Мы вернулись домой (СИ)

Врач меняется в лице.

— Нет. У меня тоже — но это если верить, что это именно то, что…. что вы сказали.

— Вы не верите? — Мерлин чувствует себя глупо. Что за вопросы, что за тест? Действительно, кавардак в голове. Магическое истощение! Шестьсот лет такого не было, и вдруг… Мир определенно сошел с ума.

— Я не знаю, — отвечает врач, и почему-то хочется верить в его честность.

Мерлина отпускают вечером. Уже темно, он вызывает такси и сидит в ожидании в холле больницы. Его тянет назад, вверх по лестнице и в коридор — не туда, где он лежал, а чуть ниже, чуть дальше, наверное, именно там сейчас…. Хотя нет, оно — пульсирующее, родное — начинает перемещаться, придвигается все ближе, и…

Такси приходит слишком рано. Мерлин медлит, но не хочется возвращаться совсем поздно, и он не любит заставлять других ждать, и…

Врач — Артур, точно Артур — выходит в холл, и Мерлин срывается с места.

— Мистер Эмрис? — удивление в голосе, вежливая улыбка. — Вы что-то оставили в палате?

Мерлин кивает. («Тебя. Я оставил здесь тебя и не смог уехать один».)

— Я хотел сказать спасибо, — и он протягивает руку. Один простой, человеческий жест.

Удар, другой, сердца.

Артур повторяет его движение, но медлит, прежде чем дотронуться до руки. Окидывает взглядом его запястье и вдруг вздрагивает, молча поднимает глаза, и Мерлин видит — чувствует: в этот раз прикосновение не понадобилось.

— Ты… — начинает и осекается Артур.

Воспоминания вернулись.

Мерлин дотрагивается до его пальцев, вкладывает в его руку свою. Ладонь к ладони, кожа к коже. Запястье разрывается теплым огнем, не палящим, но приятно ласкающим, и безнадежное стремление резко исчезает.

Мерлин больше не один.

— Пойдем, — шепчет он. — Пойдем со мной.

Артур молча сжимает его руку, тянет и прижимает к себе, и Мерлин позволяет себе расслабиться.

Он дождался. Снова дождался. Оно того стоило.

Он всхлипывает, втягивает носом знакомый запах и чувствует, как Артур дрожит у него в руках. Сердце заходится в стуке, неравномерном и неспокойном, волшебство ровными слоями растекается по всей душе, снова подчиняясь его разуму, и он — он в порядке. Они в порядке.

— Такси ждет, — шепчет Мерлин. — Потом. Пойдем со мной.

Он уже сказал это, но теперь… может повторять снова и снова, зная, что услышит в ответ.

— Куда угодно.

Водитель и не заметил промедления. Артур протягивает ему деньги и называет адрес, и у Мерлина язык не поворачивается остановить его. Он не готов ехать туда, где живет сейчас. Ему нужно время. Время наедине с Артуром.

Они не разнимают рук, хотя Мерлин замечает, что Артур иногда нервно поглядывает на водителя, и не разговаривают. У Мерлина в голове крутится слишком много всего — вопросы, рассказы, признания — но он ждет. Всему свое время. Он дождался, и это главное.

Артур живет в квартире в высотном доме. Лифт долго не открывается, и Артур несколько раз пытается заговорить, но тоже, видимо, готов ждать. Внутри все сворачивается от восторга — может, и предвкушения, и нетерпения, и страха, но они молча ждут.

В лифт вместе с ними вваливается пожилой мужчина и шумно возится с ключами. Мерлин остро реагирует на каждый звук, как будто его слух резко улучшился, и ловит каждый вздох Артура.

Когда они оказываются внутри и дверь за ними закрывается, Мерлин выпускает руку Артура и делает шаг в сторону, давая тому свободу движений.

— Спасибо, — произносит он почти сипло.

— За что? — Артур методично снимает куртку и вылезает из ботинок, и Мерлин следует его примеру. Внешне Артур кажется совсем спокойным, но от него тоже исходит волна облегчения и беспокойства одновременно — но не тревоги.

— Что пошел со мной.

Артур вскидывает на него глаза.

— Я не мог не пойти. Ты — это… ты, — он неловко пожимает плечами. — Ты ждал чего-то другого?

— Мог, — коротко отвечает Мерлин и без приглашения идет дальше по коридору. — Мог не пойти, — добавляет через мгновение. Комната налево, гостиная, очень светлая, в окне виднеются огни соседних домов и мигающая вывеска. — Мог решить, что это слишком, и неожиданно, и…

Артур подходит сзади, обхватывает его руками и прижимает к себе. Мерлин закрывает глаза. Он дома, дома, на своем месте — но не может избавиться от растущего чувства вины и гнетущих сомнений.

— Что с тобой, Мерлин, — шепчет Артур. — Что с тобой случилось. — В его голосе нет вопроса: ему важно, чтобы его услышали, но он не ждет ответа прямо сейчас.

Мерлин поворачивается к нему лицом и делает полшага назад. Руки падают.

— Все всегда бросают свои нормальные жизни ради меня, — говорит он. — Но для чего? Для чего мы живем, если ничего не меняется? Не назад и не вперед. Мы не двигаемся, а ходим по кругу, и его не разорвать — я прямо сегодня почти попытался… — он отворачивается, закусив губу.

Он заслуживает счастья. Они оба заслуживают счастья. Но в этот раз он ждал так долго, что стал ставить под сомнение основы всего, во что искренне и горячо верил… и не может скрывать этого от Артура.

— Мерлин… Будешь чай?

От неожиданности Мерлин снова переводит взгляд на него.

— Или что-то покрепче, — тут же предлагает Артур, но Мерлин качает головой:

— Я хочу сохранить трезвую голову.

Артур медлит.

— Для чего? Ты мне не доверяешь? — подряд выдает он два слишком серьезных вопроса.

Мерлин доверяет. Всегда и во всем. Он жалеет только, что не доверил Артуру свой секрет в тот самый первый раз, но кроме того — абсолютно во всем.

— Потому что я хочу… — он проглатывает окончание. Поговорить, а не напиться и вспомнить, что он безумно любит Артура, и уложить его в постель? Этого он тоже хочет. — Чай.

Артур хмыкает, и Мерлин не сомневается: он знает, что продолжение было другим.

Пока чайник кипит, Артур достает какое-то угощение. Его жизнь налажена, и он, судя по всему, неплохо зарабатывает.

Мерлин снова ворвался и внес смуту.

— Я почти слышу, о чем ты думаешь, — говорит Артур. — Не надо.

Об этом легко забыть, но Артур действительно хорошо понимает его, как будто выучил каждый малейший признак его тревоги или недовольства. Но не только: он… чувствует. Они не просто были вместе очень давно — на это были причины. Они ближе друг другу, чем кто бы то ни было.

Мерлин выдыхает. Он помнил, но помнил как идею, как образ, а на самом деле забыл, слишком давно чувствовал, каково это: быть рядом.

— Не надо думать? — пытается он отшутиться, зная, что не выйдет. Артура уже не проведешь.

— Не надо думать, что ты не заслуживаешь счастья. Ты ведь так считаешь только потому, что всегда оказываешься в центре чужих жизней. Это не так. Все мы все равно эгоисты, а то, что выбираем тебя, значит — нам с тобой лучше.

— Лучше?

— Я бы банально умер без тебя, Мерлин, хочу напомнить, — горько говорит Артур. — Причем много раз. — Ты говоришь: мы ходим по кругу? Но ведь будь все одинаково, мы бы не говорили об этом. У тебя и раньше возникали самоуничтожительные мысли, но…

— Какие? — переспрашивает Мерлин. Артур вздыхает.

— Ты довел себя до предела сегодня, — говорит он вместо ответа. — Конечно, наши приборы не смогли уловить ничего толкового, но… ты чувствуешь магию, породившую метки? — Мерлин молча кивает. — Пока ты ждал, ты тратил слишком много себя на других.

— Обычно все происходит наоборот, вот я и подумал, почему бы и нет — для разнообразия…

— И я не предлагаю тебе перестать заниматься этим. Ты ведь тоже становишься счастливее, да? Просто перестань… выжигать себя. У тебя есть место в жизни. И в своей, и в жизни мира, и в жизни каждого из нас… хм. — Артур делает паузу: — С кем ты сейчас живешь? И кто был с тобой там, в больнице?

— У Гвейна и Елены, — отвечает Мерлин. — У них есть сын. Они познакомились еще до того, как… до меня.

— Но в больнице был не Гвейн.

— Ланселот, — нехотя отвечает Мерлин. В каждой жизни Артур реагирует спокойно, но теперь Мерлину точно известно, какая у Гвен судьба, и он не совсем уверен… — Можно тебя попросить?