Солнечный чародей (СИ)

Поэтому он красноречиво промолчал на два предложения Снейпа все-таки убраться в теплый и безопасный замок, продолжая держать лорда за руку. На третьем предложении сдался даже Волдеморт.

Вечно сидеть в полутемной комнате не хотелось, и уже через полчаса, отчаявшись добиться от Волдеморта дальнейшего продолжения диалога, Гарри вышел на балкон, чтобы поговорить хотя бы с Томом. Говорить оказалось не с кем. Нужно было разрабатывать другой план.

Место, которое Снейп называл тайным и уединенным, действительно было тайным и уединенным. Изначально Гарри представлял темный готический замок, оставшийся от Слизерина, или поместье Риддлов, в конце концов, но на деле это оказался небольшой двухэтажный дом, пусть и выложенный темным камнем. Что-то подсказывало Поттеру, что в доме все-таки было что-то особенное, но оно рисковало остаться загадкой до того самого момента, как дом будет разрушен. Однажды. Такое всегда случается с домами.

Гарри отвлекся от осмотра окрестностей, когда услышал тихое шуршание опавшей листвы. Раньше он не обратил бы на это внимание, но жизнь рядом с Нагини, готовой забраться на тебя в самый неподходящий момент, научила его осторожности. По крайней мере, он не закричал, когда вокруг его ноги оплелось крупное тело.

Змея не говорила с ним, но методично забиралась по ноге вверх, пока Гарри не взял ее на руки, прижимая к груди. Пусть она сотню раз проделывала что-то подобное, но теперь она была крупнее и тяжелее. И от нее пахло затхлой листвой.

«Она любит купаться», сказал Том, и Гарри едва не издал победный клич. Змеи всегда были слабостью этого мальчишки.

Купание змеи состояло из нескольких этапов. Для начала Поттеру пришлось зайти обратно в дом. Он покинул его с большими трудностями – пришлось снова поэкспериментировать с запирающими заклинаниями и заставлять дверь поверить в то, что он каким-то образом относится к Волдеморту – и возвращаться теперь, почти ничего не сделав, было несколько неприятно. Но тем не менее, он вернулся и даже сумел подняться на второй этаж, хотя хвост змеи постоянно путался под ногами, найти ванную комнату и спихнуть громадное тело внутрь идеально белой ванны, стоявшей на позолоченных ножках. «Позер», хотел было прокомментировать Гарри, но не решился. Кто знает, есть ли у этих стен глаза и уши. Потом ему пришлось набирать воду без привычного агуаменти – без палочки жизнь становилась сложной – и проводить полчаса за скучнейшим занятием: разглядыванием того, как Нагини медленно располагается в воде так, чтобы покрыть большую часть своего тела. А потом он хотел уйти. У него не получилось.

«Купаться в одиночестве она не любит», сказал Том, и Гарри понял, что это - месть.

Когда Том открыл глаза, он вновь увидел перед собой потолок цвета слоновой кости. После поместья Малфой у него выработалась стойкая неприязнь к белому цвету, поэтому перекраска дома заняла рекордно короткие сроки – десять минут. Разумеется, это тоже был дом Люциуса Малфоя, самый маленький, что ему удалось отыскать в своем бесконечном списке учета недвижимого имущества. За всю свою жизнь Том ни разу не задумался о том, чтобы приобрести дом себе. В юности дома стоили слишком много, и он мог позволить себе только узкую и темную коморку в Лютном, а после его деятельность уже не позволяла долго находиться на одном месте – требовалось вести переговоры со сторонниками, планировать, успевать тратить время на исследования в самых глухих, но таких магических, уголках мира. И сейчас ему не нужен был дом. Он собирался подчинить себе всю Англию, у него не было времени на то, чтобы выбирать обои и кусты у каменной дорожки.

Он должен был успеть так много: нормализовать работу министерства, набрать новый штат, действительно заинтересованный в работе, а не в деньгах, которые за нее можно получить – должности министерских работников стабильно считались самыми высокооплачиваемыми – набросать план реформы образования, обеспечить проживание для магов, оказавшихся в сиротских приютах. Он должен был сделать все это, но едва ли для того, чтобы сделать жизнь других лучше. Ему хотелось отойти от дел.

Тогда, в юности, его пьянила власть. Он был лучшим: лучшим учеником, лучшим наставником, лучшим артефактором и – в конце концов – лучшим темным магом. Он добился многих высот, пока не понял, что его успехи с жадностью поглощают другие. Пожиратели смерти… они должны были стать его соратниками. Как-то получилось, что вышли из них только слуги.

Разумеется, был молчаливый Фенрир с животной яростью, который всегда вызывал у него исключительно приятные чувства, был Северус, восхитительно беспринципный и открыто предающий обе стороны, была Белла, которую отчего-то так любил этот мальчишка Поттер…

Был Гарри Поттер. Не его Гарри Поттер.

Он всегда был всего лишь досадным недоразумением. Считал ли Темный лорд, что ребенок может стать магом, равным ему по силе? Нет, разумеется нет. Но рождение младенца на исходе седьмого месяца, это дурацкое пророчество могло дать волшебникам надежду. Надежду, которая обернулась бы сотнями трупов. Победа была бы за ним, но хотел ли он пировать на руинах?

Теперь вновь был Поттер, но Поттер куда более опасный. Опасный тем, что в нем. Опасный частью его самого – самой агрессивной и самой могущественной частью.

«Лорд Волдеморт был на вершине своего могущества, когда исчез в ночь на Хэллоуин».

И это действительно было так. Сомневаться в самом себе было бы последней его ошибкой. И Том не сомневался. Как и Волдеморт. Как он мог позволить ему стать реальным? Как он мог быть соперником тому, кто превосходил его как по силе, так и по желанию одержать верх? Каждый из крестражей был его полной копией. Разумной, амбициозной, сильной. Каждая из них имела все права на то, чтобы ненавидеть его. Но он был самой жизнеспособной. Если жизненные силы Нагини глушили всю агрессию, присущую крестражу в ней, то в Поттере происходило иное. Он делал все, чтобы стать настоящим. Чтобы вернуться и завершить начатое.

Барьер в голове Поттера объяснил все без слов. Показал, насколько слаб Том перед Темным лордом, исчезнувшим семнадцать лет назад. Если только дать ему шанс – все будет кончено.

А этот мальчишка Поттер все продолжает просить!

Просить постоянно: словами, своим побитым видом, несчастными вздохами. Едва ли Том испытывал к Поттеру хоть какие-то теплые чувства, но не испытывать их вообще не мог. При виде Поттера на языке плавилась горечь, как от упущенных возможностей, так и от предсказания будущих проблем. Упрямый и глупый мальчишка. Говоривший, как он. Улыбающийся, как он. И вместе с тем делающий что-то совершенно неправильное.

Заявился к нему, заставил вспомнить то, что было уже забыто и брошено, и тем избавив от медленной и чертовски мучительной смерти – которая, несомненно, наступила бы, потому что долго обходиться без магии он не мог – и вечно такой… отвратительно искренний.

Гарри Поттер не мог считать его другом. Гарри Поттер, видимо, мог.

Том поднялся с кровати, ощупывая шею. Вздутие спало, и теперь вены спокойно выполняли свое прямое назначение – несли кровь. Он чувствовал себя гораздо лучше – если не брать в расчет отвратительное предчувствие – и нужна была самая малость, чтобы прийти в себя. Позволить коже, схожей по структуре со змеиной, отмокнуть в прохладной воде.

Он вышел за дверь и до ванной комнаты добрался за несколько минут. И потому, что совершенно не представлял, как выглядит план этого дома, и потому, что справиться с неприятными мыслями не получалось. Когда ванная комната все-таки была найдена, он не слишком задумывался над тем, что в ней.

А ему стоило.

Комментарий к Глава 41,5

Отзывы все еще в силе~ Не представляете, как они мотивируют писать каждый день.

========== Глава 42 ==========

- Если ты ожидаешь знака, вот он знак – начинай сейчас*, - говорит Гарри внезапно и так не к месту, что Том запинается.

Сейчас все их разговоры сводятся к одному – к Волдеморту – но тем не менее каждый из них наполнен спорами и всевозможными увещеваниями друг друга, но никак не рандомными фразами, которые всплывают в голове. Эта всплывает особенно ярко. Том буквально видит ее перед собой – огненные буквы, готовые сорваться с места благодаря легкому росчерку палочки. Он смутно помнит, что проделывал такое в юности, когда был склонен к символизму и пафосности, но не понимает, как это связано с настоящим. Еще глубже маячит воспоминание о темной Тайной комнате – Том уже не понимает, какой именно – где эти буквы вспыхивают в зловещее «я - лорд Волдеморт».