Где тебя нет (СИ)

Модрич стоит перед ним в вылинявшей футболке и нерешительно таращится на Рамоса. Протягивает тонкие руки, чтобы наконец взять то, за чем пришел, но неожиданно заводит разговор.

Нарывается, сученыш.

— Ты чего меня разглядывал? — убийственно произносит Лука, когда спустя несколько минут метаний по комнате замечает на себе пристальный взгляд.

— Я не смотрю на тебя. Так себе, честно говоря, зрелище — выглядишь пиздецово.

— Я не…

— Ты да.

Лука обиженно отшатывается назад. Начинает думать, что бы ядовитого сказать в ответ, чтобы не дать себя в обиду.

Эта битва была заранее проиграна тобой, Модрич.

Лука видит, насколько сильно он отличается от Серхио. У Рамоса недлинные темные волосы, уложенные назад, крепкая щетина, которая ужасно ему подходит.

Модричу немного стыдно осознавать, что такой красивый Серхио вызывает довольно приятные чувства где-то внутри ребер.

Губы пересыхают, и Лука снова проводит по ним языком. Рамос неосознанно проводит это движение глазами и с удовлетворением осознает, что Модрич ему не нравится.

Что эти мысли о поцелуе — просто мимолётное желание и ничего более. Просто глупость, которую довольно быстро вытеснили славные сучки с третьим размером груди (а не худоватая непривлекательная грудная клетка с выпирающими ключицами), хитрый лисий прищур глаз (и ни в коем случае не наблюдательное, цепкое выражение лица) и вкусные, томные бедра (не худые запястья в чернильных пятнах, не точёные, крепкие лодыжки).

Все, что нравилось Рамосу в девушках, было полной противоположностью Модричу. И Серхио был очень рад, что не чувствует ничего к ублюдку, кроме волны брезгливости и отвращения.

Пусть всё так и останется.

— Ты пялился на меня, — повторяет утверждение, как мантру, Модрич и враждебно застывает в паре метров от стены. Серхио лень заводить эту ссору, но раз утырок сам на это напрашивается, то почему бы не подыграть ему?

— Я бы никогда не подумал о тебе в этом плане, — прямолинейно выдыхает Серхио и наблюдает за реакцией со свойственной внимательностью. — Да никто, если начистоту, не будет о тебе думать.

— Ты жалок, — почти сразу же заявляет Модрич и скрещивает руки на груди. Забавно, — только и умеешь упиваться своей ненавистью ко всем. И, если тебе интересно, то я… эм-м…

— Да? — иронично выгибает бровь Серхио. Дело принимает совсем другой оборот.

— Я вполне устраиваю своих партнёров в этом плане, как ты выразился, — не отступает до конца Модрич. Нахохливается, готовится отразить новый удар из колкостей.

— Да тебе сравнивать-то не с чем, — неприятно ухмыляется Рамос. — Ты себя со стороны видел? Подстилка.

— Что-то ты не сильно сопротивлялся, когда я соблазнил тебя, не прилагая особых усилий.

Что?

Ему не послышалось?

Блохастый и правда нашёл в себе силы сказать такое?

— Мне не понравилось.

— Тебе ещё как понравилось. Ты настолько же пидорас, как и я.

Сука патлатая.

Въебал.

Видят высшие силы, Серхио не хотел, чтобы все зашло настолько далеко. Но он и сам не замечает тот момент, когда оказывается на ногах и прижимает теплое, приятно пахнущее тело к стене.

Под пальцами правой руки сжимается чужое горло. В глазах Модрича нет паники, только вызов.

Как ты вообще можешь такое сказать? Ты же маленькая сука, подстилка, которая каким-то невъебенным чудом оказалась у меня дома.

Не хочется приплетать сюда Ракитича, но, кажется, без него уже никак.

Он хочет сжать горло так сильно, чтобы подонок задохнулся. Но, к сожалению, его быстро окатывает приступом отвращения.

В голове всплывает разговор с Пепе — я все подряд с пола не поднимаю.

Утырок цепляется холодными пальцами куда-то в мышцы предплечья, и Рамоса словно ударяет током — он отшатывается и отходит подальше, чтобы разглядеть Модрича.

Он стоит красный, пытается не показать своей слабости и дышать ровнее, хотя всё равно получаются рваные выдохи. Он видит, что Серхио почти больно прикасаться к нему.

— Никогда, слышишь меня? Не смей ко мне прикасаться.

Злой, раздосадованный Модрич молнией метнулся к столу, схватил тетради и удалился в свою комнату.

Рамос снова остался один.

========== 3. Застыть в одной точке ==========

Я проливаю кровь,

И если последнее, что я должен сделать —

Это погубить тебя,

Я пролью кровь за тебя.

И я срываю с себя одежду,

Я считаю свои грехи,

Я закрываю глаза,

Пытаюсь что-то понять,

И проливаю кровь

Я проливаю кровь за тебя.

Imagine Dragons, «Bleeding out»

После первой рабочей недели Лука чувствует себя довольно… неплохо. Этим «неплохо» нельзя было, конечно, описать весь спектр и без того скупых эмоций, но этого было вполне достаточно для поверхностного описания.

Неплохо. Сносно.

Сегодня суббота; это означает, что завтра никуда не надо и можно спокойно отлежаться дома. Спокойно, естественно, не получится (Лука постоянно напоминает себе о трудно переваривающимся соседстве), но можно хотя бы попытаться не нагонять на себя скуку и хоть как-то развеяться.

Рабочий день закончился несколько минут назад; Модрич стоит в комнате для персонала рядом со шкафчиками для одежды и внимательно изучает гладкий светло-серый металл.

Будь рядом посторонний человек, он был сказал, что Модрич просто пялится сквозь материал, будто преследуя заранее бесполезную цель либо выжечь предмет взглядом, либо внезапно обрести возможность смотреть сквозь плотные материи. Но вокруг никого нет — весь персонал разбежался ровно в тот момент, когда стрелки на часах замерли на отметке «19.00», и Лука не может их винить за желание побыстрее вернуться домой — он и сам был бы не прочь куда-нибудь сбежать.

В квартиру.

Домой.

В Хорватию.

Этого он, безусловно, сделать не может, поэтому просто стоит в полуметре от несчастного предмета интерьера и думает бессвязными предложениями.

По отдельности слова в голове, кажется, имеют смысл, но когда они собираются в сочетания или, не дай Бог, в целые грамматически правильно построенные утверждения, то моментально теряют эмоциональную окраску. В одиночку слово вполне недурно собой, но в комплекте с другим — это отстой.

Луке практически больно думать о таких тяжёлых вещах, и он перестает о чем-то размышлять вообще.

Когда он наконец натягивает на себя уличные кроссовки — ресторанный дресс-код капризно требовал присутствие с собой сменной обуви — в комнату влетает молодая девушка. Темно-каштановые волосы неаккуратно собраны в пучок на затылке, а такие же шоколадные глаза быстро мечутся по комнате.

Модрича она не замечает и от этого, наверное, все так же продолжает лихорадочно носиться от одного угла к другому. Лука нечаянно хлопает дверцей, закрывая ее насовсем, и незнакомка удивлённо поворачивается.

— Оу… — она определенно не ожидала увидеть в столь позднее время кого-то из коллег, поэтому крайне изумлена растерянному Луке.

— Извини. Я тебя напугал? — Модрич улыбается и с робостью проводит рукой по своим волосам, неосознанно пытаясь пригладить их для лучшего первого впечатления. Получается из рук вон плохо.

Девушка симпатична; темные волосы, которые, если распустить, наверняка не дойдут и до середины лопаток, взлохмачены; такие же привлекательные глаза, острый подбородок. Густые ресницы. Она немного полновата.

— Это ничего, я просто слегка опаздываю. Лора Браун, — незнакомка протягивает правую руку в знак приветствия. Лука с толикой отстраненности ее пожимает, — а ты, я тебя знаю — Лука Модрич.

— Откуда? — искренне удивляется Лука. Он действительно не ожидал, что «слава» пойдет впереди него. Кажется, он ещё ничем не заслужил заинтересованного внимания к себе со стороны коллег или администрации.

— Шеф говорил, что у нас новенький. Ты посудомойщик или на кухне помогаешь?

— Мне разрешили работать с соусами, — Модрич польщён от чистого сердца.

Лора Браун. Распространённое имя, только, кажется, не испанское. Чистое американское, если быть точнее. Лука спрашивает об этом свою новую знакомую и получает утвердительный ответ: это правда, Лора вместе с семьёй переехала в Мадрид из Штатов несколько лет назад.