... не войной...(СИ)

Мне вовсе нет дела до дней минувших. В конце концов, кто из нас не попадал в затруднительные обстоятельства? Моя соседка продала гоблинам свадебное ожерелье прабабки — смею ли я осуждать ее сегодня, когда мой друг отдал последнее, чтобы купить провизии на несколько недель? Ш-ш-ш! Речь пойдет не о прошлом. Кого волнует, что за толстыми стенами сейфов многие прячут не фамильные ценности, а столетние векселя и расписки? Разве это вина живущего, что он родился в заложенном поместье? И разве кто-то упрекнет красивого и статного юношу, желающего поправить семейное состояние с помощью выгодной женитьбы? Если вам нечего продать, кроме имени и смазливой мордашки — разве не найдутся на нее покупатели?

Впрочем, кого сегодня удивит свадьба некоего Ноктиуса и богатой чистокровной Гортензии? Даже страницы газет с их брачным объявлением давно истлели. Каждый, кто слышал об этом прекрасном семействе, не раз позавидовал единству стремлений прекрасной пары.

Но ваша Задира любопытна, и пусть это порок, но сегодня он служит во благо. Как нынче обстоят финансовые дела самой известной четы Британии? Не буду скрывать, гоблины не казались мне приятными созданиями с тех пор, как Задира пыталась получить у них кредит для… Впрочем, неважно, потому что гоблинам вышеупомянутое семейство и двести лет назад было должно столько, что впору продавать всех потомков на золотые рудники. Но, будьте уверены, свои долги перед маггловскими банкирами наш Ноктиус погасил. Как удивительно — совсем недавно. Неужели этот благородный человек начал низко мошенничать в рулетку в маггловских казино? Не выпал ли ему за последние полгода выигрыш в лотерею?

Как бы то ни было, когда вы несете последнюю золотую вещицу в лавочку в Лютном и старик с мутными глазами дает вам цену в сто раз ниже, будьте уверены — самое благородное и сиятельное семейство магической Британии сейчас душой вместе с вами.

— А Малфой еще нос задирал, — фыркнул Гарри. — Хоть на самом деле его семья не богаче Уизли. Беднее даже, наверное….

Снейп скривился, скомкал почти прозрачный листок и прошипел:

— Ничего сенсационного. И двадцать лет назад многие шли за Волдемортом ради денег и амбиций, а не из убеждений. Не удивительно, что Волдеморт не стал в этот раз возрождать Пожирателей, но взимает плату с подчинившихся ему селений и гильдий. Инфери и боггарты не требуют с него постов в министерстве, а кельпи — денег, но и не возмещают расходов для дальнейшей войны. При этом Амбридж и Малфой предпочли сражаться против, и это не укладывается у меня в голове. Они оба в этих обстоятельствах могли пойти на авантюрную сделку с врагом, рассчитывая на профит, а их положение позволяет выйти сухими из воды.

Гарри едва удержался, чтобы не запустить в него подушкой — лицо Снейпа было серьезным, а между бровями залегла давно расправившаяся складка.

— Чем скорее мы разделаемся со всем этим, тем раньше станем свободными, — прошептал Гарри, обнимая его со спины, — я уверен, что Гермиона и Рон найдут диадему, и вот тогда… Знаешь, Северус, потом мне будет совершенно наплевать на Амбридж и Малфоя.

Снейп нашел его ладонь и прижался к ней губами.

========== 39. «Это совсем не то, что ты думаешь» ==========

4 сентября

— Моя очередь наведаться в «Горбин и Беркс»

— Я с тобой!

Снейп посмотрел осуждающе, словно Гарри сказал невероятную глупость. В тот момент, когда Хогвартс-экспресс должен был отойти от перрона, они пришли к соглашению: посещать лавку ежедневно, пользуясь мантией по очереди. Первым отправился Гарри, который хорошо помнил большой черный шкаф — глубокий и пыльный — где он прятался летом перед вторым курсом. Удивительно, но он даже не подумал, насколько похожа эта махина на ту, которую позже обрушил из-под потолка Пивз. Прошло четыре дня, и сегодня была очередь Снейпа. С самого утра сердце Гарри было не на месте: мог бы — привязал Северуса тем самым черным шнурком к изголовью или связал бы их руки вместе, чтобы тот не пытался в одиночку ступить и шагу.

В лавке Горбина было вечно пусто и так тихо, что слышно было, как скрипит цепь потухшей люстры и под полом копошатся древоточцы. И Северус явно не старался поддерживать их договоренность «от порога до шкафа и немедленно обратно», потому что в прошлый раз притащил целый ворох позаимствованных там “сюрпризов”: острый обломок камня, похожий на черное зеркало, пучок заплесневевших лап богомола и комок разноцветной паутины. А сам выговаривал Гарри за трехминутное опоздание, когда тот в первый день задержался у развалин, бывших когда-то «Гиппогрифом».

Гарри не знал, куда себя девать от беспокойства, а часы в холле вот уже несколько месяцев исправно отбивавшие каждые полчаса чинный старинный менуэт, как назло двинулись стрелками назад, переползая с восьмерки на семерку. Берни положил голову на нижнюю ступеньку лестницы, невесело тявкнул и позволил Гарри зажать в кулаке свое ухо. Так и вправду было легче. Вот если бы еще из головы выветрилась ноющая и давящая боль, будто раз за разом черепную коробку надували серным дымом, а с языка — стойкий привкус ржавого железа пополам с желчью. Стрелка ползла от семерки к шестерке, рама пустого портрета Вальбурги хрустнула, головы эльфов на лестнице гнусно захихикали, по стенам полыхнул огонь, потолок раскололся и обрушился на Гарри.

Он чувствовал воздух обнаженными нервами. Раскаленный, как кипящая лава. Выжигающий плоть до самых мелких костей. Злой. Безжалостный. Благословенный. Он мог втянуть эту клокочущую массу и ощутить, как она расправляет легкие. Невероятная, но знакомая горечь во рту, скручивающиеся жгуты сухожилий, удлиняющиеся конечности — больно, так больно, словно несколько дыб растягивают тело в стороны. Вслед за болью должно было прийти облегчение. Пылающие мышцы покрывались гладкой кожей, суставы обретали подвижность. Сквозь ослепительно-белое сияние пробивались звуки и запахи огня, расплавленного чугуна и чужого страха. Мягкая ткань накрыла его плечи, а босыми ступнями он ощутил холодный пол. Он открыл глаза, пошевелил непослушными пальцами, вдохнул сладкий воздух… Смертным не понять… Их разуму никогда не дотянуться до того, кто вырвался из ловушки дважды. Этот путь лишь для него.

Что-то горячее, влажное и пахнущее так, словно лицом он окунулся в кучу перегноя, коснулось его щеки и завыло — высоко, пронзительно-печально, на одной монотонной ноте. Нужно было поскорее заткнуть уши или сразу уничтожить источник мерзкого, не дающего насладиться ощущениями звука. Крепкая челюсть сомкнулась на его рукаве и дернула вперед — Гарри взвыл от боли, но разлепил тяжелые воспаленные веки.

Он с трудом разглядел оскаленную пасть, алые десны с рядом белоснежных зубов, длинный язык.

— Ау! — обиженно всхлипнули в ответ, пестрая размытая тень кинулась куда-то вдаль и завозилась, словно разгребая яму на полу. Дом остался цел — вокруг что-то скрипело, стучало, пищало и щелкало. Повизгивала пара докси на чердаке, на плите булькал чайник, дождь стучал по металлическому желобу крыши. Тень тяжело дышала, фырчала и тащила вперед темное пятно, гремя когтями по деревянным доскам.

Никогда еще Гарри не пытался сосредоточиться так усиленно — черепную коробку выворачивало наизнанку, и кто-то очень меткий метал дротики прямо в обнаженный мозг. Он нашел глазами бронзовый завиток на перилах лестницы, сконцентрировался на нем и не моргал до тех пор, пока не разглядел каждую ямку и царапину на старинной ковке. У внешнего края, там, где перил касались руки и одежда, завиток был ярким, почти золотым, с четким зеленоватым пятном, напоминавшим бабочку.

— Гав! Р-р-р-уаф! Ау!

Он поднял глаза.

Берни сдался, не дотащив бездыханного Снейпа до лестницы каких-то несколько футов, из-под задранной мантии-невидимки виднелась окровавленная рука, сжимающая объемный узел, а чуть ниже локтя из разорванного рукава торчал белоснежный осколок кости.

— Уаф! Оу-уууу ! — Берни завыл так, словно был не обычной собакой, а оборотнем под полной луной, больно саданул лапой Гарри по ноге и ткнулся носом в ладонь.