Арчер (СИ)

Проснулся, как ни странно, отдохнувшим и, подскочив на месте, кинулся к окну. И впрямь — кругом вода. Иду к двери, и как ни странно, она открыта. Выхожу на палубу и улыбаюсь морскому воздуху. Как же это здорово. Вскидываю руки, улыбаясь ветру, и откидывая голову назад, смотрю на чистое небо. Солнце уже уходит в закат, и ровный розовый цвет плавно переходит в голубой. Как же красиво. Мелкие волны плещутся и бьются о корабль так громко. Мы стоим? Хотя нет, медленно, но корабль идет своим ходом. Голос сзади заставляет меня застыть.

— И как такой омежка попал под чары генерала Уваро? Вроде с головой на плечах. — сзади меня стоит, скрестив руки на груди, очень крупный альфа.

— Я Силну, мой чин не важен. Тебя он ни в коей мере не коснется. Вот ответь на моё всего лишь любопытство.

Пожимаю плечами и, обхватив себя за плечи, отворачиваюсь.

— Это моё проклятие, наверное. Сам не знаю, что и сказать. То, что мозгов у меня нет, это вы правильно заметили. А эта маска позволяет мне, наверное, более свободно жить. Так и буду в ней.

Он с интересом смотрит на маску, что я про запас носил в своем кармане, и, потянув тонкий пластинчатый фильтр, спрашивает:

— Твое проклятие в том, что ты чувствуешь запах альфы?

Киваю. И поправляю тотчас:

— Ну, определённых альф. Не ко всем у меня просыпается течка. Тот генерал был мною вылечен, и потом началась моя течка. Дальше он взял меня, но я не был против, просто наша конституция не совпадает, и я оказался сразу на операционном столе.

Тот слушал меня с интересом и потом вновь задал вопрос:

— А ты его вылечил?

— То, что видел, то и вылечил.

Он вновь кивает уже своим каким-то мыслям, теребя мою маску.

— Ну, значит, ты не выносишь плода. Скорее всего, нам надо помочь тебе инкубатором, кстати, он находится только у нас. Второго такого просто не существует. Твой плод на определенном месяце мы просто перенес в инкубатор, и там он даст малышу лучше вырасти. Как считаешь?

Нервно спрашиваю:

— Вам зачем мой малыш?

Тот пожимает плечами.

— Да ни к чему он нам. А ты что, не хочешь это дитя?

Вздрагиваю от его вопроса.

— Нннет, вы что, я наоборот думал, что вы хотите у меня его отобрать.

Тот задумчиво смотрит на меня.

— Ты хочешь воспитывать своего малыша?

Киваю, напряженно глядя на него. Брови у него ползут вверх.

— Мммм очень интересно. Наши омеги отказываются вообще видеть того, кто у них родился, и даже не приходят на него посмотреть. А ты какой-то странный омега.

— Ну я же с другой планеты.

— Я знаю, с какой ты планеты, у вас тоже не принято воспитывать детей омегам. Альфы сдают их в определенный для них воспитательный куб. Там за ними присматривают альфы. Ваш мир мало чем отличается от нашего, но у нас не сдают малышей в клиники на всякие опыты.

Я густо краснею. А ведь и правда, что я знаю о нашем мире? Я был в школе, и родители не навещали нас. Мы там жили постоянно. Но альфы говорили нам, что у нас есть родители, и они нас очень любят. А еще они говорили, что надо любить своего альфу, который дарит тебе свое семя. И альфа должен быть у омеги один. Или это говорилось в сказках? Сжимаю виски от сильнейшей боли. Силну быстро подходит ко мне и протягивает свой пиджак.

— Просквозило, наверное. Тебе надо беречь себя. И надень маску, если ты так лучше чувствуешь себя. Не уходи в воспоминания. В твоей голове будет много сумятицы. Наши разведчики сказали, что тебя почти с детства держали в клинике, вытравливая твои воспоминания о детстве, накладывая другие. Ты дитя пробирки, смешанный ген. Не смотри так на меня. Когда-нибудь ты сам всё вспомнишь, но боюсь, что тебе всё это не понравится.

Вновь морщусь от боли и, подав ему пиджак, иду обратно, уходя в себя. Что же у меня в голове? Неужели он прав? Сажусь, обреченно сгорбившись от гнета плохих мыслей, и сердце охватывает боль. Как же так? Неужели у меня никого нет в этом мире? Хотя да. В этом мире нет. А в моем… и в моем, наверное, нет. Мне сказали, что я нахожусь в той клинике всего полгода, но те же альфы сказали, что три года только они наблюдали за мной. А Силну говорит, что с детства. Как же они узнали обо мне все лучше, чем я сам, который там находился. И те уколы, вспоминаю большую коробку с ампулами, неужели меня вели туда в последний путь? Скаль вел меня умирать, предварительно натрахавшись со мной?! Как же так? Глаза предательски мигают, и слезы текут на ладони. Так и засыпаю вновь.

Когда просыпаюсь — еда на столике рядом со мной. Уже другой альфа сидит рядом и, нахмурившись, смотрит на меня.

— Кушай, малышу нужна пища.

Киваю и послушно начинаю кушать безвкусную еду. Буквально впихиваю её в себя. Так проходит неделя, затем вторая. Я уже не выхожу на палубу. Боюсь встретиться с тем Силну. Он какой-то слишком… грубый, словно видит меня насквозь. Боюсь его и всё. Маску уже не снимаю. Я и впрямь чувствую себя в ней более защищённо.

— Панай, зови меня Панай. — в один из последних дней говорит мне альфа, что постоянно сидит у меня в каюте и просто смотрит за мной. Как он так может? Вот просто сидеть и смотреть.

— Зачем ты смотришь всё время на меня.

Он неохотно отводит взгляд.

— Не знаю, мне жаль тебя…

Вскидываю на него взгляд и, буквально рыча, кидаюсь на него.

— Не смей, не смей, слышишь?! Не смей меня жалеть!!! — охаю от боли в животе, и тотчас он подхватывает мое тело и несет его на кровать.

— Не злись, но не могу я так. Я не представляю себя на твоем месте. Наверное, покончил бы с собой.

— С чего ты взял, что мне так плохо? — спрашиваю уже устало, он смотрит на меня.

— Я видел, как над тобой издевались всё это время. И видел, что творил твой последний палач. Тот, который увел тебя в подвал, где умирали потом все те омеги, над которыми были проведены какие-то опыты. Ты был у них не единственный. Мы, конечно, наказали тех врачей, если так можно их назвать. Ладно, спать ложись, мы скоро уже придем в порт, и там тебя возьмут под свою опеку омеги.

— А почему мы не летели, а плыли?

Он смеется.

— Так тебя ищут все. А на воде тебя никто не найдет. Мы обманули всех. А нам ты очень нужен. Наш правитель умирает, и его гарем омег как раз и будет водить тебя к нему. Ашая очень строгий правитель и пусть где-то жесткий, но дисциплина нужна стране. А не тот безумец, что сидит у наших противников. Пусть они по количеству нас превышают и по рождаемости. Но порядок у нас лучше. Со смертью Ашая наша страна ввергнется в такой хаос, что нас можно будет брать тепленькими. И ты как раз появился как нельзя кстати.

Я устало откидываюсь на подушки, что он подложил мне под голову, и спрашиваю:

— Думаешь, я смогу ему помочь? У меня уже был случай с омегой, который сам себе вредил, чтобы не рожать. А вслух всем заявил, что я не могу ему помочь.

— Ну поверь, тот омега не один такой, им тяжело, конечно. Омег рождается один на миллион. Рождение омеги для нас праздник. Богаче и зажиточнее омег, чем у нас, нет нигде. Мы пылинки с них сдуваем. А ты омега и с плодом внутри. Представляешь, что мы чувствуем? И какая это редкость. А еще и то, что это ребенок генерала Уваро, сносит нам головы. Но мы не будем мстить и не тронем его ребенка. На его месте мог очутиться любой альфа. Так что ты лучше сделай, что от тебя зависит, и мы тебя отпустим с ребенком туда, куда ты сам захочешь, и дадим тебе всё, что ты пожелаешь.

Смотрю на него удивленно.

— Что-то не верится.

Он смеется заразительно громко.

— Я бы тоже не верил после того, что ты пережил.

Отворачиваюсь буквально в подушку лицом и так и замираю.

— Я тут, если что. Арчи. — шепчет он рядом, гладя мое плечо. Отдергиваю его, и он тотчас убирает руку.

Спится на удивление очень хорошо, и когда останавливается наш корабль, просыпаюсь, как и Панай. В дверь нетерпеливо стучат, и я тотчас кидаюсь к окну. Спал я одетый, и одеваться не надо.

— Иди, мойся, три недели ждали, час подождут. Покушаем, и пойдешь.