Море опалённое свободой (СИ)

- Ты не менее грязнее меня, пидора и пиратского ублюдка.

Ладонь, что лежала на члене сжалась. Лорени не удержался и издал мучительный стон через сжатые плотно губы и зубы. Цурбус, закусив мочку и скользнув ладонью по волосам Лорени, перевернул его на спину и навис, как скала.

- Нет… – прошептал Иренди, мучительно глядя на Бахму. – Не надо…

- Глупый Лорени, – прошептал Бахму и скользнул рукой внутрь трусов. Прошёлся пальцами по стволу, потом коснулся головки члена. Лорени зажмурился и отвернулся. Потом словно вспомнив, что у него тоже есть руки, принялся отталкивать Цурбуса, но получалось у него это вяло и смешно. – Как жаль, что ты не знаешь общепринятого факта, – вновь зашептал Цурбус, вынимая из трусов руку, оттягивая резинку и доставая на свет божий вставший член Иренди. – Настоящая любовь грязной не бывает.

Потом он быстро расстегнул свои штаны, вынул свой член, который был на удивление уже в боевой готовности. Лаская Лорени, Цурбус сам же и возбудился. Облизав пересохшие губы, он потянулся вниз, но так и не коснулся губ Иренди. Пройдясь своими по щеке, он вновь оказался в районе уха, но лишь скользнув по нему языком, переместился на подбородок, который так услужливо подставил сам Иренди. Когда Цурбус захватил ладонью свой член и его, Лорени слегка прогнулся в спине, откинул голову назад, и зубы Бахму сомкнулись на подбородке Иренди.

Несколько секунд Бахму тёр их члены друг о друга своей не сцепленной рукой. Потом отпустил их. Левая рука его пошла вверх, касаясь щеки, волос, головы и уха Лорени… Правая, та, на которой были кандалы, опустилась вниз.

- Возьми их, – зашептал в самые губы Цурбус, обдавая их горячим дыханием. Лорени сначала вздрогнул и сжался. Бахму касался сцепленной рукой членов и водил большим пальцем по головке. Рука Иренди ненароком касалась восставших органов.

Лорени думал лишь секунду, а потом коснулся ладони Цурбуса, пальцы легли на члены, и он задвигал ладонью в такт руке Бахму. Ло отдался полностью во власть этой всепоглощающей грязной страсти.

Кончили они почти одновременно. Лорени излился раньше. А потом лежали, тяжело дыша и пытаясь осознать произошедшее. Навалилась реальность, туман похоти исчез, оставив лишь чувство дискомфорта и стыда. В очередной раз Иренди осознал, что Цурбуса сильно злить не надо, и всё же, невзирая на вот такую совместную мастурбацию, Иренди вынужден был признать – Бахму слишком нежен и горяч. Против такого лома у Лорени не было приёма.

Потом заторопились в душ, в надежде, что они никого не встретят. И ещё там, стоя поочерёдно под струями прохладной воды, каждый пытался осознать произошедшее. Пока Лорени находился за дверью, Цурбус, намыливая голову, корил себя за то, что не смог совладать с приступами гнева и опять снасильничал над Лорени. Правда, в этот раз было без проникновения, но волновал ещё тот факт, что член от собственной дразнилки встал. Ну, а когда Цурбус повернул Лорени лицом к себе и заглянул в это искажённое страстью лицо, то чуть не потерял голову окончательно. Иренди был милым и таким беззащитным, что его хотелось обнимать и целовать. А потом ещё миллион раз целовать и постоянно обнимать, не расцепляя своих объятий.

Сменив Цурбуса, Лорени вообще застрял в душе. Бахму даже испугался, не утонул ли он там. Но через час Иренди вышел, весь красный, как рак, смирный, как овечка, и несчастный до глубины души. Словно Бахму действительно надругался над ним. Цурбус заскрипел зубами, но ничего не сказал. Не глядя друг на друга, они вернулись в каюту, легли на кровати, на спины. И уже через пять минут спали, позабыв о прошедшем дне. А когда проснулись, обнаружили, что опять лежат в «любимой» своей позе. Лорени прижимался спиной к груди Цурбуса, его голова лежала на руке Бахму. Второй рукой Джан Гур обнимал Лорени и прижимался лицом к затылку. Ничего не изменилось, только мозг пополнился очередным смущающим воспоминанием.

====== 14 глава Не тайные тайны ======

Следующий день был не менее тяжёлым, чем первый. Лорени и Цурбус трудились в поте лица и, кажется, не сговариваясь, решили выполнить всю работу, что Сальмит распределила между командой, вдвоём. Горол удивлялся, Сальмит умилялась, хотя до сих пор не верила в то, что парни могли так сдружиться и сговориться. Лорени и Цурбус не сговаривались, они и друзьями не были. Просто то, что случилось прошлым вечером, словно камень на шее, тянуло упасть в какой-нибудь чёрный, бездонный омут. Ни Лорени, ни Цурбус туда падать не собирались. Но от воспоминаний, постоянно наваливающихся тяжёлой стеной в момент, когда они на мгновение отрывались от работы, чтобы отдохнуть, вновь окунались в волны блаженной и любимой работы.

И даже когда настал вечер, и Горол объявил всем отдыхать, юноши требовали дать им ещё какой-нибудь работёнки, но помощник капитана только рыкнул и пошёл в столовую на ужин. Оставшись наедине со своими воспоминаниями, юноши ринулись в каюту капитана. Сальмит была изрядно подшофе, пробуя и смакую конфискованные бутылочки с ромом на корабле работорговцев. Выслушав просьбу молодёжи, она рыкнула на них похуже Горола, и Бахму с Иренди вышли не солоно нахлебавшись.

Когда настало время сна, юноши некоторое время мялись возле кроватей, то очень и очень долго снимая вдруг никак не снимающиеся сапоги, потом зажигали фитиль фонаря, выискивая спички, и, когда они нашлись, отчего-то вдруг стали на них злобно поглядывать, мол чего нашлись, могли бы и до утра где-нибудь прятаться. Потом настала очередь постели. Взбивали подушки, расправляли простыни. Цурбус вдруг заметил, что пора бы на чистые поменять, и Лорени согласился. Они тут же стали это делать. Затем вспомнили про душ, который уже успели принять, только вот Бахму решил побриться.

- Что-то я зарос, – проговорил он, проводя ладонью по подбородку. Там было гладко, вернее почти, волоски еле-еле пробивались. Цурбус вчера только побрился. В свои семнадцать Бахму пока брился раз в три-четыре дня, а Иренди и то реже.

- Дааа, – протянул тут же Лорени, соглашаясь в очередной раз с Цурбусом, и они, быстро натянув сапоги, пошлёпали в душевую.

Расплескивая воду и намывая себя во всех местах, пьяным голосом орала песни Сальмит, ругаясь на воду за то, что она была такой горячей, хотя бежала практически холодная. Парни обрадовались, что в душевой кто-то – вернее капитан – был, они пристроились возле двери в ожидании, когда женщина помоется. Вывалилась Сальмит с бутылкой рома, вся распаренная, обмотанная одним малюсеньким полотенчиком, которое прикрывало лишь соски на груди и чуть-чуть «женскую драгоценность».

- Ах, вы, соплятки сраные, – пьяно заметила женщина и криво заулыбалась. – Не хорошо подглядывать за пьяным капитаном. Извращенцы.

Иренди тут же залился краской возмущения, открыл, было, рот, чтобы ответить капитану, но вовремя вспомнил, что Сальмит, это первый и главный человек на корабле.

- Мы побриться, – сказал Бахму и, схватив за руку Лорени, потянул его в душевую. Женщина чуть не упала, когда парни протискивались мимо неё. Она удержалась на пьяных ногах, а вот полотенце нет. Оно мягко упало к её ногам, но к тому моменту Цурбус, втянув в кабинку Лорени, закрыл плотно дверь. Проводив их удивлённым взглядом и на мгновение задумавшись над поведением Бахму, она хлебнула с горла, подняла полотенце, чуть опять не упав, кое-как им обернулась и поплелась прочь от душевой, в полное горло заорав песню.

- Я тебя расцелую за ящик монет,

Ты меня приголубишь за бутылку рома.

Хо-хо-хо, за бутылку роооооооооомаааааааа…

Ах, где же ты, Рооомааааааа…ль…

Кажется, такой песни не существовало, но Сальмит было всё равно. Она орала то, что приходило ей в пьяную голову на один и тот же мотив, когда-то ей самой же и придуманный.

Некоторое время Лорени и Цурбус стояли в душевой, пытаясь понять, что только что сделал Бахму. Они смотрели друг на друга, тяжело дышали, словно действительно их поймали за подглядыванием. Цурбус продолжал держать Иренди за вмиг вспотевшую ладонь. Потом, словно очнувшись от страшного сна, вытолкнул Иренди из душевой, прикрыл дверь, оставшись один. Стукнувшись легонько лбом о створку двери, он некоторое время так стоял, держа её за ручку и очень сильно надеясь на то, что Лорени не ворвётся в кабинку с вечными воплями возмущения. Что-то странное с ним творилось. Что-то непонятное и пугающее. Перед глазами так и стоял образ Иренди, его зелёные, словно изумруды, глаза, ладонь горела от прикосновения его ладони, по телу разлетался жар. Почему?!