Море опалённое свободой (СИ)

Когда они взошли на галеон, их встретил Горол. При виде адмирала лицо моряка слегка вытянулось в удивлении, а потом стало слегка виноватым.

- Где капитан Сальмит? – спросил после приветствия Хэнги, и не ответить адмиралу Горол не мог.

- Исследует свои излюбленные, злачные места, – отозвался Горол и быстро кинул взгляд на Цурбуса и Лорени. Данки, не останавливаясь, пошёл на камбуз.

Хэнги проводил его быстрым взглядом и снова вернулся к помощнику капитана. С Муар он разберется позже. Хотя, с чего бы это вдруг ему с ним разбираться. Хэнги же сам его выгнал, выкинул, оскорбил…

- Неси ключ и отомкни эти наручники, – требовательно приказал Хэнги.

- Я никак не смогу этого сделать. Во-первых, это приказ капитана, – и здоровяк кивнул на цепку. – Во-вторых, ключ только у неё.

- Что за ересь ты несёшь? Это вообще, что такое? – Хэнги был зол и очень сильно. Он схватил сцепленные руки и поднял их вверх, указывая на предмет своего негодования. – Что за глупые игры тут устроила Сальмит? Несите топор, буду рубить. И немедленно.

- Подожди, если ты это сделаешь, то нас выбросят за борт! – выкрикнул Лорени и тут же осознал, что этого говорить ему не стоило. На верхней палубе к тому моменту уже собрались моряки, которые не были отправлены в увольнение, либо в форт по делам. Они приветствовали адмирала кивком головы, на которые Хэнги ровным счетом не обращал внимания.

- Я знаю правила капитана Сальмит. Так тебя, что, уже выбрасывали за борт?

- Нет, – солгал Лорени и почувствовал стыд от своей лжи. – Да, – тут же поправился сын и отвёл взгляд.

- Вот так новость…

- Адмирал Иренди, – Горол прочистил горло и встал так, словно собирался свернуть Хэнги шею. Директор даже и в ус не подул испугаться. Но перового помощника решил выслушать. – Дело в том, что Цурбус Бахму Джан Гур и Лорени Иренди, а так же и Данки Муар, подписали грант о том, что являются моряками галеона «Фортуна». По морскому кодексу ни вы, адмирал, ни я, помощник капитана, не имеем права оспаривать решения самого капитана судна. Мне очень жаль, но вам придётся дождаться капитана Сальмит и с ней решить все касающиеся этих парней вопросы. Вы пришли за своим сыном. Я думаю, капитан вам его отдаст. Господин Лорени Иренди, не был изначально приглашён на этот корабль и попал сюда по случаю воли судьбы. Поэтому не стоит так горячиться. Лучше примите наше гостеприимство.

Хэнги ещё о чём-то переговорил с Горолом, но Лорени его не слушал. Странное чувство закралось в его душе. Оно тихонечко стонало и теребило сердце, заставляя его, то быстро стучать, то пропускать удар.

====== 11 глава “Грязные паруса” ======

Третьи сутки они стояли на приколе в форте Скандария. День обещал быть душным. Работа на «Сирене Моря» кипела с такой силой, что было страшно всем, кто проходил мимо галеона. Волдин никого не жалел, кроме самого себя. Скандария был одним из самых грязных, опасных и преступных фортов Великих Вод. Справедливости в нём не существовало, закон был продажным и гнилым, как души живущих здесь людей. Скандария славилась своими работорговыми путями, и многие корабли опасались заходить в форт даже пополнить запасы воды или пропитания. Час простоя мог вылиться в многогодовое рабство с несчастливым концом. И всё же в этом форте был один маленький, но очень значимый плюс. В Скандарии можно было найти то, чего нельзя было сыскать во всём мире. Даже если в детстве ты потерял свою любимую игрушку по пути из одного острова на другой, то ты, по прошествии лет, можешь найти её здесь. И если кто-то, разбив твои песочные часы, высыпал в море песок из них, его ты тоже сможешь найти здесь. Вот и сейчас, глядя в подзорную трубу, расположившись вальяжно на поручнях полубака, Волдин думал о превратностях судьбы, созерцая в линзу медленно входящую в бухточку «Фортуну». Она осторожно покачивалась на волнах, пришвартовываясь, повернувшись к «Сирене Моря» своей очаровательной кормой.

Отняв трубу от глаз, Волдин ухмыльнулся, посмотрел на работающих матросов и кадетов, потом цокнул языком и снова вперился в трубу. А адмирал, как раз несколько минут назад, сошёл с корабля и решительной походочкой направился вглубь форта. Может, тоже прогуляться? Но Волдин сегодня был ленив и расслаблен. Он хотел отдаться тоске и воспоминаниям о некоторых вещах…

Хэнги третий день решил потратить на отправку почты. Пройдясь по шумным уже с раннего утра улочкам форта, он заковылял по узким тропинкам, нешироким дорожкам и, спрашивая у прохожих дорогу к почтам, вскоре вывернул на нужную ему улицу. Сначала он зашёл на корабельную почту. Отправил через неё несколько писем с грифом важности, потом на птичью почту. Столько же, только уже без грифов. Потом на лётную почту, там уже перетасовал письма и, заплатив за всё это приличную сумму денег, вышел со спокойной совестью на улицу. Солнце уже было практически в зените, когда он решил вернуться на причал, где бросил якорь их корабль. Идя быстро по улицам, он вышел на торговую площадь, продираясь через толпу, купил себе сладких, тыквенных семечек и, вспомнив о Лорени, сделал шаг вперёд. Хэнги замер и несколько минут не мог произнести ни слова. Муар стоял в метре от адмирала и смотрел на него такими удивлёнными глазами, что их хотелось в тот же миг завязать чёрной тряпкой, стянуть с парня все одежды, привязать к кровати… Если бы не голос сына, который окликнул его, Хэнги бы точно сорвался. Руки так и тянулись обнять похудевшего и осунувшегося Данки. Прижать к груди и целовать, целовать…

Сына он был рад видеть, не меньше, чем Данки. Но обнять его, не мог. Во-первых, не позволял статус адмирала и директора, во-вторых, они не сопливые барышни, чтобы обниматься на улице. Ну и в третьих, Хэнги был зол на сына. Конечно, метать молнии он не собирался, но и расплываться в сопливых вопросах, требуя не менее сопливые ответы, он был не намерен.

Потом они пошли к «Фортуне». Но, как только адмирал увидел, что руки Бахму и Лорени сцеплены кандалами, он оказался в таком недоумении, что потребовал ответов от сына, уже не скрывая своего гнева по поводу его исчезновения. Здесь Хэнги понимал, пряник был бесполезен. Лорени, исчезнув и ничего ему не сказав, заставил отца волноваться, переживать и подставил под удар всё то, к чему он шёл долгие годы. Главное, что и Лорени это понимал, потому что всю дорогу он сбивчиво что-то пытался объяснить, всё время глядя под ноги и не смея поднять глаза на отца.

Потом ждали Сальмит. Хотя, Хэнги знал, что в состоянии сильнейшего опьянения с людьми было бесполезно разговаривать. Но он плохо знал Сальмит. Лишь поверхностно и так по некоторым совместным делам, как например, когда она была куратором в восьмой группе.

- Лорени, давай поговорим, – спокойно сказал адмирал, когда на форт спустились сумерки. Хэнги отвёл сына чуть в сторону, Цурбус, как воспитанный человек, отвернулся, сделал шаг в сторону. Странно, но в этот момент присутствие Бахму радовало Лорени, чему он сам удивлялся. Оставаться с отцом наедине не хотелось. Было стыдно за своё поведение, и самое главное, было противно от того, что то поведение, когда он покинул Шоршель, нельзя было назвать обдуманным и взрослым.

- Скажи мне, почему ты уехал? – Хэнги действительно хотел знать. Он задавался этим вопросом с того момента, как узнал о побеге сына. Он чем-то его обидел? Или Лорени кто-то другой обидел? Эти вопросы Иренди-старший вслух не мог задать по простой причине: Цурбус был рядом. – Были на то какие-то причины?

- Что ты ко мне пристал?! – вспыхнул негодованием Лорени, стукнув кулаком по поручням. Цурбус от выкрика дёрнулся, нахмурился. Хэнги выпрямился, перевёл взгляд на быстро темнеющий горизонт. – Полдня одно и то же, достал уже! Какая разница, уехал и всё тут.

- Ну, разница есть, – заговорил Хэнги мягким и тёплым тоном. Переведя взгляд на сына, он всмотрелся в его лицо. Может, что Бахму ему сделал? Как бы спросить, чтобы не выглядело это слишком нелепо или слащаво? – Причина всегда должна быть.

- Её нет, – соврал просто Лорени и отвернулся лицом к спине Цурбуса. Бахму не понравился ответ Иренди-младшего, не любил он, когда так нагло врали, да ещё своим отцам. Но вмешиваться, конечно же, не стал. Это дела семейные, дела Иренди. Хотя, теперь он чётко видел, какие отношения были у адмирала и его сына. Теплые, нежные. Теперь видно, что директор баловал своего сынишку.