Легенды белой осени. Защитник смерти (СИ)

Держа руку на рукояти меча, я вошёл внутрь. Бросил взгляд на барную стойку, за которой обычно стояла хозяйка, но там было пусто. Торопливо, перепрыгивая через ступеньки, поднялся на второй этаж и бросился к своей спальне. Дверь болталась на одной петле. Мебель была перевёрнута. Анхэ не было.

========== Любимый ==========

Вельд

Маритту я нашёл спрятавшейся на кухне. Извлёк из-за плиты и хорошенько приложил затылком о стену. Мадам растеряла большую часть своего обаяния. Тушь с её ресниц растеклась по щекам, и теперь она походила на чудовищного паука с подгорных троп.

- Что произошло?

Маритта попыталась закрыть лицо руками, но я ей не позволил.

- Маритта, не зли меня.

Женщина что-то пискнула и заплакала. Мне пришлось отпустить её и дать прийти в себя, прежде чем продолжать расспросы. Как оказалось, напрасно. Едва она немного успокоилась, тут же бросилась на меня, порываясь расцарапать лицо в кровь.

- Это твои прихвостни! – заявила она.

- Проспись. Зачем мне красть собственного любовника?

Мы явно видели ситуацию по-разному. Маритта вырвала из моих рук свои запястья и, зачерпнув из большого котла кипячёной воды, умыла лицо. Потом вздохнула. Без раскраски она тоже была не особенно симпатичной. Или это с моей головой что-то сделалось?

- Люди со знаком Волка на рукаве ворвались сюда и едва не поубивали всех. Забрали всех мальчишек и изнасиловали девчонок.

Я встал с топчана, на котором сидел до сих пор, и Маритта попятилась.

- Анхэ… - выдавил я. При одной мысли о том, что кто-то кроме меня может коснуться его, клокочущая ярость заполнила сознание.

- Он ведь у тебя мальчишка, не так ли?

Я медленно кивнул и опять сел. Они знали, что меня не будет в борделе. Даже теперь эти мрази не решались напасть в открытую и сначала выманили меня на встречу с королём. Вот только кто именно? Пока что подозревать можно было любого из моих двух семей. Я опустил лицо на ладони и застонал.

- Маритта, - сказал я, убирая руки, - спрячься получше. Скоро за помощь мне будут наказывать смертью.

Анхэ

Я пришёл в себя в темноте такой плотной и холодной, что даже моё эльфийское зрение не могло различить ничего. Произошедшее я помнил плохо. Отчётливо в голове крутилось только одно – лунные с волчьими хвостами на рукавах. Много. И комната, где некуда отступать. Я возненавидел этот город, потому что в лесу они никогда бы не взяли меня… Здесь же им хватило всего нескольких ударов.

И вот я в темноте. Затылок ноет, явно хорошо пришибленный. Ещё несколько синяков набухают по всему телу. Я встал и ощупал стены камеры. Наткнулся на решётку и прошёлся по ней рукой. Нащупал замок. Усмехнулся. Эти лунные так очаровательно верны себе…

Вельд

В Дом Волка я вошёл через главный вход. Первая пара стражников попыталась меня остановить и тут же осела на землю горсткой пепла. Следующие оказались умнее. Они поклонились и присягнули мне на верность, но мне было плевать, и они тоже отправились в Ад. Больше никто со мной говорить не пытался. Я дошёл до королевских покоев и, не останавливаясь, вошёл внутрь. Оба были здесь. Мать. И брат.

А ярость всё ещё клокотала внутри и требовала выхода. Так что говорить я не стал. Просто собрал в кулак всю мощь, которой одарили меня демоны и долгие годы одиночества, и швырнул в их сторону здоровенный сгусток инфернального пламени. Я не слишком удивился, когда мать поставила блок, а Тирвейнен отскочил в сторону, сбивая с дорогих одежд ошмётки пламени. Вот она – проверка на вшивость. Ей было плевать, что один её сын убивает другого. А вот Тирв выглядел испуганным и удивлённым. Бедный мальчик. Такой же, каким ещё недавно был я. Он не понимал, что значит «Семья» для лунного эльфа.

- Кто дал тебе письма, Тирв?

Брат смотрел на меня испуганно, но когда прозвучал вопрос, невольно бросил на мать косой взгляд.

- Она, верно?

- Какая…

Новый, более густой шар пламени разбился у его ног, и Тирв попятился.

- Псих! – выдавил он.

- Точно. И я задал вопрос.

Он перевёл взгляд на Эвелин.

- Да… - выдохнул он, и я улыбнулся, тоже глядя на неё.

- И почему я не скучал по тебе, мама?

Эвелина натянуто улыбнулась.

- Придумал себе невесть что. Никогда не повзрослеешь.

- Не пудри мне мозги, - продолжая улыбаться, я шагнул к ней. - Тирвейнен, ты правда хочешь скормить её дракону?

Тирв выглядел удивлённым, и я расхохотался.

- Ему просто стыдно признаться, - мать была по-прежнему спокойна.

- Да пожалуйста, - я начал закручивать новый снаряд, всё ещё внимательно глядя на неё. – Жрите друг друга и кормите друг другом драконов. Деритесь за власть, как пауки в банке, чтобы потом дрожать от страха за свою задницу. Я буду только рад, если все вы достанетесь демонам. Один вопрос, мама. Где? Мой? Эльф?!!

Уверенность на лице Эвелины на секунду дрогнула. Не дожидаясь ответа, я швырнул в неё новый снаряд. Тирвейнен, добравшийся, наконец, до колокольчика, к которому пятился всё это время, пронзительно зазвонил, вызывая стражу. Я успел швырнуть ещё один сгусток огня, прежде чем пятёрка гвардейцев ворвалась в распахнутые двери – и замерла, столкнувшись с моим взглядом.

- Мама, - я швырнул в её сторону ещё один снаряд, и он затрещал на щитах. – Я. Задал. Вопрос.

Мы уставились друг на друга. Именно от неё я унаследовал большую часть своих способностей. Эвелина не имела никакого отношения ни к одному из благородных домов Лунного королевства. Она пришла сюда издалека и сразу же оказалась в фаворе у короля – а тогда ещё просто первого из великих лордов. О её способностях ходили легенды, но никто и никогда не видел, как она применяет магию. До сих пор.

Она воздела руку, и потолок над моей головой просел, обрушиваясь, так что я едва успел отскочить в сторону, а вызванные Тирвом гвардейцы исчезли из дверного проема, будто их там и не было. Спасибо, мама. Вот только откуда такое упорство в стремлении сломать мою жизнь? Я собрал накопившиеся силы и запустил в неё ещё один снаряд, который вновь ушёл в щиты. А потом, без перерыва, ещё два, стараясь поймать момент, когда она снимет защиту для нового удара.

И мне удалось. Когда с её пальцев сорвалась молния и ударила совсем рядом со мной, очередной снаряд попал ей в шею чуть ниже подбородка, задевая грудь и оставляя чёрный след обуглившейся плоти. Она отшатнулась к стене, зажимая руками рану и судорожно хватая воздух ртом, а после ноги ее подломились, и она рухнула на пол. Тирв бросился к ней, но попятился назад, увидев, что я уже приготовил новый огненный шар.

- Стой… - выдохнул он скорее интуитивно, чем соображая, что делает.

- Правда? И что мне может помешать убить тебя и стать королём, Тирвейнен?

- Ты обещал… - выдохнул он, прекрасно понимая бессмысленность и наивность своих слов.

Я покачал головой.

- Вы все предали меня. Клятв больше нет, Тирв. Наша мать… Для нее власть оказалась важнее, чем ее дети. Ты… Ты тоже предпочел забыть о том, что мы братья. Почему я должен хранить верность слову, которое когда-то дал королю, хотя все прочие по отношению ко мне ведут себя, как враги? Почему бы мне не убить тебя сейчас, Тирвейнен, избавив себя от всех проблем разом?

Он молчал. Так долго, что мне надоело. Я опустил руку и погасил магический огонь.

- У тебя вся жизнь, чтобы решить, братишка. А сейчас просто верни мне моего эльфа.

- Я не знаю, о чём ты.

- Хватит врать!

- Я не вру!

Мы оба посмотрели на мать.

- Как же я устал от вас.

Я подошёл к неподвижному телу и опустился на корточки, разглядывая ее все еще молодое и красивое лицо. Она ещё дышала, а добить её у меня не хватало решимости.

- Где мой эльф? – спросил я, приподнимая её за обожжённое горло и встряхивая, но Эвелина лишь не мигая смотрела перед собой.

Ее дыхание стало поверхностным, а после сердце женщины, которая когда-то родила меня, но так и не стала мне настоящей матерью, затихло под моими пальцами. Я опустил ее на пол и, поднявшись, снова посмотрел на брата. Тот не отрываясь смотрел на тело Эвелины, и в глазах его я увидел слезы… И самое скверное, что я его прекрасно понимал. Эвелину я мог не любить, мог презирать, но, как ни крути, она была моей матерью… Которую я только что убил… Я встряхнул головой, прогоняя ненужные мысли. Схватка была честной, напала она на меня первой, а значит, надо прекращать жевать сопли. Надо думать не о покойниках, а о живых. Об Анхе, который сгинул где-то, и о Тирве, чьи слезы подтачивали во мне саму основу моей личности. Я должен с ним поговорить. А он… Он просто обязан меня услышать.