Держи хвост трубой, а клюв на замке (СИ)

- Может, вообще их обойти?!

- Нет, Блэкхид задание не засчитает… Раз! Два! Понеслось!

Парочка бывших гриффиндорцев, уже больше не заботясь о скрытности и бесшумности, ввалилась в небольшой образованный изгородью зал аккурат рядом с одной из сражающихся с иллюзией групп инструкторов, с ходу парализовали на мгновение опешивших магов и, прикрываясь их застывшими телами, словно щитами, от проклятий шипевших от бессилия товарищей, выскользнула из лабиринта, едва не снеся на своём пути державшего в руке хронометр Блэкхида.

- Что за…

- Задание выполнено, сэр!

- Декан, эти сопляки… – вылетевший вслед за ними Фрай тихо выругался себе под нос. За лабиринтом стоял весь «желторотый» курс, навостривший ушки, и причинить какой-либо вред мерзким гадёнышам, обыгравшим его на его же собственной территории, не представлялось ни малейшей возможности.

С тех самых пор подобные проверки на прочность начали проводиться каждый вечер. Разъярённые инструктора, глубоко оскорблённые тем, что их «сделали» какие-то желторотики, придумывали всё новые и новые ловушки и препятствия, и двум друзьям с каждым разом всё труднее и труднее становилось проходить полигон. Доставалось и невольно попавшим под раздачу однокурсникам. Правда, их «утюжили» не в пример слабее, чем Гарри с Роном. Однако Заживляющее и Обезболивающее зелья уничтожались просто галлонами. Ведь обратиться к колдомедику означало подать всё Кастелмейну на блюдечке с золотой каёмочкой. Он, конечно, остудил бы пыл зарвавшихся служак, но слухи по Аврорату разлетаются очень быстро. А память у авроров долгая… Ни одно подразделение бы не захотело видеть в своих рядах стукача.

Ситуация складывалась патовая. Назревал не просто конфликт, а гражданская война в миниатюре. Блэкхид же смотрел на всё сквозь пальцы, словно не замечая растущей на его факультете напряжённости. Пару раз друзья пересеклись на полигоне со своими бывшими врагами-третьекурсниками, и те были шокированы, узнав, во что втравливает Фрай ещё не подготовленных к этому юнцов. Декан попытался, было, устроить во время занятий битву трёх противников, зажав Поттера и Уизли между «зубрами» и инструкторами, но третьекурсники пошли на нарушение, сделав вид, что не поняли приказ и поддержав в схватке замученных ежедневными боями бывших гриффиндорцев. Весь курс «зубров» получил за это по десять часов Боевой подготовки и хозяйственных работ, но это только сплотило курсантов, постепенно настраивая все три курса против перешедших все границы Блэкхида и Фрая. В воздухе явно пахло палёным. Вся Академия, включая не участвовавших в конфликте аналитиков и экспертов по редким веществам, словно замерла в предчувствии бури. А тем временем Гарри с Роном, забравшимся ночью в архив, удалось-таки добраться до личных дел Фрая и Блэкхида. Ухватив каждый по папке, юноши при свете слабого «Люмоса» и под чарами Невидимости взялись за изучение личных дел и зашипели себе под нос ругательства почти одновременно: в личном деле инструктора «волков» было чёрным по белому написано имя его младшего единоутробного брата – Дерека Крэйна, того самого, что за пущенный в них «Круциатус» вылетел из Академии. И по совместительству приходившегося родным племянником… некоему Родерику Блэкхиду.

- Моргана прародительница! Ну, мы и влипли!

- Ничего, выживем. У нас степень мастера по этой специальности.

- И то верно, Гарри… – и аккуратно вернув на место папки, двое лазутчиков покинули архив. Им оставалось надеяться только на две вещи: либо на то, что у Фрая с Блэкхидом проснётся-таки чувство самосохранения, и они побоятся слишком уж явно «прессовать» курсантов, чтобы не выдать себя. Либо, что, судя по становившемуся с каждым днём всё более злобным взгляду Фрая, было вероятнее, инструктор не сдержится и выдаст свои действия, сам привлекая внимание Кастелмейна и Хмури. Вот только парням очень хотелось остаться живыми к этому знаменательному моменту. Быть мёртвыми героями их как-то не прельщало.

Подобное противостояние не могло длиться вечно, и вот на седьмой день экзекуций, за неделю до Рождественских каникул, Гарри оттолкнул из-под падающего на него горящего дерева Стэлса, не успевая увернуться от «Костолома». Правда, заклинание задело его вскользь и как раз перед самым выходом из лабиринта, так что юноша сумел сдержать мучительную боль и не упасть в обморок, слушая цедившего слова сквозь зубы вечно недовольного их успехами Блэкхида. И даже дойти до казарм, не шатаясь. Но как только он вошёл в общую комнату, сознание померкло, и только предусмотрительность что-то заподозрившего Рона не дала ему упасть на пол как подкошенному. Раздевшие его однокурсники пришли в ужас :четыре нижних ребра слева и обе кости левого предплечья были размолоты в кашу. Острые отломки чудом не прокололи лёгкое. Все их познания в колдомедицине были тут бессильны. Лерой с МакЛаггеном переглянулись с друзьями и молча выскользнули из комнаты, вернувшись через десять минут вместе с двумя «зубрами». Оглядев, рану те поморщились:

- Вы что-нибудь ему давали?

- Две дозы Заживляющего, одну Укрепляющего и две Обезболивающего.

- Хороший арсенал у вас, однако.

- Приходится иметь в запасе, вы же знаете, что происходит.

- Знаем, и это ни в какие рамки уже не лезет, – один из старшекурсников водил палочкой над телом бывшего противника, бормоча себе под нос заклинания из высшей колдомедицины. – Всё, я сделал всё, что мог. Убрал отломки, срастил, всё, что можно было срастить, но… его всё равно нужно доставить в лазарет. Повреждений слишком много, в него попало ещё и «Круцио». Необходим «Костерост» и зелье от последствий «Круциатуса». А они есть только у колдомедиков.

Рон повернулся к метавшемуся в углу крысу:

- Стэлс, тащи «Костерост».

Пискнув, серый разведчик метнулся в какую-то норку и через полчаса мучительного ожидания вернулся с пустыми лапами…

Поттер с трудом сфокусировал мысли, настраиваясь на ментальную волну крысы.

«Не получилось! Бутыль слишком большая. Даже Живоглот бы её не поднял!»

- Что?

- Бутыль большая, он не сможет её унести…

- Говорили же, надо в лазарет…

- Н-нет… – Гарри с трудом сумел выдавить это слово сквозь зубы, его левый бок, казалось, пожирал «Дьявольский огонь», во рту пересохло. – Никто никуда не пойдёт.

- Если не будет этих зелий, ты не встанешь завтра утром, и всё равно всё откроется.

- Фрая вышибут из инструкторов…

- Туда этому садюге и дорога!

- А нас запишут в «стукачи».

- Вот, Мордред всё побери! – Лерой врезал по стене так, что, казалось, закачается здание. – Да хрен с ним. Потом будем с этим разбираться. Сейчас Гарри надо в лазарет отнести.

- НЕТ!!! – невысокий сухопарый юноша с блестевшими яростным огнём зелёными глазами попытался, было, сесть, но снова упал на диван. – НЕТ!!! Рон, пошли сову к Гермионе. У… её Мастера в хранилище наверняка есть эти зелья…

- Но, Гарри, как только я заикнусь о чём идёт речь, она сравняет с землёю весь Аврорат!!!

- А ты напиши, чтобы не волновалась.

Рональд покачал головой, но, быстро набросав записку, умчался в совятню.

====== Глава 14. «Разбудивший во мне зверя пусть пеняет на себя…» ======

Леший бродит втихомолку

У березового пня...

Не будите во мне волка –

Разве мало вам меня?!

Я не спал вторые сутки,

Я совсем уж озверел!

Отвернитесь на минутку –

Я пойду кого-нидь съем.

(Светлана Никифорова (Алькор) из песни «Не будите во мне зверя»

Зельевар школы чародейства и волшебства Хогвардс прошептал пароль в свои покои и, с остервенением расстегнув пуговицы, сбросил душившие его тяжёлую зимнюю мантию и строгий сюртук. Оставшись в одной рубашке, мужчина устало рухнул в кресло и руками потёр затёкшее от словно прилипшей к нему маски безразличия лицо. Откинувшись на спинку кресла, он впервые за эти страшные месяцы, в течение которых он не жил, а существовал, позволил себе улыбнуться: «Всё! Все тесты и собеседования пройдены. Хмури, сволочь, недаром предупреждал, что его ребята вывернут меня наизнанку. Мастера-а… Но понять их можно. Не каждый день член Внутреннего Круга Тёмного Лорда устраивается на работу в Академию Авроров». С авроров мысли плавно перешли на саму Академию, а с неё – на курсантов, в особенности на первый курс факультета Боевой магии и… на одного конкретно взятого зеленоглазого мага, о котором Северус запрещал себе думать уже восемь месяцев. Но разве мыслям можно что-либо запретить… это просто не реально. И даже если днём зельевар ещё мог как-то отвлечься, с головой погружаясь в работу, то ночью… Ночью перед мысленным взором, как наяву, вставали разметавшиеся на постели тела, прикосновения и объятия, жаркий шёпот, поцелуи горячих губ и… полный боли взгляд зелёных глаз. Странно, но, как мужчина ни пытался вспомнить тело Риддла, память сохранила только истинный образ «носившего» его человека – Гарри Поттера. И просыпавшийся в разворошённой своими метаниями кровати Северус мог только проклинать свою глупость и вбитые в него с детства комплексы, позволившие поверить словам человека, когда-то спасшего ему жизнь и – что уж отрицать очевидное – заменившего молодому потерявшему цель в жизни магу отца. Как ни странно, Дамблдора он не ненавидел, Слизеринец в нём не мог не восхищаться подобным уровнем манипулирования людьми, но старый волшебник навсегда потерял доверие своего преданного ученика. Именно поэтому Снейп ни словом, ни взглядом не намекнул Великому Манипулятору о том, что собирается покинуть школу. Декан Слизерина понимал, что директору будет трудно в середине года найти ему замену, но не мог больше оставаться в ставших ему чужими стенах. Здесь больше не было Гарри, а значит, и делать Северусу тут было нечего. Мужчина горько усмехнулся. Разве мог он, сильный, уверенный в себе маг, ещё год назад подумать, что сможет полюбить и впустить в свою закрытую на сотню замков душу несносного зеленоглазого мальчишку – сына школьного врага? Да ни за что на свете! И вот теперь колдун готов был сам себе признаться: произнося те разорвавшие их отношения слова, он не Гарри давал свободу, он себя убивал. Пока юноша ещё учился в Хогвардсе и Северус хоть исподтишка, хоть тайком мог его видеть, слышать ставший таким дорогим голос и негромкий смех, маг существовал и даже надеялся, что с уходом зеленоглазого «раздражителя» сможет вернуть свой покой… Идиот!!! После окончания юным магом школы стало ещё хуже: стены ставшего ему домом замка давили, а душа рвалась на волю – туда, где был тот, кто стал ему так дорог. Страшно сказать… Ужас Подземелий стал прислушиваться к каждому слову, которое произносила за завтраком его ученица, болтавшая с Флитвиком о своих семейных делах, в надежде услышать хоть крупицу информации о Гарри. И уж совсем ни в какие рамки не лезло то, что… она это великолепно понимала и нарочито громко, чтобы он слышал, пересказывала Мастеру Чар письма мужа.