Море опалённое свободой (СИ)

Край соскользнул, но Горол удержал его, правда, попал под град. Мелкие льдинки пробили плечо здоровяка, он лишь зарычал, захрипел и снова спрятался под тент.

Цурбусу просьбу повторять не было нужды. Он знал, что ему делать. И понимал, что если он этого не сделает, то беда случится похуже той, что описывала Сальмит. Цурбус сделал два шага вперёд, встав по левую руку помощника на колени. Остальные моряки разбрелись вдоль не прикреплённой части тента, держа его из последних сил. Лорени встал рядом с Цурбусом. Так как он находился по правую руку от Бахму, то не видел, как на левой щеке Цурбуса стал проявляться знак. Тот самый, который он чуть было не показал во время схватки с Аденжурлем. И тот самый, который был на его щеке, когда призраки атаковали «Лорда Тушку». Но Лорени отчётливо увидел, как лицо Бахму напряглось, на скулах заходили желваки. Потом медленно, но неумолимо стал появляться знак Истинного.

Прошли долгие несколько секунд, прежде, чем Цурбус скомандовал можно, и моряки, напрягая все свои силы, потянули тент вперёд. Не обращая внимания на рану, Горол переваливался через борт, чтобы накинуть злосчастную петлю на крюк. Через три шага в стороне, моряки проделывали то же самое. Помогали и Цурбус, и Лорени, и Сальмит. За бортом на доли секунды мир замер. Град, вернее стена изо льда остановила свой бег, и от этого зрелища у всех кровь застыла в жилах, по телу пролетели мурашки. Но разглядывать что-либо не было времени. Петли всё же были накинуты на крючья, но прежде, чем они оказались на месте, за доли секунды до этого, град вновь стал двигаться, падая с свинцового неба вниз.

Моряки, Лорени и Цурбус повалились на палубу, дружно выдыхая воздух. Несколько секунд они лежали на досках, а потом Цурбус, сев, стянул с головы платок. Лорени увидел, на этот раз вблизи, как чёрные, тонкие волосы Бахму покрываются лёгкими, маленькими, разноцветными чешуйками. Иренди не сдержался, вернее, сам не понял, что сделал. Потянулся рукой к волосам Цурбуса и легонько, лишь прикосновением кончика пальца, снял чешуйку с конца хвоста Бахму. Она оказалась в его ладони, такая маленькая и красивая, что засмотреться на неё не составило труда. Сам Цурбус вытягивал их из головы, раздражённо бросая на палубу. А ещё через минуту они превратились в капельки воды, окутывая своей яркой, цветной красотой чёрные волосы Бахму. Красиво.

И не справедливо. Тут же надулся Лорени. Почему этому пиратскому ублюдку всё, а Лорени ничего? Одни веснушки, будь они не ладны!

Град через три минуты, после того, как были накинуты петли и тент окончательно натянут, сменился водой. Конечно, в брезентовой крыше были прорехи. Например, вода всё же просачивалась в стыки краёв тента. Поэтому Сальмит поставила нескольких матросов помогать воде уходить в отверстия в бортах корабля. Некоторых, в том числе и Цурбуса с Лорени, направили на пушечную палубу. Там кипела другая работа. Пушки были откатаны назад, на цепях к столбикам, что вбиты в центр палубы, крепились вёдра и скидывались за борт. Через некоторое время затаскивались полные пресной воды и града. С такой водой можно было и мыться, и мыть посуду, и даже варить еду.

Лорени с Цурбусом, а так же Данки и несколько канониров, тянули вёдра из-за бортов, передавали их другим, которые выливали их содержимое в бочки. Бочки прикатывали пустыми, а потом уносили полными другие матросы. Меняя вёдра, они то закидывали пустые за борт, то тянули полные на корабль. Работа кипела, но волновало другое. За мокрым штилем обычно шла здоровущая волна, либо тот самый простой штиль, который длился от трёх до шести суток. Так или иначе, выбор команды был за вторым, но здесь уже распоряжалась сама природа.

Всего тридцать минут длился мокрый штиль, однако, у каждого, кто был на «Фортуне» складывалось такое ощущение, что прошла целая вечность. Когда вода резко прекратила лить с неба, и огромная свинцовая туча ушла в другие края, команда галеона вздохнула с облегчением. Настало время снимать тенты, полные града и воды. Снимать осторожно, наклоняя в сторону, чтобы вода и лёд схлынули в море за борт, а не обрушились на корабль. Тогда точно можно спокойно сложить рученьки и умереть.

Снимали аккуратно, чуть ли не всей командой, а руководила процессом Сальмит, чётко, грамотно, выкрикивая приказы. Здесь можно было точно сказать, что женщина получила своё звание капитана не просто так. Но стоило только скинуть последнюю петлю с крюка, как новый возглас возвестил о новой опасности.

- Волна!

Сальмит тут же начала раздавать новые приказы, и Цурбус подивился вновь её хватке. Он смотрел на женщину и учился. Понимая, что его первое капитанство в качестве кадета оказалось провальным. Таким капитаном не становятся благодаря учёбе в Академии, таким капитаном рождаются, и Цурбус очень сильно захотел быть похожим на Сальмит.

- Бахму, – крикнула она. – Уносите тенты!

Кивнув, они и принялись складывать тяжёлые брезентухи. Рассматривать с какой стороны идёт волна и каких она размеров, не было времени. Здесь счёт шёл на секунды, а уж об усталости вообще разговоров не могло быть. Вот когда вырвутся из этого капкана, тогда и будут валиться с ног.

Волна накрыла их в тот момент, когда Цурбус и Лорени несли второй тент к трюму. Они пока их скидывали вниз, разбираться решили потом, где что лежит. Когда оставалось три шага до открытого трюма, они услышали крик Горола. Бахму потянул Иренди дальше, но Лорени замер, увидев стену из тёмной воды, что шла на их маленький кораблик. Галеон плавно качнулся и стал подниматься вверх. Тан крутил штурвал, Сальмит и Горол что-то кричали, и Цурбус понял, что эти крики предназначались им. Он тянул Лорени за собой, уже бросив этот тяжёлый тент, но Иренди стоял, как прикованный к месту. Тогда Бахму схватил его за запястье, которое было охвачено толстым железом кандалов, и потянул его за собой. Лорени опомнился, посмотрел на Цурбуса, и в этот момент волна накрыла корабль.

Это было страшно. Такого ни Цурбус, ни Лорени ещё в своей жизни не испытывали. Бахму попытался достичь открытого трюма, но у него ничего не получилось. Вода обрушилась на верхнюю палубу, подхватила их и понесла прочь с галеона, словно песчинки. Цурбус махал руками, то же самое делал и Лорени, отплёвываясь от воды, которая так и норовила ворваться в лёгкие. Молодым людям казалось, что кто-то кричал, но они не могли понять наяву это было или таким казался шум волны. Цурбус думал лишь об одном, если их выбросит в море, то они уже никогда не увидят голубое небо и яркое солнце. Нужно было хвататься за что-то, и он махал руками, вертел головой, стремился выхватить глазами хотя бы что-то, за что можно было схватиться.

И схватился. Когда их выбрасывало через борт, он ухватился за поручни, вцепившись крепко, впиваясь коротко остриженными ногтями в дерево. Оно было мокрым и скользким, но Цурбус держался. Держался из последних сил, потому что Лорени перемахнул через перила и болтался на руке Бахму за бортом корабля. Иренди что-то выкрикнул, болтаясь, как червяк на крючке. Вцепился второй рукой в руку Цурбусу, тот взвыл от тяжести и попытался подтянуться. Но вода хлестала сверху, подавляя желание спастись. Корабль мотыляло из стороны в сторону, и он рисковал сам оказаться раздавленным плотностью и гневом моря.

Кто-то снова крикнул, и Бахму показалось, что он услышал голос капитана. Он заскрипел зубами, потянул скованную руку с Лорени вверх, надеясь на то, что Иренди схватится своей рукой за поручни, и Цурбусу будет легче. Но сил было мало. А Лорени старался не шевелиться, чтобы Бахму было легче хоть немножко держаться.

Прошли долгие минуты, волна схлынула, корабль замедлял свой вращательно-бешенный ход. Но Цурбус понимал, что сил у него осталось мало. Он повертел головой, чуть опустив её вниз. Вертел своей и Лорени, но ничего такого, на что бы поставить ногу или спуститься аккуратно вниз, не было. Потом Иренди посмотрел наверх, встретился со страдальческими глазами Бахму и вдруг пылко выкрикнул:

- Держись! Не отпускай! Ещё немножко, кто-нибудь поможет!..