Держи хвост трубой, а клюв на замке (СИ)

С трудом соблюдая вежливость, юноша отцепил повисшую на нём красавицу и, прошептав ей на ухо: «Поговорим в первую же увольнительную», последовал указаниям проводившего их недобрым взглядом старого аврора-инструктора, помчавшись вслед за Роном на отведённое новичкам место. На мгновение внимание юноши царапнуло отсутствие среди них знакомых лиц, но тут началась торжественная часть, начальник Академии хорошо поставленным голосом повёл речь об истории Аврората и всего Магического Мира в целом, и друзья сосредоточили все свои силы на том, чтобы ни при каких обстоятельствах не нарушить расписанных им Сириусом правил и не опозориться в первый же день учёбы. И только ментальный дар Гарри ворочался недовольно и настороженно, сообщая хозяину об отрицательном эмоциональном фоне, направленном на них с Роном. За время вещания седовласого начальника в тёмно-красной парадной мантии с золотыми галунами, обозначавшими его высокий ранг, о временах Авраама и Исаака, а также молодости Мерлина, считавшегося создателем первого подразделения авроров, парень попытался просчитать, чем же таким они успели насолить совершенно незнакомым людям, в первый раз появившись в Академии. Но как он ни прокручивал в голове события, предшествовавшие их появлению на плацу, причина всеобщей неприязни и косых взглядов не прорисовывалась. Рон незаметно сжал ему руку, скосив глаза на сверлившего их тяжёлым взглядом высокого крупного мужчину с приметным шрамом на правой щеке. Почти не разжимая губ, рыжий прошипел:

- Это – Блэкхид – декан факультета Боевой магии.

- У него такой вид, будто мы лично нагадили ему в ботинок, а после этого ещё и наплевали в тарелку. Чем мы ему так насолили?

- Ты тоже заметил? Я не знаю…

- Поттер! Уизли! Два часа дополнительной подготовки каждому и два вечера кухонных работ за разговоры в строю.

- Да, сэр! – двойной ответ друзей был именно таким, каким ему полагалось быть по уставу, и Блэкхид разочарованно отвёл взгляд. Похоже, он ожидал от двух бывших гриффиндорцев бури возмущения. Юноши вновь незаметно переглянулись, безмолвно договариваясь держаться настороже. Что-то во всей этой гнетущей атмосфере было не так, а осторожность ещё никогда и никому не мешала. Наконец, официальная болтология была завершена, и новичков, разбитых на группы по двенадцать человек, повели в казармы. В реакреации первого этажа, когда курсанты второго и третьего курсов уже поднялись в свои казармы, профессор Блэкхид построил пять групп первокурсников и, не утруждая себя излишним пафосом, выдал краткую речь:

- Отныне вы курсанты нашей Академии. И… вас слишком много. До конца этого курса отсеется две трети. Вы сопливые маменькины сынки, не знающие ни-че-го, а значит, вы никто и звать вас никак. Все меня поняли? Не слышу ответа?

- Да, сэр!

- Но среди вас есть те, чьё появление волнует меня больше всего. Курсанты Поттер и Уизли, два шага вперёд! Повернитесь лицом к своим товарищам по курсу.

Рон и Гарри выполнили приказ, встретившись глазами с взглядами пятидесяти восьми человек, глядевших на них, кто с любопытством, кто с насмешкой и презрением.

- Эти двое зачислены к нам приказом Министра Магии. Без годичных курсов подготовки и без вступительных экзаменов, – голос профессора понизился на октаву, приобретя зловещие нотки. – Золотые мальчики Дамблдора возомнили, что они знают всё, что им… всё позволено. Ну что ж, им придётся доказать нам это. А сейчас благодаря болтливости этих двоих во время торжественной речи нашего ректора… всем построиться на плацу через пятнадцать минут. Выполняйте!

Так для Гарри и Рона начался ад на Земле. Они ведь понятия не имели ни о каких подготовительных курсах, на которые ещё и экзамен надо было выдержать. И не знали, что слабую боевую школу Хогвардса там не приветствуют, и из поступивших только каждый пятый учился в замке доброго дедушки Дамблдора, а остальные либо постигали сию науку в лоне своих отнюдь не светлых чистокровных семей, либо… закончили Дурмстранг. А перечисление того, что сдавали абитуриенты после курсов при поступлении в Академию, заставило шевелиться волосы на их головах. Теперь юноши могли понять, за что их так невзлюбили курсанты и преподаватели. Интенсивные теоретические занятия сменялись муштрой, затем вновь теорией и снова муштрой. А ещё «полюбивший» их сверх всякой меры Блэкхид с завидной регулярностью раз в день назначал им дополнительные два часа боевой подготовки и по столько же кухонных или хозяйственных работ. Вот когда было впору поблагодарить Снейпа с Филчем, поднатаскавших в своё время в хозяйственных работах вечно во всё влипавших гриффиндорцев. Да и белоручками ни тот, ни другой отнюдь не были. Котлы, тарелки и швабра с тряпкой им уже по ночам снились. Первый месяц прошёл в полной изоляции. Однокурсники не простили им «блатного» поступления в Академию и двухчасовой кросс, устроенный деканом в первый же день поступления. Старшекурсники, с которыми, к счастью, в первые полгода они почти не должны были пересекаться, не забывали в столовой отпустить какую-нибудь обидную остроту в их адрес. Об увольнительных речь вообще не шла. Кроме того, не посещав курсы, которые прошли все остальные, они порой не знали, что от них может потребоваться. Огребать штрафные часы пачками не хотелось и после всех занятий и работы домовыми эльфами парни часами торчали в библиотеке, умолив библиотекаря пускать их по ночам, пытаясь наверстать упущенное. На сон оставалось не больше трёх-четырёх часов. Иногда и поесть-то не оставалось времени. Так и ходили бы голодными, если бы не партизанское воинство в лице Букли и Стэлса, заведших знакомцев на кухне и в других хозяйственных помещениях.

Время шло, ребята втянулись в драконовский график, а их полное игнорирование нападок беленившегося пуще прежнего Блэкхида и отказ жаловаться кому бы то ни было, как бы им ни доставалось на тренировках и в казарме, постепенно принесло парням уважение среди однокурсников. Друзья всегда ходили только вместе, не допуская ни малейшего наезда на себя, и молча сносили откровенно хамские высказывания Мастера при назначении им взысканий. Они никогда не пытались их оспорить, не оправдывались, что это не они начали свару или что им подстроили ловушку, и никогда ничего не просили. Юноши просто отрабатывали взыскания… а потом подкарауливали обидчиков один на один и устраивали тем головомойку. Понятно, что при таком раскладе желающие задевать «бешеных сопляков» перевелись довольно быстро. А потом, когда закончились подготовительные занятия и началась собственно Боевая магия, вдруг оказалось, что… равных им среди всего курса нет. Ни разница в возрасте (остальные курсанты были минимум на год старше гриффиндорцев), ни Дурмстранг с его муштрой за плечами не могли заменить настоящего боевого опыта, а он у них был. Науськанные Блэкхидом инструктора поначалу откровенно пытались сломать друзей, но, поняв, что те, как два загнанных в угол волчонка, бьются до последнего, насмерть, подрастеряли былой пыл. Ещё бы! Им ведь сказали ломать, а не убивать строптивых мальчишек. Впрочем, на занятиях всем пришлось несладко, и готовность Рона с Гарри помочь обратившимся к ним за разъяснениями или спарринг-боями ещё добавила веса на чашу уважения, постепенно начавшую перевешивать негатив, умело подогреваемый Блэкхидом. Декан попробовал, было, запретить им переписку с близкими в качестве наказания, но ректор Академии отменил его приказ, опасаясь неадекватной реакции большого семейства Уизли и ультиматума одной конкретно взятой юной ведьмы, пригрозившей обратиться на него в международный магический суд. Гермиона могла быть очень убедительной, когда ей это было необходимо. Правда, и вмешиваться в ситуацию, сложившуюся на курсе, он тоже не стал, решив, что ничего криминального не будет, если двух Героев поучат уму-разуму. Докладывать Хмури он ничего не стал, подумав, что само рассосётся…

Не рассосалось.

Гарри впервые за три месяца учёбы шёл по коридорам Академии в гордом одиночестве. После прессинга, который им устроили в сентябре, из-за чего вспоминать этот поганый месяц даже и вовсе не хотелось, наступил «настороженный» октябрь и, наконец, «товарищеский» ноябрь, когда первокурсники окончательно приняли-таки «возмутителей спокойствия» в свою среду, и парень привык не опасаться удара в спину. Вот и сейчас их двоих задержал преподаватель по начавшемуся недавно курсу «Ядов и противоядий». Зельевар, как и остальные профессора, впервые столкнувшись с наглецами, посмевшими пропустить его занятия на подготовительном курсе, был настроен весьма скептически и после основной пары задал им самостоятельную работу, в которой из ста вопросов нужно было ответить на восемьдесят пять. Гарри закончил работу быстрее Рона и был безжалостно выставлен Штайном из кабинета. Договорившись встретиться с другом в библиотеке, он, предвкушая первый за три месяца вечер без отработки взысканий (как ни старался Блэкхид, парни настолько наловчились обходить его ловушки, что ему и придраться-то было не к чему), быстрым шагом шёл в сторону казармы своего курса. Задремавшая, было, интуиция предупредила своего хозяина об опасности, только когда он уже сделал последний шаг, отделявший его от перекрёстка. Но девиз: «Постоянная бдительность!», в своё время крепко вбитый в его голову Хмури, закреплённый муштрой не склонных к сантиментам Северусом и Малфоем, а потом отполированный до совершенства пакостными нападениями из-за угла Сириуса, не дал парню стать безвольной мишенью для подло атаковавших его из засады старшекурсников. Вернее… тогда он ещё не понял, что на него по всем правилам аврорской тактики напали будущие выпускники – элита Академии, «зубры», ухитрившиеся пережить три года жестокой муштры. Просто при первом же «звоночке» опасности, прошедшей холодком по хребту, Гарри по крутой дуге метнулся вверх, благо дело, высота коридора в этом месте позволяла оторваться от лучей направленных в него проклятий. Применив чары Левитации в сочетании с частичным рассеиванием и полностью наплевав на тот факт, что подобными заклинаниями пользовались только Упивающиеся, наводившие ужас на своих противников путем обращения в чёрные смерчи, парень ушёл с «линии огня» и, резко поменяв траекторию движения в воздухе, ответил серией проклятий, адекватной той, что была направлена в него. Он не успел ещё полностью разглядеть своих противников, но автоматически произведённый анализ того, что «милые» будущие сослуживцы направили в его бренную тушку, заставил не-совсем-светлого-героя порядком озвереть. При попадании даже трети из них как минимум месяц в лазарете ему был бы обеспечен. Ничего непростительного в ответ он, конечно, не применил, но Люциус с Северусом могли бы им гордиться. А вот Дамблдору его эскапада, пожалуй, не понравилась бы, потому что состояла на три четверти из того, чего он так не любил – Тёмной магии.