Второй шанс (СИ)

Запоздало дергается, слабо сопротивляясь.

Теряя терпение, хватаю руку, вздумавшую было отбиваться от меня, и безжалостно заламываю ее.

- Больно, идиот!

Игнорирую.

Еще выше.

Шипит, послушно поднимаясь на четвереньки, опираясь на свободную руку и удерживая равновесие.

Почти не слышу возмущенного злого бормотания, списываю его на фоновый шум, недостойный внимания.

Сейчас меня куда больше интересует белая спина, блестящая от выступающих капелек пота, с двумя длинными, почти симметричными шрамами.

Розовые, выпуклые.

Касаюсь их свободной рукой.

Недовольное бормотание сразу затихает, обрываясь на единственном удивленном вздохе.

А я медленно, как могу, провожу ногтями по этим вздувшимся полоскам, слегка царапая и пытаясь разобраться, чего хочется больше: вырезать их к черту или же обвести языком каждый, неторопливо пытаясь распробовать.

Все ниже, по пояснице, так же не спеша оглаживая позвонки и едва прикасаясь к ребрам.

Звонкий шлепок по упругой ягодице.

Почти всхлип. Не ожидал?

Да ладно, не верю.

Не верю тебе, маленький лицемер. Ни единому вздоху.

Ты жаждешь этого не меньше меня. С самого начала ты хотел оказаться в этой унизительной позе.

- Раздвинь ноги. - В голосе звучит металл. Но я не приказываю, нет. Прошу. Вроде бы.

В любом случае, кого сейчас интересуют такие мелочи?

Ты даже и интонации-то не разобрал.

Пальцы едва касаются растянутого колечка мышц. Вот он весь - готовый, жаждущий моих прикосновений, ласк, укусов.

Позже.

Ладонь, подразнив еще немного, скользит дальше, слегка прикасаясь к мошонке, подушечками пальцев едва касается основания горячего члена. Медлит, кажется, целую вечность, едва-едва очерчивая выступающие вены, нарочно не касаясь чувствительного верха. Оставляя его на потом, на сладкое.

Горячий, подрагивающий, рельефный. Ощущаю все в полной мере, не торопясь, словно это и не меня возбуждение разрывает на части, горячей кровью бьется в висках и уже балансирует на грани боли в паху. Еще чуть-чуть - и хлипкий пластиковый мостик снесет к чертям собачьим, безжалостно скинув в бездну и без того уже нездоровое сознание.

Но как устоять перед искушением еще раз, мимоходом, не зависнуть над самым краем?

Пальцы наконец-то скользят ниже, ниже… Головка очень мокрая, истекающая тягучей смазкой, которая тут же оседает на моих пальцах, растекаясь по всей поверхности члена. Растираю ее безумно медленно, плавно, откровенно издеваясь.

Сжать чуть сильнее, увеличивая темп.

Ты этого и хочешь, верно, маленькая похотливая рыбка? Если нет, тогда почему ты так толкаешься в мою ладонь, полностью игнорируя боль в зафиксированном запястье?

Всхлип. Тут же безжалостно отдергиваю руку.

Скрип зубов, скорее - обиженный скрежет.

Неужели решил оставить меня без сладких стонов и криков?

Ну уж нет, не пойдет.

Тебе приходится упасть на грудь и выгнуться еще больше, услужливо приподнимая задницу выше, обеспечивая мне просто шикарный вид. И все ради того, чтобы хоть немного приглушить новую вспышку боли в выгнутой донельзя кисти. Еще на пару сантиметров выше - и звонко хрустнет.

Умница, послушный мальчик.

Обиженный мальчик, яростно втягивающий ноздрями воздух.

- Как бы ты взял… меня? - Едва узнаю в этом жалком, свистящем шепоте собственный голос.

Распростертый подо мной мальчишка удивленно замирает, жадно ловя каждое слово, старается даже дышать тише, чтобы не пропустить ни единого звука.

Еще бы.

Чуть подаюсь вперед, осторожно толкаясь бедрами, чтобы почти фиолетовая от прилившей крови головка касалась входа в дрожащее тело, прижималась к нему, дразня возможностью скорой разрядки.

- Ты был бы нежным? - почти с отвращением выплевываю последнее слово.

Тут же продолжаю, жадно вслушиваясь в шумное учащающееся дыхание:

- Сомневаюсь, я с тобой никогда нежным не был.

Выгибаюсь, бедрами толкаясь вперед, немного, чтобы только лишь головка оказалась сжата упругими стенками, пульсирующими жаром.

Вот сейчас, сейчас не выдержу и сорвусь, разом оборвав затеянную мной же игру.

Нет, нельзя, какой же спектакль без кульминации?

Сглатываю, сжимая сухие губы в тонкую линию. Язык совсем сухой, полость рта давно опалена горячими глубокими вздохами.

- Ну а дальше… - Выдох. - Как бы ты делал это дальше? Мне было бы больно, верно? Тебе бы явно понравилось. Заставил бы меня кричать?

Гордость буквально с ума сходит, вопит на все лады, требуя немедленно вырвать себе язык, а лучше сразу свернуть шею. Но похоть тут же топит сознание, с ног до головы обливая сладким сиропом. Грудным низким шепотом с хрипотцой умоляет не останавливаться и нести всю эту ересь дальше, тем самым разрывая себя на части.

Собственный голос доносится до меня как через плотный слой ваты, - голос, в деталях описывающий маленькие грязные пошлости.

И еще один стон, фоновый, с которым нетерпеливо ерзающий мальчишка пытается насадиться на меня сам, в тщетной попытке хоть как-то унять сковавшее тело оцепенение, немного приблизиться к разрядке.

Даже не туман вокруг, а плотная белая пелена, сквозь которую отчетливо проступает лишь одно: ХОЧУ. ХОЧУ. ХОЧУ.

Вот и все. Занавес рухнул вместе с тяжелым навесом, заживо погребая так и не дождавшихся антракта актеров и неудачливого постановщика.

Рывок вперед. Сразу, полностью. Не в силах больше наслаждаться этим мазохизмом.

Ноги скручивает судорогой, не чувствую, задыхаюсь, почти падая на мокрую спину перед собой. Жадно слушая громкий протяжный крик.

Долгий, иступленный.

Нет!

Не смей. Не смей останавливаться, не умолкай.

Еще! Старайся для меня, захлебывайся в этом!

Остатки разума радостно делают мне ручкой и, упаковав те немногие крупицы оставшихся тормозов, мигом вылетают из головы.