Паучий престол I (СИ)

Между ними никогда не было соперничества, разве что немного, когда в маленьком Саске взыграли учиховские гормоны, но порой подростку казалось, что Итачи, что бы он ни делал и какой бы вклад с юных лет не вносил в развитие семейного бизнеса, всегда оставлял после себя лазейку для него, для Саске, в которую тот и протискивался, ни в чем не уступая и не отставая от брата, едва ли не угрожая превзойти его. Возможно, именно поэтому для своих родителей он всегда был вторым. Не потому, что тянулся за братом с завидным рвением, а не соперничал с ним, и не потому, что Итачи относился к нему столь снисходительно, подставляя свое плечо и страхуя от возможных ошибок, а потому, что им двоим удалось то, что в свое время стало костью раздора между Фугаку и Мадарой. Несмотря ни на что, они были настоящими братьями.

- Итачи, я хотел спросить, - Саске снова нахмурился, понимая, что, возможно, и не стоит подымать эту тему, что у них с братом и так есть о чем поговорить, но все же любопытство жгло его изнутри, и это пламя не утихнет, пока он не расставит все по своим местам, - кто тебе сказал, что я в Майями?

- Фугаку, - коротко отчеканил Итачи, но даже столь сдержанного и предельно ясного ответа было достаточно, чтобы понять многое и всполошенно вскинуться, ощущая бешеное биение своего сердца.

- Ты видел его? – срываясь, задыхаясь вмиг раскалившимся воздухом, спросил подросток. – Ты говорил с отцом? – и затих, снова сжимая телефон вспотевшими пальцами и жадно вслушиваясь в тишину, в просторах которой, казалось, сейчас грянет гром.

- Я волновался за тебя, Саске, - тактично ответил Учиха старший, но подростку и этого было достаточно, чтобы понять, столь многое скрыл от него брат, - поэтому пришлось наведаться в особняк.

- Ты придурок! – вспылил Саске, тяжело дыша. – Ты, Итачи… даже ради меня… даже если я исчез и не давал о себе знать… – на этот раз слова обрывались не только из-за негодования, но и от слез, которые таки сорвались с его ресниц, пачкая щеки солью и придавая каждой фразе ещё большей горечи. – Ты не должен был приходить к нему и унижаться! – да, именно это грызло Саске изнутри, то, что ради него, слабого и глупого младшего брата, Итачи пришлось преклониться перед отцом, человеком, который только и ждал того, когда его упрямый и горделивый сын оступится и даст слабину, чтобы после, возвышаясь над ним, навязать свои правила, продиктовав условия той жизни, в которой у Итачи не было бы его сердца, не было бы Дея. И именно сейчас, когда Саске понимал, что означает любить, эта правда была ещё более болезненной и горькой, словно предвестник того, с чем ему неумолимо придется столкнуться в будущем.

- Оно того стоило, братишка, - тихо, с нежностью и ощущаемой братской любовью ответил Итачи, и Саске не сдержался, как мальчишка, зарыдав в голос. Слабак и рохля – вот кто он, а не чета старшему брату, который даже сейчас, будучи за сотни миль, оставался его незримой тенью, оберегая и опекая, который, уступив своим принципам и поставив под удар свою семью, не оставил его, вновь вступив в противостояние с их не менее упрямым и горделивым отцом.

Брат - сильная личность. Наверное, только ему было под стать тягаться с Учиха Фугаку, но он, младший брат, все ещё был для Итачи уязвимой связью, и это отдавалось в сердце подростка тупой болью, словно назидая, нависая над ним пониманием того, что вся его жизнь – сплошное лицемерие, на которое он закрывал глаза, пытаясь быть настоящим Учихой. Наверное, теперь он мог понять родителей, которые не видели в нем достойного наследника и все ещё надеялись на то, что старший сын одумается и вернется, его же просто имея в виду, как запасной, но не самый лучший вариант. В конце концов, был ещё Мадара и его сын Шисуи, даже Гурен, сводная сестра Фугаку и Мадары по отцу, могла стать более достойным кандидатом на пост главы корпорации, чем он – никчемный мальчишка, рыдающий в школьном туалете, как трус и слабак.

- Какого черта, Саске? – едва ощутимо повысил голос Итачи, хотя подросток и так знал, что брат скорее удивлен, чем рассержен. – Ты даже в детстве не рыдал, а сейчас-то что случилось?

- Прости, - Саске таки удалось придушить слезы, но это ещё не означало, что он перестал плакать, просто они теперь беззвучно катились по щекам, капая на белоснежную футболку и оставляя на ней влажные следы. – Я знаю, что должен быть сильным, должен быть… – подросток на секунду запнулся, но все-таки продолжил, оставив внутренние метания для разговора с собственной совестью, - Учихой, но не тогда, когда ты не говоришь, а я и так догадываюсь, что отец снова пытался промыть тебе мозги и, наверняка, каким-то хитростным образом пробовал надавить на тебя.

Он прекрасно знал, на что способен Учиха Фугаку, поэтому и понимал, что отец не предпринимает ничего кардинально-деятельного только потому, что считает, что у Итачи это временно, как прихоть, что его любовь к Дейдаре – это всего лишь запоздалый подростковый максимализм и протест, как и винит блондина в том, что тому своим блядским шармом удалось сбить Итачи с пути, но у терпения Фугаку тоже была своя грань. Два года прошло, и за это время Итачи ни разу не появился на пороге их дома и ни о чем не попросил – изначальный план Фугаку сломить сына измором и лишениями провалился, и теперь он думал над чем-то более действенным, что не оставит старшему сыну выбора «или-или».

Скорее всего, отец решил убить одним выстрелом сразу двух зайцев: и преподать ему урок, и надавить на Итачи, зная, насколько старший брат привязан к младшему и наоборот, хотя, судя по спокойствию Итачи, ему это не удалось. В какой-то мере Саске был рад, хотя он тоже хотел, чтобы Итачи вернулся в семью и занял свое законное место, но поражение отца могло означать только одно – следующая попытка вернуть все на круги своя будет ещё более молниеносной, радикальной и жестокой.

- Послушай, Саске, я рад, что нам удалось поговорить, но у меня работа, - Итачи не извинялся, по крайней мере, он этого не говорил, но подросток и так понял все без слов. Казалось, что это своего рода дежавю: с разными людьми он переживал одни и те же эмоции, и над этим стоило задуматься. Определенно. Ведь, сравнивая брата и Наруто, он просто мог ошибиться в своих чувствах, тем более что они были слишком похожи даже в своей манере говорить и заботиться о нем. Они оба никогда не извинялись, пусть и давали понять, что чувствуют за собой вину.

- Да, я понимаю, - стараясь удержать ровное дыхание, которое все равно предательски сбивалось, ответил брюнет. – Не буду тебя отвлекать.

- Ты же сможешь ещё позвонить мне? – с легкой тревогой спросил Учиха старший. – Или же мне самому перезвонить на этот номер позже?

- Нет! – отчаянно выпалил Саске, после медленно выдыхая, пытаясь успокоиться. – Я сам… сам тебе позвоню, но не знаю когда.

- Хорошо, - кажется, тоже с облегчением ответил Итачи, а перед глазами Саске снова всплыло лицо брата с той, заботливой улыбкой, которой не видели даже их родители. – Я верю в тебя, братишка.

- Спасибо, - таки шмыгнул носом подросток. – Передавай привет Дею.

- Обязательно. Он будет рад, - и отключился, вот так вот просто, не сказав даже банального «прощай» или «до скорого», но так было даже лучше, потому что Учиха младший и так понял, что разговор не оборвался и не был закончен. Таким образом Итачи давал понять, что ждет его следующего звонка, и у Саске не было права его подвести.

Он не стал рассиживаться в туалете, раздумывая над тем, что только что произошло. Нет, может быть, он бы и подумал, проанализировал бы каждое слово и попинал бы себя за несдержанность и глупые слезы, но, исчезнув из поля зрения Собаку, тем более с телефоном Намикадзе, он мог спровоцировать ненужные расспросы, а отвечать на их вопросы и даже смотреть на этих двоих не хотелось, по крайней мере, пока он не приведет себя в порядок.

Щеки предательски горели, а глаза все ещё были на мокром месте. Скорее всего, сегодня таки придется снять линзы, а ещё лучше дать глазам отдохнуть от них хотя бы пару дней. Может, на выходных, потому что появляться в школе в очках он не собирался, но не потому, что боялся быть высмеянным, а потому, что просто отвык от них, тем более что потом вновь пришлось бы привыкать к линзам, от чего у подростка щипало глаза, да и видел он мутно. В общем, брюнет нашел неплохую тему, чтобы отвлечься, в это же время решая, что стоит перевести дух, умыться и успокоиться, а после, как ни в чем не бывало, выйти на люди, снова спрятавшись за очередной маской.