Арчер (СИ)

— Тебе противен генерал?

— Не знаю, но боюсь за свою течку. Мне ведь тоже тяжело. — и затем нерешительно спрашиваю: — как вы меня спасли? Ведь он… кажется, порвал меня надвое, я видел много крови.

Тот, спрятав взгляд в пол, кивнул.

— Я ассистировал при твоей операции. Тебя зашили и держали во сне. Не переживай, эти уколы у нас безболезненны и абсолютно не вредят организму, как у вас на планете. Ты быстро восстановился. Это такая редкость.

Я смотрю на убранство комнаты и изумленно вскрикиваю, в углу, застыв, стоит генерал. Жето, тоже напрягшись, замирает.

— Генерал? Может вам маску?

Он торопливо кивает и жадно смотрит на меня, одетого в пижаму. Я пытаюсь отойти к двери, но тот в два шага достигает меня с маской на лице и быстро говорит:

— Я не трону тебя, пока я в маске. Я от омег, Арчи.

Киваю ему облегченно, значит, он скинул напряжение. И уже спокойнее отвечаю, освобождаясь от его захвата.

— Не стойте ко мне слишком близко, прошу вас. Мне тоже нелегко.

Он отступает как-то нехотя и кивком головы отправляет из комнаты Жето. Тот немедля уходит, и Саши тотчас утягивает меня к себе на колени.

— Прошу, прости меня. За свою жизнь, что ты мне подарил, я отплатил тебе изнасилованием.

Я неверяще смотрю на него, он что, не видел, как я сам его желал? Мысль, что он был после меня с омегами, холодит сердце.

— И как вам омеги?

Он дергает плечом.

— Я не смог быть с ними после тебя. Арчи, я… — он замолкает, и я вскакиваю с его колен.

— Я сам хотел вам сказать, но, наверное, будет лучше это сделать после приема пищи?

Он облегчено кивает и спрашивает тихо:

— Можно, я буду приходить к тебе?

Киваю, а у самого сердце радостно стучит, отдаваясь даже в ушах. Но зачем я ему такой? Я урод среди них. И его благодарность, граничащая с безумством радости за свою жизнь, меня не устраивает.

Жето присоединяется к нам за завтраком и зовет меня:

— К тебе сегодня записан один очень вредный омега, он будет для всех инкогнито. Конечно, я его знаю, как и наш генерал. — он украдкой бросает взгляд на Саши, и тот кивает нехотя, поджимая губу, пряча от меня взгляд. — Даже больше скажу, этот омега мечтает видеть в своей постели лишь нашего генерала.

Вот теперь мне неприятно, и я киваю.

— У него проблема в том, что он не может в последнее время зачать. Осмотри его своим зрением?

Обидно конечно, но я сделаю всё, чтобы меня потом отпустили отсюда.

— Я сделаю это, но у меня одна просьба.

Оба они напрягаются.

— Я хочу потом обратно к себе на родину.

Саши едва выговаривает:

— Но там на тебе ставили опыты! Ты там никому не нужен, зачем тебе обратно?

— А здесь я буду не нужен, если дар пропадет, Жето, ты сам сказал, что сигнур недолго бывает с этим даром.

Тот кивнул нехотя, отводя взгляд от Саши, и тот обреченно как-то кивает.

— Хорошо, я верну тебя, но после праздников с омегами. Сейчас туда корабль никак не пройдет, а еще у нас очень напряженная военная ситуация. И если бы не ты со своим даром, поверь, я бы уже, наверное, был бы мертв. Ведь я как раз направлялся в тот самый кубрик, чтобы умереть безболезненно.

Удивленно смотрю на него и киваю.

— Я рад, что смог вам как-то помочь.

Он встает и говорит сухо:

— Позволь мне навещать тебя иногда.

Я киваю тоже обреченно. Скоро, очень скоро он вернется к своим омегам. А я… ну и ладно, главное — я жив, да и этот огромный альфа будет жить новой жизнью. Саши уходит, и Жето, с интересом разглядывая мое недовольное лицо, говорит едва слышно:

— А я вижу, что и ты попал под чары нашего главного альфы.

Спрашиваю, чтобы отвести тему от меня:

— А почему у вас напряженные военные отношения?

Тот сразу как-то обмякает.

— Ну, у нас два вида альф, и оба вида борются за омег. Им кажется, что у нас омеги рожают чаще и более охотно. А у них, мы слышали, омеги вообще без охоты отдаются на вязку победителей.

— Я бы вообще не захотел вязаться с тем, кого не люблю.

Тот замирает и напряженно спрашивает:

— По любви? — киваю. — А это как?

Сосредоточенно задумываюсь сам.

— Ну, это когда, наверное, не хочешь ни с кем ложиться в постель, кроме одного.

Тот с задумчивым выражением лица спрашивает вновь:

— А у тебя на любого альфу была течка?

Пожимаю плечами.

— Не знаю, но вроде бы на одного. На Скаля. Да, точно, его звали Скаль. — радостно вспоминаю своего первого альфу. Пах деревенеет, и я со стоном хватаюсь за живот. Жето тотчас вскакивает.

— Ты как? Арч? Погоди, не вставай, я помогу.

Киваю ему и, опираясь на его руку, возвращаю в постель.

— Может, отменить встречу с омегой?

Мотаю головой, чем раньше я закончу с ним тем, кто любит генерала, тем лучше будет для меня.

В комнату входит не менее крупный омега, чем альфа, и Жето тотчас услужливо ставит ему рядом с моей постелью большое кресло. Я, конечно, очень мелкий омега по сравнению с ним. Лицо омеги и в самом деле словно вырублено топором, добротно так вырублено. Он склоняется надо мной, и я начинаю всматриваться в его тело. И точно, у него в районе паха две черные точки. Они так опутаны нитями, что я еле-еле вижу орган.

— Саши сказал мне, что… продолжает желать тебя, он почуял твой запах, твою течку. — громко говорит властным тоном этот омега. Смотрю на него удивленно, но и тот не отводит от меня строгого взгляда. — Запомни, омежка, мне плевать, что ты там возомнил о себе, вылечив моего Саши, но я не отдам его тебе. Понял? Он мой и только мой. Не порти того, что я создавал много лет. Я ему отдавал всегда свою течку. Так будет и впредь. Всё. Теперь можешь лечить меня.

Жалобно смотрю на Жето, и тот, побледнев, спрашивает, решительно выдохнув:

— Может, обойдемся без угроз тому, кто будет вас лечить?

Тот, даже не взглянув на Жето, роняет:

— А ты, позорник, лучше вообще молчи. Слава о том, как ты покрываешь нас, достигнет и Рилейских гор. И даже те омеги не дадут себя покрыть, будь ты хоть десять раз победителем.

Жето бледнеет, и мне становится неловко за него, что он сразу пал духом. Чтобы подбодрить этого красивого альфу, запальчиво отвечаю:

— А я бы подарил ему свою течку.

Омега смеется.

— С твоей-то мордой?

Я срываю с лица маску, и тот замолкает, жадно глядя на меня.

— И что, ты бы дал ему, зная, что можешь не проснуться после близости с ним?

Киваю, смело глядя ему в лицо.

— У вас на родине у всех такие необычные лица?

Почему-то не могу вспомнить даже лица своего омеги отца, но киваю.

— Я еще страшный омега.

Тот растерянно смотрит на меня и вдруг как-то стыдливо говорит:

— Я не видел никого, кто мог бы переплюнуть тебя в красоте. Ты очень красивый, Арчи.

Я смущенно краснею. Жето, воспрянув духом, спрашивает меня:

— Ну что, ты готов начать лечение нашего главного омеги Фиота?

Я киваю, омега, поджав под себя ноги, спрашивает нервно:

— Мне, может, лечь?

Почему-то отрицательно мотаю головой, хотя мне было бы удобнее. Пальцы сами вновь тянутся, едва я начинаю смотреть другим взглядом в Фиота. Мой взгляд переходит на стену, и я сосредотачиваюсь на ней, там, за стеной, я вижу другой силуэт. Ага, значит, в комнате стоит маячок. Меня видят и слышат, что я говорю. Силуэт быстро уходит, и я вновь переключаюсь на Фиота.

У него всегда глаза белыми становятся? — тихо спрашивает Фиот, пока я лечу его, у Жето. Тот тихо отвечает:

— Ну, в первый и единственный раз, когда я видел это, то да. Второй раз, когда он лечил генерала, он вошел к нему один.

Фиот прошипел:

— Я не дам ему отобрать у меня Саши. Уваро мой и только мой. Лишь я рожу ему сына. — он замирает и тихо стонет. — Что он творит? Жето! Мне больно!!!

Но нити, что опутывают его органы, уходят глубоко. Это говорит о том, что тот сам себя калечил, чтобы не рожать. Отшатываюсь от него и тотчас замолкаю, видя гневный взгляд Фиота.