Море опалённое свободой (СИ)

Потом резко оттолкнулся от Лорени, схватил его за плечи и вытолкал из душевой, прикрыв дверку и оставив лишь узкую щёлку для цепочки. Потом стянул сапоги, снял штаны, трусы и, включив лейку, нырнул под спасительные струи воды. Жизнь удалась.

Весь день Лорени ходил, как в воду опущенный. Палубу они продраили, потом вынесли помои из камбуза, потом отодрали до блеска каюту капитана, потом каюту врача, который их напоил каким-то очень вкусным, сладким чаем. Лорени чай понравился, потому что он был сладким, Цурбусу нет, по той же причине.

- Любишь сладкое? – спросил, улыбаясь, Кураша.

- Ага, – кивнул Иренди и слегка смутился. Любить сладкое, это ведь не по-мужски.

- Хех, я тоже люблю, – и улыбнулся ещё шире, словно пытаясь охмурить парня. Это видел Бахму, но Иренди по какой-то наивности или ещё какой причине, видел лишь хорошего человека, который, узнав его самый страшный секрет, поит самым вкусным чаем.

Вообще, Цурбус заметил то, что Лорени был не таким уж и отвратительным человеком. Скорей всего, вся его гниль, которая существовала в нём, распространялась только на Бахму. С остальными он был любезен, добр, часто им улыбался и светился от счастья, когда ему говорили какие-нибудь комплименты. В этот момент Лорени выглядел, как пятилетний мальчишка, которому выделили целый пакет сладостей. С другой стороны в этом ничего удивительного и не было, Лорени являлся любимым сыночком своего папочки, а так же любимчиком тёток и их девочек, которые облизывали его с ног до головы.

Третья ночь была такой же нервной, но более спокойной. Фонарь зажгли, Лорени отказался спать в темноте. В принципе Цурбусу свет не мешал. Кровати так и остались не соединенными, потому так и заснули, как в прошлую ночь. Цурбус раньше, Лорени чуть позже трёх часов ночи. Всё время думал, вспоминал случившееся в душевой и взволнованно кусал губы. Оказывается, Бахму был страшным. Почему Лорени этого раньше не замечал и не видел? Потому что пиратский ублюдок хорошо скрывал это своё качество. Короче, после того насилия, Лорени взглянул на Бахму по-другому, с другой стороны. Но бояться его было так стыдно и противно, что Иренди снова стал заниматься самобичеванием, всё время повторяя, что он дурак, глупый и не красивый.

Третье утро было таким же. Рука под головой, рука обнимающая, ладонь на животе. Нос на этот раз был в районе макушки, нога в попытке забраться на ногу Лорени. Спина к груди, тела горячие, как раскалённые угли. Лорени обидчиво поджал губки, вдохнул, потом выдохнул и кхекнул.

- Эй, насильник и пиратский ублюдок, – чуть дрожащим голосом позвал он. – Проснись!

Цурбус застонал, покрутил слегка головой, елозя по макушке своим носом, сжал сильнее ладонь, что была на животе Лорени, потом провёл ею вверх, коснулся пальцами соска. Иренди сжался, как комочек, закусил губу и жалобно и тихо запищал. По телу Лорени пронеслись сотни тысяч мурашек, сердце забилось сильнее и чаще. Ему в этот момент стало страшно не столько деяний Цурбуса, сколько реакции своего тела. Он знал, что оно было очень чувствительно к таким нежным и ласковым прикосновениям. А ещё он помнил, как оно реагировало на ласки Бахму тем вечером. Сейчас, конечно же, его тело и не думало возбуждаться… Вернее, так думал мозг Лорени.

- Сраный пиратский ублюдок, отвали от меня!

Лорени развернулся, чтобы впечатать свой кулак в лицо Цурбуса, но в этот момент не удержался на краю и упал в щель. Дежавю. Хотя нет, через секунду на него повалился Бахму, изо всех сил стараясь удержаться за края кроватей.

- Ненавижу тебя!..

====== 8 глава Мокрый штиль ======

«Фортуна» уверенно рассекала просторы Великих Вод, подгоняемая ветрами и волнами. Погода стояла хорошая, ни одного облачка нельзя было на небе увидеть. Голубизна небес порой удивляла. Небо казалось, то низким и синим, то высоким и светло-голубым. Диск солнца палил беспощадно, оставляя свои следы на коже людей. От постоянного хождения без рубашки – потому что её невозможно было надеть через сцепленную кандалами руку – и в вечном прозябании на верхней палубе, Лорени совсем стал рыжим. Веснушки высыпали по всему телу, даже на раковинке ушек прослеживались их следы. Волосы стали такими огненными, что иногда Иренди не узнавал себя в зеркало. Это раздражало тем, что в отражении на него смотрел человек, ставший за эти несколько недель настоящим уродом.

Жизнь на «Фортуне» не менялась. Руки оставались сцепленными, работа всегда находилась. Еда наполняла пустые желудки, душ помогал справиться вечерами с усталостью и грязью на теле. Вроде бы всё было хорошо и Лорени устраивал такой поворот событий. Сальмит хоть и пряталась обычно в своей каюте, но проследить за её капитанской работой можно было. Она отдавала чёткие указания, читала с Горолом и штурманом карту, о чём-то задумывалась, ну а потом пила. Наутро выдавала какой-нибудь приказ и снова удалялась в свои покои. Жизнь на галеоне бурлила.

Бурлила она и ночами. Хотя, сейчас уже меньше. Пролетела неделя с того момента, как Лорени и Цурбуса поселили в отдельную каюту. Просыпаясь по утрам, Иренди уже практически привык к тому, что правая рука Цурбуса, та что сцепленная с его рукой, лежит под его головой, левая лежит на обнажённом животе Лорени. Лицо уткнуто в макушку, хуже всего, конечно, когда губы упираются в шею. Щекотно и горячо от дыхания. Привык к ноге, которая вальяжно и как-то по-свойски лежит на бедре, либо на ноге. Единственное, к чему никак не привык, это к тому, что его обнажённая спина прижимается к груди Цурбуса. Кстати, Лорени отметил факт того, что Бахму немножко прибавил в мускулатуре. Но только чуть-чуть, но уже не казался худоватым. А ещё Иренди никак не мог привыкнуть к тому, что горячая ладонь Цурбуса, когда он пробуждался, начинала вальяжно гулять по его телу: трогать соски, сильнее сжиматься и прижимать его к своей груди! И в конце концов, когда она спускалась к паху… Это было невыносимо!!!

Сам Бахму понял, чем он занимается, только на четвёртую ночь, когда Лорени, вытерпев эти «домогательства», разбудил Цурбуса своим требовательным, полным ненависти голосом. Бахму всегда пробуждался с большим трудом, а тут получалось, что не слыша суеты и голоса моряков, он готов был проспать целую вечность. Отдельная каюта в таком плане для него была сущим адом, и Цурбус решил на следующей стоянке – а она обязательно будет – прикупить себе будильник.

Так вот, проснувшись от оскорблений Лорени, Цурбус приоткрыл глаза и уткнулся взглядом во что-то непонятное. За окном были ещё сумерки, ночь только-только начинала отступать, уступая место утру. Но фонарь ещё горел, хотя фитилёк уже истаивал. По прошествии нескольких секунд он начал понимать, что спит, ткнувшись лицом в шевелюру Лорени, держит его рукой, прижимая к своей обнажённой груди. Вторая рука лежит под головой Иренди, а нога заброшена на его ногу. Между ними всё та же щель, и они вот-вот и снова завалятся в неё.

Таким образом, Цурбус, наконец, осознал чего Лорени так верещал все эти дни и боялся оставаться с ним наедине, и ложиться спать, раздвигая эти несчастные кроватки. В этот раз осторожно, словно боясь разбудить итак уже проснувшегося Лорени, словно вор, скрывающийся с места преступления, Цурбус вернул свою ногу на место, потом руку, слегка отодвинулся назад, вытягивая из-под поднятой головы Лорени свою правую, скованную с его рукой, руку.

- Идиот! – рявкнул напоследок Лорени и, вскочив с кровати, принялся обуваться. Бахму дёрнулся на парня, завалился на кровати, хватаясь за Лорени свободной рукой. Послышалось очередное оскорбление, потом Цурбуса несчастно куда-то поволокли. Кое-как смог обуться. Настроение Лорени было ужасным.

Ужасное оно было и у Цурбуса. Он ничего не понимал. С какого чёрта он вдруг обнимал во сне Иренди, да ещё прижимался к нему и прижимал его к себе? Так действительно не далеко было и до… кхм, кое-каких манёвров в «кроватках». Этого никак нельзя было допускать, с этим нужно было что-то делать. Но что? Ничего, приходил тут же ответ, и Бахму успокоил себя тем, что ненависть к Лорени не возбудит его орган к дальнейшим действиям.