Море опалённое свободой (СИ)

Хэнги ринулся вдоль этих клеток, всматриваясь в каждую. Некоторые были пусты, некоторые заняты. И вот пробежав несколько метров, адмирал наткнулся на того, кто ему был нужен. Сломав замок клетки шпагой, он резко открыл маленькую дверку и, перерезав верёвки, потащил худого и бледного Данки из клетушки.

- Чёрт, – шептал Хэнги, кусая губы. Положив рядом на пол шпагу, он аккуратно, словно Муар был какой-то драгоценностью, уложил себе на колени. Всмотрелся в бледное лицо. Данки был в бессознательном состоянии, губы синие, что тут же наталкивало на мысль. Хэнги осторожно взял вялую руку, повернул её и, всматриваясь в сгиб локтя, нашёл несколько следов от уколов. Злость, ярость и много ещё непонятных эмоций овладело Хэнги. Он даже на мгновение позабыл, где находится.

Прощупав пульс на шее, адмирал легонько похлопал Данки по бледным щекам.

- Данки, – позвал Хэнги, наклоняясь ниже к лицу. – Данки, очнись, – шептал он, подтягивая его выше. – Данки…

Адмирал сам не заметил, как его большая ладонь легла на худое лицо Муар, прошлась по щеке. Большой палец скользнул под нижней губой. Хэнги нагнулся ниже и не уловил его дыхание. Потом сжал плотно губы, надавил под нижней губой, слегка приоткрывая челюсть Муар и быстро вобрав побольше воздуха, прижался к губам Данки. Губы были холодными и почти безжизненными. Такими мягкими и пленительными, что голова у Хэнги закружилась. Он сжал в своих объятиях хрупкого и похудевшего Данки, прижал к своей груди и, отдавая ему своё дыхание, впился сильнее в посиневшие и сладкие губы Муар.

Цурбус и Лорени в этот момент, вытащив очередную жертву работорговцев, стремительно направились к следующей клетке и наткнулись на целующего Данки Хэнги. Они замерли в трёх метрах от Иренди-страшего и Данки, и адмирал, как показалось Цурбусу, совершенно забыл, где находится. Увидев такую картину, в голове Бахму тут же встали в ряд те пазлы, которые никак не складывались. Он кинул взгляд в сторону Лорени, заметил, как у того глаза поползли на лоб.

Бахму действовал быстро. Он схватил Лорени и потянул его к очередной клетке, которая стояла через проход, ближе придвинутая к стене. Таким образом, получилось так, что они отошли от Хэнги и Данки на несколько шагов, вернувшись назад. Ноги запутались, и они упали на пол, чуть не поранившись палашами. Сев на грязные доски, Лорени оказался прижатым спиной к прохладной стене, а Цурбус перед ним, стоящий на коленях.

- Молчи, – прошептал он и бросил косой взгляд через прутья клетки на видневшихся Хэнги и Данки. – Ничего не говори.

Лорени итак молчал. Он не знал, что говорить. Просто смотрел теперь уже на Бахму всё теми же ничего не понимающими глазами и сухо всхлипывал, словно собираясь заплакать. Но глаза при этом оставались сухими.

- Он просто делает ему искусственное дыхание, – нашёлся Цурбус, тихо зашептав в лицо Иренди-младшего. Несколько секунд они смотрели друг на друга так, словно один пытался из другого сделать дурака, втюхивая ему какую-то ересь на счёт того, что за бортом не вода, а кисель.

Наконец, Лорени нахмурился, в его глазах сверкнула искринка гнева, и он уже открыл рот, чтобы высказать своё негодование, как Цурбус закрыл его ладонью, приблизившись так близко, что их кончики носов коснулись друг друга. Иренди снова раскрыл широко свои зелёные глаза, посмотрел в бирюзовые Цурбуса и почувствовал, как начинает заливаться алой краской. Странные ощущения возникли в груди от этой непонятной близости. Бахму сам был сконфужен, он смотрел в глаза Лорени и единственное, что ощущал, это водоворот жадных эмоций, готовых затянуть его в свои глубины. Так и хотелось убрать эту ладонь и коснуться обветренных, но мягких губ Иренди.

Разрушил идиллию двух пар звук спускающихся в трюм людей. Такое было ощущение, что вся команда «Фортуны» свалилась с верхней палубы вниз. А это была всего лишь Сальмит и двое кадетов из команды «Сирены Моря».

- Ну что тут? – крикнула женщина и быстро стала оглядываться. Потом присела возле одного лежавшего у клетки паренька, всмотрелась в лицо, параллельно с этим щупая пульс у него на шее.

- Они под действием наркотиков, – сказал Хэнги, неся на руках Данки к выходу из трюма. Он среагировал моментально, а вот юноши всё ещё сидели на полу, правда, Цурбус руку убрал с губ Лорени.

- Дьявол, – только и выдохнула Сальмит и тут же начала раздавать приказы.

К тому моменту, как капитан и кадеты спустились в трюм, бой закончился. Работорговцев собрали на верхней палубе, связали и приказали сидеть тихо. Количество похищенных ими человек, вместе с Данки, составило девять пареньков симпатичной наружности, но Муар среди них действительно выделялся, и даже нельзя было сказать каким именно образом. Просто он был… милее или безобиднее, хотя второе на самом деле было не так.

Сначала Хэнги забрал Данки к себе на корабль, где отдал его в руки корабельному врачу, и Сальмит вроде как согласилась. Сейчас стоял вопрос в другом, нужно было оттянуть «Грязные паруса» в какой-нибудь форт и сдать его на попечение властям. Было два выхода: вернуться в Скандарию, до которой оказалось сутки пути, или же плыть до порта Флагосто, который стоял на краю Чёрного моря. Только до него было двое суток пути. Сальмит выбрала второе. Потому что оттуда до Жемчужного моря было ближе, а назад возвращаться совсем не хотелось. К тому же, они уже отставали от графика, и задержка эта составляла четыре дня.

Таким образом, спустив пленных работорговцев в трюм и позаимствовав у них провиант и воду, Сальмит определила на пятимачтовый галеон штурмана и нескольких человек, чтобы управляться с парусами. Женщина приказала трогаться в путь. Три корабля, надув паруса, быстро поскользили по волнам прочь от Заводи Склепии, где уже к краю океана подбирался целый флот мародёров. Ещё час и они бы напали на ведущие бой корабли и, может быть, даже потопили бы их.

Перед тем, как тронуться в путь, Хэнги всё же обратил внимание на сына, который был занят работами, как и все. Поразмыслил немного и решил оставить вопрос о его возвращении в Шоршель на потом, когда они прибудут в порт. Поэтому, он, перекинувшись несколькими словами с Сальмит, которая была раздражительней обычного, удалился в лазарет, где Данки уже успели поставить капельницу, слегка оттереть его от грязи и обработать ранки, полученные от трения верёвок о кожу. Вид Данки приводил нервы Хэнги в натянутую нить. В груди всё клокотало, и адмирал первый раз в жизни почувствовал нечто такое, отчего захотелось Данки закрыть на вершине самой высокой башни и никому не показывать.

Вроде бы работа по кораблю сумела немного отодвинуть воспоминания об увиденном в трюме «Грязных парусов» на второй план. И всё же во время обеда, когда на стол подали вкусный салат из трепанга, краба и морской капусты с гарниром, Лорени всё-таки отвлёкся, вновь вспоминая, как отец целовал Муар. Вопросы один за другим посыпались на голову несчастного Лорени, и он даже половины тарелки не съел, так сильно был занят поисками ответов на них. Цурбус это увидел, ткнул Иренди локтём в бок, слегка, чтобы лишь обратить внимание на себя и, нагнув голову в сторону Иренди, прошептал:

- Тебя покормить?

Лорени сначала не понял, что Бахму имел в виду, а потом, неожиданно покраснев от негодования, сжал зубы и пробормотал:

- Дурак.

Потом схватил ложку и стал доедать оставшуюся на тарелке пищу. В столовой было слишком шумно, моряки обсуждали прошедший бой, потому, как-то на Лорени и Цурбуса никто не обратил внимания и никто не услышал их маленькой перепалки.

Потом Нокта поставила на середину стола сладкое печенье, конфискованное у работорговцев и тарелочку с шоколадом. Лишь некоторые взяли по печеньке, а остальное Цурбус наглым образом придвинул к Лорени, словно предлагая ему всё съесть. Такого печенья Иренди ни разу не ел. Оно было мягкое, рассыпалось, как песочек, пропитанное каким-то кремом и сладкое, что аж уши заворачивались. Команда против такой наглости Цурбуса ничего не имела, наблюдать, как самый отъявленный сладкоежка поедает, чуть не давясь, сладости, было на удивление приятной и весёлой картиной. А Лорени за распробыванием печенья и шоколада – такой шоколад он тоже ел впервые, с орешками, сухими ягодками внутри и сверху покрытым белоснежной нугой – немного позабыл о том, что вот уже полдня как волновало его.