Искушение на двоих (СИ)

– Билл, вернись и ответь матери! – громко раздалось ему вслед от отца, но оставаться перед двумя враждебно настроенными людьми такому беззащитному юноше сейчас было слишком трудно.

После такого исхода мысленно он уже не верил в правдоподобность слов Тома, который так настоятельно советовал ему сменить манеру общения с родителями. Ведь на деле ничего из его убедительных рассказов так почему-то и не сработало, и родители не восприняли его шаг навстречу всерьез, увидев в нем то, чего там даже и не было.

– Они мне даже не верят, – процедил сквозь зубы обиженный брюнет и пытаться что-то изменять в своей жизни дальше у него снова отпало всякое желание.

Он быстро подошел к зеркалу и, схватив увесистую косметичку, остервенело швырнул ее на кровать, а вскоре и сам сел рядом. Ему была необходима та маска, чтобы не было так неприятно и колко в груди, и использовалась она все это время не только ради красоты, которая и без того досталась Биллу от природы в достатке.

Покончив с преображением, искуситель, вновь обретший полную мощь, потянулся было за телефоном, как мгновенно вспомнил, что еще вчера подарил его своему любимому садовнику. Теперь уже ему пришлось думать о том, где лежит более упрощенная версия модели его мобильника, и, справившись с этим и заметно уняв в душе непонимание и бушующий, обжигающий огонь, он набрал номер друга.

– Привет, Берти, – слегка улыбнувшись, проговорил брюнет и расслабленно плюхнулся спиной на кровать. – Может, встретимся? .. Давай я приеду? .. Все, мгм.

С другом Биллу всегда было хорошо и интересно, и на самом деле об этой встрече можно было совершенно не договариваться, чтобы просто заявиться к Штейну домой. Но приехать к закрытой двери нервничающему Лауферу тоже не особо хотелось, поэтому без всех этих формальностей обходиться было невозможно.

– Я голодный, как шакал, – сразу с дверей воскликнул Билл, настроенный очень даже воинственно и внушительно, и усмехнувшийся Альберт без вопросов предоставил другу территорию для утоления всех разыгравшихся аппетитов.

– Тебя дома совсем не кормят? – со смешком поинтересовался друг, проходя на кухню вслед за брюнетом.

– Кормят, но.. сегодня не удалось влиться в атмосферу, точнее.. ее установить, – нахмурившись и недовольно махнув рукой, проговорил темноволосый мальчишка и по-хозяйски открыл холодильник.

Мысленно он уже поставил галочку при встрече уколоть Томаса за совершенно недействующие методы, которые на самом деле вовсе и не обязаны были срабатывать одномоментно и так сразу.

– В смысле? – непонимающе скривился Альберт, и Билл, вздохнув, принялся рассказывать последние события, связанные с общением с родителями, после чего повествование плавно и незаметно перетекло на садовника.

– ..и тогда он просил на него не давить. Короче говоря, он почти мой, – закончил рассказ довольный, отстраненно улыбнувшийся Лауфер, и после этой исповеди ему стало значительно легче, словно он разделил пополам тяжелый груз размышлений и мелькающих болезненными вспышками опасений с другим, близким человеком, который поддерживал его всегда. А сам Штейн на самом деле совершенно не ожидал, что садовник все же решится в итоге пойти Лауферу навстречу.

– Тебе все это скоро надоест, что-то мне подсказывает, – хмыкнув, рассудительно проговорил русоволосый парень, слегка толкнув друга в плечо, который тут же напрягся и непонимающе взглянул на него. – Тебя отпустит, когда он сдастся полностью.

– Нет! – тут же гневно вскричал Билл и надул губы, которые тут же окрасились ласковой, мечтательной улыбкой при воспоминании о Томасе.

Тот словно бы действовал на него успокаивающе и так мягко, неведомым образом заставляя маленького наглеца становиться покладистым и пушистым, если дело не касалось его покорения, которое, кстати говоря, почти свершилось.

– Не знаю я, Берти, со мной такого никогда еще не было.. Теперь мне нужен только Том.

– Я и говорю, что добьешься своего и пошлешь, – продолжал говорить друг, уверенный в своей истине, и от этих слов Лауферу стало как-то особенно неприятно и даже досадно.

Внутри бушевал порыв, заставляющий рьяно доказывать обратную точку зрения, но слова будто не находились, не умея вырваться наружу, словно толкаясь и не пуская друг друга, так и оставаясь в бесконтрольной толпе мыслей.

Однако и самому Штейну уже не хотелось вдаваться в лишние подробности из личной жизни Билла, чего обычно они не делали, однако здесь в качестве необычного исключения он все же следил за ситуацией, развитие которой его необыкновенно удивляло, поэтому его сомнения вполне были уместны вне зависимости от того, оправдаются они или нет.

– Все, хватит об этом! – фыркнув, оборонительно прошипел брюнет, уже начинающий откровенно сердиться.

Эта спасительная фраза уберегла множество нервных клеток маленького афериста, и без того крупными партиями отбывающих в убитое состояние.

– Ага, – кивнув, легко согласился Альберт, чтобы атмосфера общения больше не накалялась, и каждый в итоге так и остался при своем мнении. – Может, пора нам уже куда-нибудь сходить?

– Куда? – сразу же поинтересовался Лауфер, мысленно восстанавливая хронологический порядок всех своих запланированных мероприятий на ближайшее время.

– Развеяться как-нибудь, – пожал плечами Штейн, загадочно, но дружелюбно улыбаясь, а Билл подозрительно скривился. – Сегодня, например.

– Не-ет, – сразу же протянул юноша в ответ, слегка рассмеявшись. – Я очень надеюсь, что на сегодня у меня будут несколько другие планы.

– Ну, вот, – сокрушенно выдохнул Альберт, но обижаться, естественно, не стал, видя, как ярко засиял Лауфер при каких-то своих невысказанных мыслях. На своем Штейн решил не настаивать.

Проведя вместе время до самого вечера и обсудив все возможные новости и интересные события теперь уже из архивов Штейна и, конечно же, их совместных, Лауфер в безграничном, неуемном предвкушении спешно засобирался домой, в то время как молодой тренер после работы, как всегда, вернулся в свою пустую квартиру.

На самом деле ему было непривычно находиться в подобном одиночестве, поскольку прежний круг общения так и остался бытовать в другом городе. Словом, поиск этой новой жизни был в большей мере спровоцирован рядом неудачных романтических отношений, желанием сменить обстановку и, бесспорно, достать новую дозу адреналина через многочисленные сложности, ожидающие его на новом пути. И теперь все это однообразие, заключенное в одной только работе, неимоверно навевало тоску, которую было нечем разбавить самостоятельно. Однако с этим замечательно справлялся один несовершеннолетний, бессовестный, красивый мальчишка, с каждым днем занимающий все больше и больше места в мыслях молодого мужчины.

Устало бросив спортивную сумку на пол, Томас задумчиво вымыл руки, а когда в порядке вещей перевел взгляд на зеркало, намереваясь увидеть там унылое, утомленное лицо, он лишь недоуменно замер: на нем были приклеены два ярких стикера, что, несомненно, его крайне удивило. На одном из них красочно виднелся нарисованный смайлик с протяжной нитью рядом выведенных букв: «Садовник, я хочу сыграть с тобой в игру».

Загадочно хмыкнув, Том невольно улыбнулся и с интересом взглянул на второй маленький лист: «Пойдем на кухню, ты же голодный..». Быстро вытерев мокрые руки, Том сорвал оба стикера и, легким щелчком выключив в ванной свет, покорно отправился по указанному направлению, куда он в любом случае бы пошел, не будь этих цветных листочков на зеркале.

На столе стояла табличка, сложенная из белой бумаги, со стрелкой-указателем, направляющим к холодильнику, и Каулитц, выгнув бровь и губы – в улыбке, сразу же открыл холодный ящик. В глаза тут же бросились прозрачные контейнеры с едой, гордо занимающие целую полку, и от одного только их привлекательного, аппетитного в свете маленькой лампочки вида во рту у Томаса в единый миг образовалось слишком много слюны, а растроганный подобной заботой желудок призывно и требовательно заурчал.