Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

Ремонтники перетащили в кладовку под лестницей старые модернистские мебеля, выкинули ненавистные лампионы и, сбросившись, на свои каникулярные деньги накупили светло-серебристых обоев, кремовой ткани в крошечные темно-розовые букетики — для штор, новую люстру, красок, и начали творить уменьшенную копию кухни в... Малфой-мэноре. Разумеется, не подозревая об этом.

Получилось замечательно, только стол заказали по образцу старого, ещё блэковского, который оба помнили и любили с детства.

Кричер был умилен и страшно горд, и сказал Джею, прослезившись:

— Из тебя, хозяин Джеймс, получится настоящий хозяин Блэк-лоджа! Не то, что папаша ваш, эх, люмпен-люмпеном...

Джеймс и Альбус чуть с подмостей не попадали:

— Крич, ты откуда такое слово знаешь?

— Я сэру Олсопплэрду Перлу Тайгеру Принцу Луину историю Французской революции сэра Томаса Карлейля на ночь читаю, он хорошо под неё засыпает. — (Сам домовик втайне гордился, что молодые Поттеры были чистокровны... ну, почти.)

— Кричер, вообще-то, у нас в обществе демократия, — попытался укоротить эльфа Альбус.

— А? Что-то я совсем-совсем слышать худо стал. — Развернулся спиной Кричер. — Красьте бордюр ровнее и не отвлекайтесь, юноши.

Полутора часами позже, когда краска уже подсохла, а новая люстра, пусть не из муранского стекла и не позолоченная, позванивая изящными подвесками, уже засияла свечами, домой явился отец семейства. Сыновья на цыпочках отбежали в нишу, где раньше стоял уродец-холодильник и спрятались за портьеру.

Поттер вошел.

— Как это? Кри... чер... Что за хуйня?! — Он резко развернулся на каблуках. Никакой ошибки: это место Гарри узнал бы из сотен, даже тысяч других... Война, побег из подземелья малфоевского особняка и первая неудачная попытка аппарации, когда раненого Добби занесло не в дальний коттедж Билла, а — по привычке, что ли, — в огромную дворцовую кухню. Пока эльфы приводили в порядок беглецов и лечили ножевое ранение Добби, Гарри сидел за большим, но не массивным столом, бездумно разглядывая светлые стены, приоткрытые зеркальные окна, карнизы с пухлыми, как зефир, от раздувающего их весеннего ветра кремовыми шторами, ореховые шкафы. И даже звук запомнился — мелодичная капель граненых хрустальных украшений на люстре... Поттер помотал головой — морок не рассеивался. Он осторожно сел на удобный стул с овальной спинкой, ещё раз огляделся... — тихо.

Внутри него начала расти какая-то полудетская радость, и пришла мысль, что, значит, правильно всё! В мире магии для внимательного взгляда совпадение суть указание дороги. Как вот приметы, знаки, оговорки, неожиданные встречи никто всерьёз не принимает, или, скажем, в «настоящих» эльфов и фей уже не верят и сами волшебники... Кстати, маленький Коржик — любимец фей и одного престарелого эльфа — тоже, может быть, неспроста в дом попал...

— Кр-р-и-и-чер! — во всю силу своих солдатских легких гаркнул Поттер. — Кто это тут наваял?..

Шаркающей походкой усталого путника домовик в сопровождении перемазанного краской щенка явился на зов хозяина очень быстро — через восемь с половиной минут, когда всё недоразумение уже разрешилось: храбрые строители получили полное одобрение родителя, который не только был доволен инициативой отпрысков, но и обещал оплатить недостающие для завершения интерьера мелочи.

— Смотри-ка, Суслик, как у тебя здорово получилось. Прямо талант, может, подумаешь на досуге, как о профессии.

— Ну что ты, пап, — смутился польщенный декоратор. — Я ж это... в книжку подсматривал, и мне Джей помогал.

— Ну, вышло-то классно, лучше, чем в натуре было... — и тут Поттер осёкся. Вспомнил, что прообраз, Малфой-мэнор, уже два десятка лет лежит в руинах...

*

В кабинете он даже не сразу заметил пернатого гостя. Скромный маленький сычик мирно спал на кресле, возле его лапок лежал конверт.

Теперь Гарри знал наверняка, от кого письмо — чуял, что ли... Но читать сразу не стал. Осторожно принял сову на рукав пиджака, прогулялся с ней до кладовки, где накормил, как и подобает гостеприимному адресату; сычик быстро поглотал угощение, помахал, разминаясь, крыльями — и был таков. В вечернем небе Гарри даже не смог проследить за его совершенно незаметным силуэтом.

«Господин Поттер! Какого черта! Развлекайте собственный зверинец! Избавьте почтовых птиц от лишней работы, видимо, они у вас казенные, в отличие от моего времени».

Гарри сам не понял, радость или разочарование испытал. Вот же — собственноручно написанная Саем записка: тёмно-синие чернила, буквы ровные, почерк знакомый, целых три восклицательных знака, лёгкая ирония (даже можно представить улыбку Мотылька, диссонирующую с его сведёнными в притворной сердитости бровями). Но почему-то от этого письма — первого! — не стало ни спокойнее, ни понятнее. Как хорошо, что он отвечает! И как плохо, что Гарри не может сейчас увидеть его лица...

«Лёд тронулся! Да! Я это сделал! — Гарри подавил совершенно неуместное мальчишеское желание положить записку Сая под подушку. — Есть ли в том моя заслуга? Или Мотылёк отвечает от скуки, от желания посмеяться над свихнувшимся на старости лет аврецом, заигрывающим с молодым сладким мальчиком? В любом случае, я это сделал — он отвечает. Дальше всё зависит от меня. Не перегнуть палку, не пережать, не напугать, не показаться навязчивым и смешным, но и не отступать от того, чего я по-настоящему хочу. А чего хочу-то? Мечта о Сае уж слишком объёмна, нечётка и почему-то, как это ни странно, не изобилует деталями. Например, чего бы понятнее мечтать о сексе с ним (ведь хорош — не отнять! — соблазнителен, охоч до плотских утех), представлять его в разнообразных откровенных позах. Но, чёрт побери, я ведь даже не дрочил на мальчишку ни разу. Вот на того же Вуда — да сколько угодно. Представил его обалденное тело под собой, поработал кулаком — и разрядка готова. Нормально. А Сай... даже обнажённым его ни разу не воображал. Странно как. На фото видел его без одежды (весьма аппетитные снимки!) и даже живьём (никогда не забуду!), а так, чтобы представить его рядом с собой или что-то большее — ни разу. И о чём это может говорить?». Гарри был озадачен, но всерьёз обдумать ситуацию не смог — заснул.

Подсознание сыграло с ним шутку: приснился Сай, раскинувшийся на кровати. Да так бесстыдно, словно только что от души потрахался и собирался снова. Но Гарри как будто плохо видел без очков (давно исправленное зрение во сне в расчёт не принималось), разглядеть деталей не смог. А когда подошёл ближе, то вместо того, чтобы лечь рядом с Саем или просто вдоволь налюбоваться на него, почему-то взял невесть откуда появившееся одеяло и накрыл голого и призывно расположившегося парня. Так и проснулся, ругая самого себя за какую-то глупую заботливость...

Следующий лев, которого Гарри отправил Саю, был по-настоящему огромен, даже больше, чем живой. Густая косматая грива, пластмассовый нос, рыжая кисточка хвоста... Его пришлось уменьшать и фиксировать магией несколько раз — иначе Лайабед не справлялся с посылкой.

Интересно, понял ли Сай, что Гарри перевёл его «бест» с датского (наверняка, да, не дурак же), проникся ли всеми поттеровскими подтекстами, мягким вызовом, оценил ли?.. Гарри очень многое хотел ему написать. У него в голове даже крутилась какая-то рифма, что-то вроде «два сердца у любви, одно моё — бери!», но сопроводительный документ к «царю саванны, экомех, наполнитель — шерсть 100%, рекомендовано для детей старше 3-х лет, цена 253, 90 stg» вышел более прозаическим:

«Приютите зверушку. У нас в Англии на них открылся сезон охоты. Г. П.».

*

Когда Сольвай получил эту, уже ожидаемую, посылку, ему повезло, причем трижды. Никого из ребят в гостиничном номере не было, — это во-первых — поэтому и отвечать на чьи-то вопросы не пришлось. Друзья укатили по приглашению богатого поклонника Мати размяться на лыжах в снежный Скидадалур — викинги, что возьмешь! А Сай, хоть и родился и вырос в Дании, северянином себя совсем не ощущал. Да и от поклонников, наученный горьким опытом, шарахался как от чумы. Матильда, не будь дурой, взяла с собой в Исландию Кима и Свечку, ну а остальные тоже поехали... за компанию. Вот обрадуется — как там его? — Кнуд, когда в аэропорту Акурейри из его частного самолетика, что он послал за легкодоступной на вид певичкой, вывалятся четверо нетрезвых, готовых защищать её честь троллей! Сольвай усмехнулся и спешно вскрыл послание — и вот тогда случилось “во-вторых”: огромный игрушечный лев прямо-таки выпрыгнул на него из расколдованного пакета, и вместе они повалились на пол. Одариваемый, не устояв на ногах, сильно ударился головой о ножку кресла.