если не хочешь, но… Перед праздниками я рассказал парням о том случае с твоим дядей, который произошёл в Британии. Я не знал, что ты всё ещё скрывал это от них, а они хотели любым способом заставить тебя сыграть концерт в Лондоне. Возможно, мне не стоит, но я волнуюсь. Какие у вас дальнейшие планы?»

Отправляя это письмо, Блейн волновался почти так же сильно, как во время сдачи экзаменов в университете. Но через пару дней пришёл ответ.

«Я так и думал, что-то должно было произойти, они слишком резко отказались от идеи финального концерта в Лондоне. Холли расстроилась, но все парни встали на мою сторону».

И, в самом уголке пергамента, было приписано короткое:

«Спасибо, Блейн. Я бы не нашёл в себе силы рассказать об этом. Мой страх показаться слабым, моё неумение говорить о проблемах чуть не сыграло против меня. Опять».

И это был первый раз за всё время их возобновлённой переписки, когда Курт обратился к Блейну по имени. Когда он признал, что это так — он переписывается со своим бывшим.

Сказать, что Блейн был воодушевлён — значит не сказать ничего.

***

— Я только недавно заметила, что чего-то не хватает, — поведала Хельга на обеде, — а вы?

Остальные недоуменно закрутили головами.

— Гармонии нет. Я спросила у старосты. Она перевелась в какой-то французский университет. Уехала домой.

Блейн вздохнул, откидываясь на лавке и вытягивая ноги под столом. В кафетерии было шумно, но зимой обедать на улице стало проблематично, друзья решили перебраться сюда.

Самайновский инцидент с Гармонией почти забылся, тем более под грузом последних, более важных событий. Но порой Блейн вспоминал об этом, и его до сих пор терзал вопрос — почему же Гармония подумала, что он Новая кровь?

Она была слаба в точных науках — Арифмантике и Нумерологии, ─ но отличалась упорностью и привычкой проверять расчёты по сотне раз, прежде чем совершать действия.

Блейн сам провёл эксперимент, рассчитывая векторы своей магии, учитывая все коэффициенты и вычисляя по старой формуле свою причастность к Новой крови. Как он и думал, благодаря его происхождению он был близок, но всё ещё не мог называться так.

Если бы его мать была волшебницей, она бы официально считалась Новой кровью. На какое-то мгновение в голове Блейна метнулась шальная мысль — в конце концов, отец происходил из рода Фоули, был достаточным снобом и вряд ли бы снизошёл до маггловской девчонки даже в поисках одноразового перепиха, — но Блейн отмёл её. Его мать точно была магглой. Она ничего не знала о магии и изумлялась всему так же, как и маленький Блейн, когда отец привёз их в магический Лондон. И она бы никогда не стала врать ему.

Так что Блейн решил оставить эту загадку на потом. У него были более насущные проблемы. Он учился, постепенно подготавливался к проекту по Арифмантике, старался хотя бы раз в неделю заглянуть в мастерскую к артефакторам, поработать над кольцами — и активно пытался вернуть Курта.

Настолько активно, насколько это вообще было возможно на расстоянии тысячи километров.

***

— Мы практически одни в отеле! — веселился Себастиан, свешиваясь из окна номера. — Мне нравится это чувство вседозволенности.

— А разве оно не перманентно для тебя? — фыркнул Эллиотт, с любопытством пробуя коктейли из бара.

Январь в Испании был тёплым, но всё ещё не лучшим курортным месяцем. Отель, предоставленный «Вещим Сестричкам» в Мадриде, принимал сейчас лишь две семьи и их самих.

— Жалко, мы не попали на день Волхвов, — вздохнула Холли, откидывая волосы за плечи. — Замечательный праздник, вам бы понравилось.

— Немного праздника бы не помешало, — пожаловался Пак.

Прошедшая во Франции встреча с Куинн Фабре выбила его из колеи — как и планировал Курт. Неизвестная ему Куинн, по словам Пака, выросла из маленькой злой слизеринки в прекрасную умную женщину. К сожалению, эта прекрасная женщина уже лет пять была замужем за благородным лордом, и хотя смотрела на отца своего ребёнка с теплотой в глазах, никаких обещаний не давала. А Паку ведь хотелось этих обещаний.