Музыка абсурдной жизни (СИ)

Как вовремя уходил Фран из его жизни — осенью, оставляя как раз два оставшиеся Мукуро сезона на утопические размышления и самоубивающие мысли. Если честно, Рокудо, в противовес стереотипам, никогда не впадал в так называемую «осеннюю депрессию» и ни разу в жизни не совершал чего-то бездумного весною, ссылаясь на гормоны (даже в буйной юности!). Теперь он почему-то стал замечать, что, чем более он знал Франа, тем больше смешивался с толпой, попадал под влияние общественного мнения и вообще становился не самим собой. Отчего такое? Где разгадка такого странного поведения? Мужчина не знал, но чувствовал, что где-то на поверхности. Точнее, даже знал: но мог ли произнести вслух?.. Такое скрупулёзно хранят в тёмных уголках души своей и лишь иногда освещают это место, вновь пугаясь и вновь пряча эту тайну ещё глубже. То же было и с Мукуро.

Кому из нас хочется умирать? Не всякий человек ответит положительно, большинство же с придыханием ответит «Не мне уж точно». Но смерть настигает всех и каждого, и эти рассуждения стары как мир; Рокудо просто хотел сказать этим своим банальным сравнением, что исчезновение юного скрипача из его жизни так же ожидаемо и не отлагаемо, как и сама смерть. Это должно произойти. Вопрос в другом: когда? Ожидание этого ещё более тяготило. Мужчина уже даже не задавал такие вопросы, как «А можно ли это предотвратить? Как?», потому что понимал их всю несусветную глупость и детскость. Не надо. Так нужно. Правда, никому на деле и не нужно, но всё равно нужно. Нужно это расставание.

Начало сентября. Из-за колоссальной занятости своего ученика (пока рано говорить слово бывшего) Мукуро не мог видеть его так часто, как хотел, хотя присутствовал на всех его концертах и всюду следовал за ним, стараясь этим как-то воодушевить скрипача. Фран, наперекор ожиданиям, был совсем равнодушен к своим успехам, а заморачивался лишь насчёт денег, которые всё ещё хотел выплатить Рокудо за свой костюм. Мужчина искренне надеялся, что тот забудет про эту мелочь, но парень не забывал, а лишь каждую встречу когда-нибудь в конце тяжко вздыхал и говорил, что вот осталось всего пару тысяч до нужной суммы, а возвращать порциями он не хотел. На это Рокудо лишь обзывал его дураком и прилагал целую речь, стараясь убедить собеседника в ненужности этих денег, а потом получал такую же огромную тираду насчёт того, как много он сделал для практически незнакомого человека, да ещё и про квартиру ненароком вспоминалась, и Мукуро вообще выпадал в осадок, не зная, как возразить. Но он точно принял для себя, что не возьмёт этих денег у музыканта — они ему ещё понадобятся, кто знает, чего следует ожидать в будущем? Синеволосому они вообще ни к чему, он потратил их с радостью и со спокойной душой теперь мог жить, зная, что когда-то помог человеку. Притом же своё «Спасибо» Фран уже давно сказал, да и не одну тысячу раз. Этого было более чем достаточно.

Отчего-то у Мукуро для сегодняшнего дня были слишком весёлые мысли. Что же такое, спросите вы, происходит сегодня? Ответ прост и безукоризнен: сегодня тот самый конец, то самое расставание и тот самый чёртов день, когда придётся навсегда забыть о какой-никакой молодости под названием зрелость. Рокудо этого никто не говорил, он сам понял. И сейчас, стоя в своей любимой пробке на пути к дому зеленоволосого, мужчина понимал, что это уже последний раз, когда он туда едет с таким воодушевлением. Точнее, он пытался сделать вид воодушевления; оно само прошло уже давным-давно, как давным-давно был и этот самый последний раз. Сейчас происходит просто какая-то неуместная пародия на него. Синеволосый учитель слегка разнервничался, когда его машина слилась в обездвиженном потоке рядом с мёртвым светофором, но тот час выдохнул спокойно, ведь длинная череда автомобилей двинулась, и уже на следующем зелёном свете он точно сможет проехать. Мукуро не хотел подводить сегодня своего ученика, как никогда не подводил его в остальные дни. В чём причина такой спешки сегодня? Ответ прост.

Фран совсем недавно получил известие о том, что его приглашают выступить в один довольно известный концертный зал, расположенный в городе недалеко отсюда, наряду со знаменитыми скрипачами, работать с которыми — великая честь для него и его небольшого опыта. Отказаться парень не мог, несмотря на боязнь перед чужой публикой, поэтому согласился и уже сегодня отправлялся на скором поезде до города, надеясь на то, что всё будет хорошо. Мужчина желал всей своей душой поехать вместе с ним и поддержать его, однако из-за болезни Энн не имел возможности покинуть дом на большое количество времени, а жена уехала то ли к подружке, то ли к маме и на многочисленные сообщения мужа о болезни ребёнка никак не отвечала. Мукуро решил, что она просто выбросила эту симку специально, дабы вообще не вспоминать о семье. Хотя это вообще странно: она, если не любила мужа, то просто обожала дочь, так почему так поступала сейчас? Ладно, треволнения о будущем Энн не для этой страницы. В общем говоря, стечение обстоятельств отпускало Франа на полную свободу. И Рокудо знал, чем закончится эта свобода: когда-то давно он также садился в поезд и ехал в другой город якобы на один день выступления. Теперь он в этом городе жил и уже очень много — теперь можно посудить о его мнении по поводу этого отъезда. Конечно, учитель прекрасно понимал, что Фран может отрицать это с дикой уверенностью, но эта взрослая жизнь затягивает, как затянула и его самого. Даже если после выступления он вернётся, можно считать, что расставание состоялось, ибо в скором времени скрипача потянет туда вновь и не будет сил сопротивляться этому. Поэтому нужно прощаться сегодня. Было ли это тяжело для Рокудо? Конечно нет!

Нет, нет, нет… нет ничего такого, чего бы человек не пережил, считал мужчина, кроме своей смерти. А для него она уже, считай, наступила. Глупо пытаться проникнуть в его душу и нагло заявлять что-то типа «Ему было очень плохо» или «Он хотел отговорить Франа, потому что без него жизнь показалась бы трудной». В его душе остались смирение и тёплые воспоминания, а также истинное желание удачи и счастья своему ученику. Он был не несчастлив, скорее очень даже счастлив, ведь налаживалась жизнь человека, который… которого… впрочем, парнишка был ему просто дорог, вот и всё. Зеленоволосый, кстати, знал о подозрениях учителя насчёт его безвозвратной поездке в тот город, никак не отвечал и лишь тихо шептал «Я не знаю…» В те моменты голова его была опущена вниз, изумруды тускнели, а вздохи будто бы брали на себя какой груз, становясь тяжкими. Он сам абсолютно не был уверен, что точно вернётся, ибо без объяснений понимал ситуацию, которую представлял Мукуро. Но одно парнишка обещал чуть ли не каждый день, сжав руки и полыхая огнём своих светлых глаз: «Я вас не забуду. Никогда. Если вдруг вам когда-нибудь понадобится помощь, я тотчас приеду к вам и сделаю всё необходимое, чтобы вы были счастливы». На это Рокудо лишь осторожно трепал его по волосам и улыбался той улыбкой, в которой была заключена вся та знакомая многим светлая грусть, тихая-претихая, ясная, поначалу вообще не похожая на какое-то негативное чувство.«Ты чисто гипотетически не сможешь сделать так, чтобы я был счастлив, Фран, — думал он. — Ибо моё счастье в тебе, а ты уходишь. Но если ты останешься, несчастье будет нам обоим. Замкнутый круг, сам видишь». Но как бы они ни хотели отсрочить время расставания, приходящее с трубящим поездом на станцию, всё равно ничего не получилось: этот день, обозначенный в билетике под номером «8 сентября» мелким шрифтом, настал. А значит, пора прерывать это безумие.

Восьмое сентября… опять цифра восемь, опять эти мысли о чёртовой бесконечности! Мукуро так и не решил для себя, какое оно, это число, для него: счастливое или не очень. То, что должно произойти сегодня, падало в копилку последнего, но сам мужчина не был уверен, что это станет последней каплей и перевесит всё хорошее. Наконец он подъехал к дому и хотел было набрать номер домашнего, чтобы Фран спустился, но скоро передумал и сам вышел из машины, решив в последний раз с таким хорошим настроением пройтись до квартиры. Несколько раз нажал на звонок и только через три минуты оказался в квартире — Рокудо лишь улыбнулся, узнавая ученика. Таким неорганизованным он был всегда: мужчина надеялся, что эта черта характера понемногу станет сбавлять темпы, потому что во взрослой жизни это навряд ли пригодиться. Но сейчас, пока Фран ещё его, это пускай кажется милым и забавным. Скоро будет уже не до шуток.