Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

Сай приложил ладонь к его щеке, но погладить не осмелился. Ситуация выбивала его. Действовать или нет? Впервые он никак не мог решиться на то, чего очень сильно желал. Потому что не знал, желает ли партнёр того же. Глаза говорили Саю: «Да, хочет, посмотри, вы созданы друг для друга: он и ты, вместе, один в другом, как единое целое — это будет круто!». Но какой-то другой голос, слишком разумный, чересчур трезвый, шептал: «Не торопись, вы созданы друг для друга, это очевидно, всё будет, даже если и не сегодня...»

Не сегодня... Сай осознал это, и так резко, что даже не сумел сдержать огорчения, мимика выдавала его с потрохами. И желание, крутившее ему нутро, быстренько выпустило пар. В груди ещё бухало, раненая птица его любовной охоты всё ещё рвалась в руки к Поттеру, но тяжесть в паху сменилась болезненными спазмами неудовлетворённости — от этого добровольного, почти нереального воздержания по телу пронеслось несколько лихорадочных импульсов, ещё немного — и кончил бы. Но не захотел, вот так — даже не попробовав Гарри, стоя напротив него, в штаны — не захотел.

Он отвёл взгляд — ночь, подкравшаяся к ним совсем близко, хищно и настырно глазевшая, не потрудившаяся спрятаться хотя бы за деревьями, лениво и разочарованно отступала, волоча за собой длинный чёрный шлейф. Сверху, сквозь застывшие без единого шевеления кроны, уже смотрели другие любопытные глаза — рассвета, пробудившегося в горах.

«Хорошо, — подумал Сай, — всё равно очень хорошо. Удивительно и неправдоподобно хорошо. Как в моих песнях!.. Эта дивная ночь, этот эльфийский лес, эта самая-самая секвойя, белки, которых мы так и не увидели (хвостатые сони, всё интересное пропустили!), костёр — запомнится на всю жизнь, мой Гарри... Мой? Мой... Мой!» Жаль, что не случилось, но узнать вкус гарриных губ, да ещё и дважды, — это превосходный результат первого свидания. «Первое» — чертовски обнадёживающее, классное слово!.. А если трижды?

По-хулигански блеснув глазами, он старательно провёл языком себе по губам и крепко обнял всё ещё находящегося в лёгкой прострации Поттера за плечи. Стиснул поувереннее, как смог — тот даже поморщился — и, притянув, сам поцеловал его. 2 : 1. Счёт открыт.

Ему приходилось закидывать голову (не вставать же на носочки, пф!), но лишь только розовеющее небо, то тут, то там будто раздвигавшее крону ночи, мелькнуло отражением в его глазах — те сами закрылись... Обоюдное объятие, сильное и тёплое... Такое тепло — именно то, в чём Скорпиус Малфой нуждался. Всю жизнь — и сейчас. Он успокоился и целовался так легко, как если бы поцелуи с Гарри были его естественной физиологической потребностью, как, например, необходимость кислорода. Нет, перебарщивать со сравнениями не стоит, а то они теряют силу. Не дышать человек может всего несколько минут. Рекорд Северинсена (1) — 22 минуты без воздуха — никто не побил. Тогда вода? Или сон? Без воды среднестатистический человек в состоянии прожить, пожалуй, дней пять, и то не в экстремальной жаре, маг чуть больше. Маггловский рекорд бессонницы — девятнадцать суток. Вот! Поцелуи с Гарри — это сны Сольвая Сванхиля, одна из самых важных надобностей организма. И невозможно вообразить, как же он обходился без этих губ, без этого запаха, без этого мужчины почти семнадцать лет! А как будет обходиться впредь?.. Представить страшно!

Какие, однако, мысли полезли — во время поцелуя-то! — ненужные, даже дикие и смешные, будто кто-то приподнял в голове крышку дурковатой говорильной машинки...

По спине Сая побежали мурашки, от жарких объятий контраст внутреннего холода, охватившего неожиданно и заставлявшего всё сильнее и сильнее вжиматься в Гарри, чувствовался ещё ярче.

Вот же, неужели замёрз у костра? И это при всяком питье-жрачке?

«О чём я думаю, идиот!»

Но тепло было такое долгожданное, как... его детские свитера и варежки с олешками и снежинками, как... шаль... шаль, та самая, лёгкая, мохеровая, ажурная, которой бабушка накрывала его, задремавшего сидя на полу и уткнувши нос в ее колени, вернее, в тугие складки прохладного шёлка. Белая ночь, свежий ветер в приоткрытое окно, запах слегка коптящего камина, с плохой тягой...

— Гарри! — он отпрянул... — Это... Хорошо...

— Я сам так думаю, Сай, сам так думаю, — тот задержал ладонь Сольвая в своей руке, — это — хорошо.

— Утро скоро.

— Да. Пора возвращаться. По домам, в реальность. Пора.

— А чем реальность отличается от этого? — Сай посмотрел по сторонам.

«Пор-ра, пор-ра», — трещал костёр. «Пора-а-а!» — вскрикнула поблизости птица. И деревья высказали это же мнение на своём скрипучем древнем языке. Маги иногда понимают его, влюблённые — всегда.

— Ничем. Теперь ничем не отличается. «Потому, что теперь у меня есть ты, и в сказке, и в реальности», — последнюю реплику Гарри благоразумно произнёс про себя, потому что удержать на уровне целомудрия четвёртый поцелуй он уже просто будет не в состоянии. Раньше ему и в голову не приходило, что можно не только терпеть такое сильное желание, но и вообще сознательно лишить себя разрядки. И ничего — жив. Сай, кстати, тоже держится. Не ожидал. Настоящий Малфой! В данном случае, применительно к конкретной обстановке — это комплимент, и преогромный.

— Давай, покажи класс. — Сай кивнул на кострище, дымок которого уже почти не различался на фоне быстро светлеющего неба.

— Ну, помашем палочкой, делов-то, ни один рейнджер ничего не заметит. Знаешь, чему в первую очередь учат авроров? Только не смейся. Заметать следы. Жить в условиях Статута — серьёзное дело, Британия консервативна, не то что ваша Европа, а магов у нас гораздо больше, вот и выкручиваемся.

— Мне всё это отец лет в пять объяснил, он же очень хотел, чтобы я в Хогвартсе учился и жил на родине. А где она, родина, разве не там, где ты вырос и где любишь каждый кустик? Не там, где тебе просто приятно и спокойно живётся? Не имею ничего против Британии, странно, меня даже тянет туда частенько, но не уверен, что хотел бы там жить. Я вообще не люблю на одном месте задерживаться.

— Разберёмся, Мотылёк. — Гарри так неожиданно нежно провёл по его волосам, что Сольваю вдруг стало неловко и запершило в горле. Телячьи нежности какие-то! Но уклоняться он не стал. Теперь знал, что Гарри — близкий для него человек, и учился жить с этим знанием.

Всё-таки озяб. Чего-то так резко похолодало? Вроде перемен в погоде не обещали: августовская жара собиралась на полном скаку врезаться в осень, но не сдаться. Прохладные ночи и утренники — обычное дело у океана, и лес за ночь остывает, но не настолько же.

Поттер был одет в тёмную спортивную рубашку, однако не мерз. Сванхиля же колотило мелкой, но вполне уже заметной дрожью.

— Ну и кто тут из нас северянин? — спросил Гарри наигранно лихо, делая виртуозные пассы волшебной палочкой. Лес вокруг них приобретал первозданный вид, и, чудилось, становился ещё дремучее и древнее, чем прежде. Вот-вот — и из-за толстых стволов покажутся зубастые морды доисторических ящеров...

— Ага. — Сай спрятал руки в карманы своей «кенгуру» и нахохлился, уткнув подбородок в скосившийся на плечо капюшон. — Ну, если ты другой “палочкой” не собираешься махать, — выразительно кашлянув, сделал он последнюю слабую попытку подразниться и бесстыдно показал взглядом на поттеровскую ширинку, — теплей не станет. — И переступив, постукал одной ногой о другую. — Ты, вон, в кроссовках, а у меня подошвы тонкие, очень.

— Доиграешься. — Поттер убрал все до единого следы их стоянки. — На земле небось холоднее.

— Чего?

— Стоя я заниматься сексом не люблю, — даже не моргнул глазом Поттер. — Устаю быстро, стар стал: через час спину ломить начинает. Но если ты настаиваешь, то могу изменить своим привычкам. Только тогда пеняй на себя.

— Боя-ял-ялись мы.... властей! Это ещё неизвестно, кто кого будет пенять.

Сай улыбнулся, но как-то вяло. Провоцировать Поттера было забавно, но оба понимали, что сейчас уже больше ничего не будет. Всему своё время. Хотя... А вдруг?.. Он выпрямился, одёрнул куртку и взъерошил себе чёлку. Внимательно исподлобья посмотрел на Поттера. Знал, что такой взгляд мало кто выдерживает, а для Гарри расстарался вдвойне. Ну, завалишь? Слабо? Поиграем?