Песочные часы перевёрнуты вновь (СИ)

Идя в свою спальню, это огромное помещение, к которому он пока не привык, Кейне готов был обнаружить там Деамайна. Он уже привык к его присутствию и понимал, что с этим ничего не поделать, по крайней мере пока. Но он никак не ожидал увидеть там то, что его встретило...

На широкой кровати, устеленной кроваво-красными шёлковыми простынями, Деамайн склонился над кем-то, кого Кейне сначала не узнал. Худощавое тело, бледная кожа, вьющиеся крупными локонами каштановые волосы и прикушенная нижняя губа. Глаза закрыты, грудь тяжело вздымается, а воздух то и дело разрезают вздохи и тихие стоны. Деамайн на их с Кейне кровати ласкал какого-то другого парня...

Ревности не было, да и не с чего было ей появиться. Деамайн живёт своими желаниями, так что ничего удивительного нет в том, что он спутался с кем-то. Только вот зачем было тащить этого парня именно в эту спальню, учитывая, что во дворце их ещё как минимум несколько десятков?

- Ты что, не мог найти другого места? - скрещивая руки на груди, недовольно спросил Кейне.

Мальчишка, лежащий под Деамайном, ойкнул и широко распахнул огромные зелёные глаза, а вот сам мужчина на появление ученика среагировал гораздо спокойнее. Он медленно, неторопливо провёл пальцами по груди любовника, призывно смотря на эктоса, а потом, усмехнувшись, произнёс:

- Я рассчитывал, что ты к нам присоединишься.

Внутри Кейне всё словно опалило огнём от одной лишь мысли о том, что именно предлагает его учитель. Но он, понимая, что это всё — чистое безумие, взял себя в руки.

- Ты с ума сошёл? - мрачно спросил Кейне.

Деамайн тихо рассмеялся, и от этого смеха по телу эктоса прошли мурашки. Он знал этот смех, знал это выражение лица учителя и понимал, насколько всё серьёзно и привлекательно. Комната кружилась перед глазами и хотелось схватиться за что-нибудь, чтобы не упасть, но Кейне удержался на ногах, не желая показывать собственную слабость. Это уже слишком. Делить вдвоём одного любовника — это слишком.

- Давайте я вас познакомлю, - бархатным голосом произнёс Деамайн, и, встав с кровати, подвёл вяло сопротивляющегося Кейне к незнакомому парню. - Это Алан Рован, старший сын семьи Рованов. И он очень рассчитывает на твою благосклонность.

Последняя фраза была произнесена таким тоном, что сомнений в её смысле не оставалось. Кейне вздрогнул, попытавшись отстраниться, но услышал в голове голос Деамайна:

- <i>Он шлюха. Так что можешь не сдерживаться. Он сам пришёл ко мне и он хочет, чтобы ты его трахнул.</i>

Словно в подтверждение словам Деамайна, Алан поднял на Кейне глаза, и в его взгляде был такой мощный призыв, что тело некроманта опалило жаром.

- Что ты с ним сделал? - спросил он у учителя, чувствуя, что почти готов сдаться.

- Ничего. Можешь сам проверить.

И Кейне проверил. Он просканировал этого Алана полностью, ловя любые магические следы. Обычный заклинатель, не самый сильный, но и не самый слабый. Никаких следов вмешательства Кейне на нём не обнаружил, а это значило...

- <i>Он хочет, чтобы его семья получила достойное положение при дворе, и он считает, что сможет ей это обеспечить, если будет послушным,</i> - Деамайн усмехнулся, передавая эту мысль Кейне.

И тогда у эктоса окончательно снесло самоконтроль. Это было не только возбуждение, это было что-то более сложное. Обида, агрессия, раздражение и желание уничтожить, унизить, причинить боль — всё это взорвалось в нём разом, заставив броситься на Алана и прижать его к кровати так, что парень лишь жалко пискнул. Всё в нём бесило Кейне. Этот сын семьи Рован был слишком смазливым. Он не узнал его сразу, хоть они и встречались в школе, но сейчас он вспоминал все те слова, которые Алан говорил о нём, все те обиды, которые когда-то терпел, и прошлая боль поднималась вновь, оборачиваясь желанием мести. Тонкие и хрупкие черты лица, яркие зелёные глаза, пухлые губы и шёлковые локоны каштановых волос — продажная внешность, слишком пошлая и призывная. Алан сам напрашивался, чтобы его...

- Тише... - промурлыкал Деамайн, поглаживая плечи своего ученика и медленно стягивая с него одежду.

Но Кейне не мог его послушаться. Зарычав, он вцепился в шею Алана зубами, заставив парня закричать и оставляя красные следы. Внутри эктоса всё возликовало, услышав этот крик, и он принялся грубо, совершенно безжалостно исследовать раскинувшееся перед ним тело, царапая и впиваясь пальцами в тонкую кожу. Алан же лишь вскрикивал, но не делал никаких попыток остановить нового короля. И это бесило ещё сильнее.

Кейне перевернул его, поставил на колени, заставив прогнуться в спине и скороговоркой произнеся нужное заклинание, толкнувшись вперёд сразу, как только по бёдрам потекла смазка. Он не был нежен, он не пытался сдерживаться, входя сразу настолько, насколько было возможно, сходя с ума от того, насколько Алан оказался тесным. А парень же, почувствовав, как в него жёстко и резко проникает некромант, закричал и забился на кровати, хныкая и комкая одеяло. Его трясло, как в припадке, но Кейне не обращал на это внимания, начав двигаться в удобном ему темпе. Незачем было беречь Алана, незачем было осторожничать с ним, продажным, ненавистным, таким жалким...

- Осторожнее, - раздался над ухом эктоса ласковый, безумно довольный шёпот Деамайна, - он ведь девственник.

Кейне показалось, будто его окатили ледяной водой. Он застыл, с ужасом смотря на дрожащее под ним тело, слыша тихие всхлипы Алана и понимая, постепенно осознавая, что же он натворил. Он не контролировал себя, в голове словно всё помутилось тогда, когда он увидел Алана, когда вспомнил всё то, что когда-то было в школе. Но сейчас мысли понемногу прояснялись, возвращались в более привычное русло. Высшие, что же он наделал...

- Ты сказал, что он шлюха!

В глазах Деамайна плясали шальные огни.

- А как ты ещё назовёшь того, кто готов переспать с кем угодно ради привилегированного положения своей семьи и себя лично? - логично заметил мужчина, и Кейне застыл.

- Но он...

- Он сам хотел этого. И он согласен на всё. Если очень хочешь, можешь спросить у него лично.

Но Кейне не стал спрашивать. Он всё видел и всё чувствовал, и он уже знал, что его прошлого нет. Нельзя вспоминать о Люце, об их любви, потому что он и так уже натворил столько всего, что любимый целитель его бы никогда не простил. Жизнь идёт дальше, хорошая или плохая, но она не стоит на месте. И поэтому нужно двигаться вместе с ней.

- Во что ты превращаешь меня?.. - тихо и устало спросил он у Деамайна.

- Лучше спроси себя, во что ты превращаешься сам.

Старший некромант, произнеся эту фразу, приподнял голову Алана за подбородок и припал к его губам долгим мокрым поцелуем. И парень, тот самый несчастный парень, который несколько секунд назад всхлипывал и дрожал, ответил на него, закрывая глаза и позволяя Деамайна делать всё, что он захочет. Здесь не было места любви или страсти, здесь был просто секс. И тогда Кейне, больше не сомневаясь, вцепился пальцами в бёдра Алана, толкаясь в него вновь, сильно, исступлённо, резко, так, чтобы было хорошо, чтобы за желаниями тела забыть обо всём, что творилось в его жизни раньше...

========== Глава 20 ==========

- Совельдейм объявил нам войну, - сухо сказал Деамайн Кейне за завтраком, и это сообщение не вызвало у некроманта никакой особенно бурной реакции.

Сама ситуация уже давно витала в воздухе, всем давно было понятно, что рано или поздно соседние королевства решат, что нет смысла мириться с новым королём. Можно было подумать, что ими движут какие-то благородные порывы, вроде желания помочь бедным угнетённым соседям, но ничего такого и близко не было. Они просто считали, что Эрисхайн, в котором правит шестнадцатилетний мальчишка, - лёгкая добыча, и если напасть сейчас, то можно малой кровью получить себе огромные территории.

Кейне не хотел крови, он не хотел ничьих смертей. Не хотел даже после того, как убили Луру. Кто-то из противников нового кроля, коих было огромное множество, подкараулил несчастное животное и расстрелял, изрешетив волчицу пулями так, что роскошная пушистая шерсть вся слиплась от густой крови. В тот день Кейне плакал, впервые после смерти Люце. Он не мог принять случившегося, он не мог поверить, что теперь у него нет больше той нити, которая так ярко и надёжно напоминала ему о былой любви. Волчица была не просто домашним зверьком, она была по-настоящему родным существом, и её смерть глубоко поразила Кейне, вогнав в тяжёлую депрессию. Он винил во всём себя, он прокручивал в голове раз за разом те важные моменты своей жизни, в которых Лура принимала непосредственное участие. Оказалось, что их было немало.