Песочные часы перевёрнуты вновь (СИ)

В тот день погода не задалась: дул пронизывающий ветер, облака грозно сходились на сизом небе и всё указывало на то, что в любой момент может пойти дождь. Принц, укутанный в тёплый тёмно-красный плащ, долго не хотел признавать, что уже пора возвращаться, но в итоге Триану и ещё нескольким придворным удалось его убедить. Юэн, поникнув, велел убрать сокола обратно в клетку и ловко развернул лошадь. И в этот самый момент произошло что-то, чего Триан так до конца и не понял: под ноги скакуну принца метнулось что-то чёрное, лошадь, встав на дыбы, заржала и сорвалась с места, унося прочь Юэна. Вероятно, принц бы сумел остановить её, но из-за резкого рывка, которого он не ожидал, его практически выбило из седла, так, что он висел с боку, отчаянно цепляясь за луку и снося все ветки на своём пути. Свита застыла на месте, соображая, что предпринять, и только Триан не думал: он действовал.

Ударив по бокам лошадь, он послал её вслед за Юэном, заставив перепрыгивать поваленные деревья и пролетать над высокими кустарниками. Впереди слышался треск ветвей, а Триан думал лишь об одном: лишь бы принц сумел удержаться, лишь бы не упал и не получил серьёзных травм.

Лес становился реже, деревья ниже и вскоре Триан выехал на берег широкого озера. Водная гладь была сморщена рябью, а густые травы у самого края воды гнулись от мощных порывов ветра. Лошадь принца, беспокойно фыркая, гуляла неподалёку одна, без седока. По телу Триана пробежал холод.

Он закрутил головой, пытаясь понять, куда же делся принц, и вскоре увидел его, лежащего неподвижно на боку у самого края берега. Одежда испачкана и разорвана, красный плащ где-то потерян, а правая нога неестественно вывернута. Триан бросился к нему, выкрикивая его титул и молясь, чтобы принц пошевелился. Но даже когда герцог рухнул на колени, наследник Лируэлла на это никак не среагировал.

«О Высшие...» - промелькнула отчаянная мысль в голове телохранителя.

Он перевернул принца на спину, откинул огненно-рыжие волосы с лица и приложил пальцы к тонкой светлой коже на шее, прощупывая пульс. В панике ему не сразу удалось нащупать артерию, поэтому Триану показалось, что наследник мёртв. Но потом под пальцами толкнулась кровь, затем ещё раз, и герцог вздохнул, понимая, что самого плохого не случилось.

- Ваше Высочество, - позвал он, в надежде, что принц очнётся.

Но это не помогло. Триан потряс его за плечи, осторожно, так, чтобы не повредить ничего, если вдруг у наследника есть какие-то травмы, которых он не заметил. Но Юэн остался лежать всё также неподвижно, не реагируя ни на что.

Триан провёл пальцами по его щекам, по лбу, сам поражаясь тем чувствам, которые проснулись в нём. Он не мог отвести взгляда от спокойного лица, перепачканного землёй и оцарапанного ветвями, не мог заставить себя не восхищаться им и хотеть гораздо большего. Если бы не законы Лируэлла, по которым принца будут потом проверять перед свадьбой, он бы обязательно его поцеловал. Пусть так нечестно, но что же ещё делать, когда любишь и знаешь, что тебе этот человек принадлежать никогда не будет?

- Юэн... - тихо позвал герцог, наклоняясь к самому уху принца.

Дрогнули веки, болезненно скривились губы, и, застонав, наследник открыл глаза.

- Триан... - хриплым голосом произнёс принц, и маг почувствовал, как отчаянно сжимаются пальцы на его предплечье.

- Сильно больно? - спросил он, хотя этого можно было и не делать.

В глазах принца и так был ответ: распахнутых, льдисто-голубых, где зрачок был расширен до предела. Судорожно были стиснуты зубы, мышцы на шее болезненно напрягись, и сам Юэн как-то неудобно выгнулся, стараясь лечь так, чтобы не беспокоить сломанную ногу.

- Всё будет хорошо, - аккуратно прижимая принца к себе, сказал Триан, - сейчас должен приехать целитель.

Принц серьёзно кивнул и лишь сильнее сжал руку телохранителя, не издавая больше ни единого звука, который мог бы показать, насколько ему больно. Триан хотел сказать, что можно не притворяться, по крайней мере перед ним, но у Юэна была гордость, и не стоило её ранить. Поэтому Триан лишь постарался держать его как можно бережнее. Он бы легко поднял его на руки, хотя принц был не таким уж и хрупким. Наверное, так они бы добрались до целителя быстрее. Но сломанная нога — это не та травма, с которой стоит носить человека по лесу, если есть выбор. И Триан мысленно поблагодарил короля, который несмотря на возражения сына настоял на том, чтобы на охоте обязательно присутствовал кто-то, кто умеет исцелять. Сегодня это была слегка полноватая, но крайне обаятельная девушка, имени которой Триан, к стыду своему, не запомнил.

- Травма не серьёзная, - сказала она, улыбаясь и садясь рядом с принцем. - Лечение не займёт много времени.

Девушка прикоснулась к ноге Юэна, и вокруг неё разлетелись блекло-жёлтые искры, кружась в воздухе и опускаясь на перелом. Триан не раз видел, как работают целители, но каждый раз восхищался тем, насколько же красив их дар. Пожалуй, красивее любого другого.

- Вы поедете обратно на моей лошади. Она спокойная и ничего подобного больше не повторится, - обратился Триан к принцу, когда всё было закончено.

- Я поеду на своей. Поймай её для меня, - сдвинув брови, приказал Юэн.

- Но Ваше Высочество! - хором воскликнули Триан и целительница.

- Это не обсуждается.

И пришлось повиноваться. Триан тогда был в ярости, клеймя про себя неразумного принца самыми последними словами и даже не замечая, какие взгляды Юэн бросал на него всю обратную дорогу.

К счастью, до дворца они добрались без каких-либо происшествий. И вновь потекли обычные дни, когда Триан ходил за принцем, слушал его бесконечные злые шутки, ироничные замечания и задорный смех. Потекли ночи, в которых герцог чувствовал себя безумно одиноким и готов был царапать стену, за которой спал тот, кто полностью перевернул его мир. Но он больше не позволял себе ничего лишнего, как не позволял и принц. Это была какая-то негласная договорённость, нерушимое правило, которое оба соблюдали неукоснительно. Они были рядом и проводили вместе больше времени, чем с кем-либо другим, но при этом оставались теми, кем их видел двор: непокорным и ветреным буяном-принцем и суровым телохранителем с каменным лицом. Иногда их выдавали взгляды, но выдавали лишь друг другу. Поэтому чаще Триан думал, что ему просто показалась, отгоняя от себя прочь все лишние мысли и просто делая то, что должен был делать. Изо дня в день, как от него и ожидали.

Он видел его глаза. В ломком свете свечей он читал их, как свежий хрусткий пергамент: <i>«Я хочу принадлежать тебе».</i>

Триан сглотнул. Юэн сам позвал его сегодня, не объясняя причин. А когда телохранитель пришёл, так ни слова ему и не сказал. Просто смотрел таким взглядом, что у Триана перехватывало дыхание.

- Ваше Высочество…  - голос никак не получался ровным.

Принц стоял, у кровати, стиснув кулаки и сжав губы, и всё внутри него взывало к Триану, желало его, любило. Ему было нельзя – но он так хотел, и голубые глаза словно горели, повинуясь тому огню, что сжигал изнутри. Шестнадцать лет… они оба ничего не говорили об этом, но внутри так безумно боялись этого момента. И вот теперь, когда он настал и когда наследника Лируэлла сосватали некроманту, казалось, что лучше бы всегда было пятнадцать, чтобы продолжалось беззаботное время, и чтобы можно было притворяться, что нет никаких стен между ними кроме тех, что они создали сами.

«Он свяжет свою жизнь с другим», - рассекла сердце Триана жестокая мысль, и он, кашлянув, чтобы убрать из голоса нечаянную хрипотцу, произнёс:

- Ваше Высочество, вам завтра рано вставать. С вашего позволения, я вернусь в свою комнату.

Принц вздрогнул, словно его ударили, но, однако, сумел найти в себе силы с достоинством кивнуть, не проронив ни слова, не сделав ни шага навстречу. И Триан направился к двери, лишь у самого порога позволив себе обернуться: его любимый принц теперь стоял к нему спиной.