Искушение на двоих (СИ)

– Билл, – медленно сомкнув веки на несколько мгновений и покачав головой, негромко позвал Томас, но задумчивый мальчик не откликался, оставаясь неподвижным в его руках. – Все ведь, блин, случилось так внезапно, и я..

– Как ты только смог..? – пронзительно глядя садовнику прямо в глаза, вдруг твердо перебил его Лауфер, борясь с дрожью в своем бархатном, чарующем голосе, который сейчас был насквозь пропитан его темными мыслями и разочарованием. – За что? Чего ты так испугался, Том?! – повышая тон, в сердцах восклицал Билл.

Его розовые губы подрагивали, а внутри все вновь неутомимо бушевало и неистово штормилось, не зная желанного покоя, который все равно в его душе наступит рано или поздно, как солнце всегда пробирается сквозь толщи туч после кажущегося неостановимым ливня.

– Ты так оскорбил меня.. – растроганный своими горькими обидами юноша смятенно опустил взгляд под ноги и остервенело впился длинными черными ногтями в свои похолодевшие от воды и утренней прохлады ладони.

Каулитц, словно пораженный, безмолвно, как провинившийся раб, ожидающий наказания, стоял перед ним, негласно позволяя мальчику выговориться, и каждое его пропитанное отчаянным гневом слово впивалось сильными, смертельными пальцами гиганта в его сердце. Но молчать дальше, наблюдая за этим растерянным состоянием маленькой нимфы, ему было уже просто невыносимо.

– Прости, я не должен был.. – проговорил в волнении садовник, нервно облизывая вмиг пересохшие губы.

Все многогранные, не похожие друг на друга эмоции, решившие проявиться одномоментно, все сильнее давили на сжимающееся горло, мешая говорить все эти слова, но сказать их он теперь был просто обязан.

– Не должен что..? – искренне боясь услышать то, что их ночь была лишь жестокой ошибкой, тут же, словно обреченно, задал вопрос Билл, а растерянная, не умеющая найти себе место душа уже пыталась принять этот до сих пор не высказанный Томом ответ, заранее свыкаясь с ним, и отчаянно кровоточила от всей этой неизбежности.

Каулитц же в это время осторожно и с сердечным замиранием тронул юношу за руку, точно боясь причинить ему боль, и ласково переплел между собой их пальцы, неуверенно поднося их к своим губам и нежно, неторопливо целуя.

– Так глупо себя вести, – не отводя прямого, серьезного взгляда, проговорил садовник, удерживая в стальных оковах свое мечущееся волнение.

Когда он уже вскоре после ухода мальчика осознал свой гнусный поступок, ему хотелось вернуть назад безвозвратно минувшее время и как-то иначе и мягче разрешить ситуацию, но это было невозможно. Том уже успел ранить Лауфера, который был отчаянно в него влюблен и готов ради него совершать даже самые безрассудные вещи.

А в то же время сам Билл по своей неопытности не понимал, насколько трудно мужчине пойти на такие новые для него отношения, и вместо того, чтобы морально помочь, успокоить и направить его растерянные мысли, он обижался и ставил во главе угла только лишь свои оскорбленные чувства. Он забывал и о том, что сам же был инициатором всего происходящего между ними, однако оказался совсем не готов к тому, что что-то может пойти не так просто.

Волнительно прикусив пухлые розовые губы, мальчишка с подозрением осмотрел красивое лицо мужчины, вновь находящееся так близко и не выказывающее в тот момент и доли неискренности. Он все же несмело поднял вторую руку, осторожно опуская изящную ладонь на широкое плечо Каулитца, хотя в мыслях отчаянно и обреченно билось громкое, оглушающее: «Не трогай!».

Влюбленная душа вопреки всему так и тянулась к Томасу, как бы гадко он с ним до этого не поступил, оказавшись на распутье хладнокровного разума и влюбленного сердца, не зная, что выбрать, а сперва избрав неверно, ему пришлось возвращаться уже по болезненно обжигающему ступни пути.

– Мне тоже было тяжело прийти в бассейн и тебе признаться, но я пришел. Знаешь, как страшно было? – импульсивно спросил Лауфер, крепко и взволнованно сжимая пальцами ткань футболки, а его взгляд упал на яркий засос на шее, который он собственнически поставил на садовника еще в клубе, когда ловко отбил его у подозрительной спутницы.

«Мое», самодовольно прозвучало в его голове, и в то же время он на отдаленных полках памяти знал о том, как он сам обманывал Каулитца практически неделю, насильно перестраивал его под себя из-за своего горящего, страстного желания обладать им, и как бурно тот отреагировал на все новые неутешительные открытия. Однако нетерпеливому Лауферу совершенно не хотелось ждать, и он стремился получить желаемое как можно скорее, и от такого излишнего напора он, вероятно, и получил обратный эффект и этот болезненный отворот.

– Могу представить, – нервно улыбнулся Том и спешно оглянулся, чтобы убедиться, что никто не заметил того, как молодые люди вместе скрылись в цветущей беседке, уже знающей о них то, чего не знали другие. – Я хочу все исправить, – вновь переходя на шепот, проговорил он и, собрав все свое мужество в кулак, подался навстречу Биллу, ласково тронув его мягкие, сладкие губы своими губами.

Он хотел, чтобы эта физическая нежность, основанная на искреннем желании сделать это, могла помочь ему правильно высказаться, но тот быстро повернул в сторону голову, теперь не разрешая обидевшему его мужчине этот поцелуй. Получив вполне ожидаемый отказ, Том медленно отстранился, а сердце, отчаянно бьющееся в агонии, безнадежно дрогнуло.

– Что мне сделать, чтобы получить прощение?

– А ты уверен, что вообще его хочешь? – безумно боясь отпугнуть садовника своими словами, все же спросил Лауфер, убирая за ухо тяжелые мокрые пряди, с которых до сих пор стекала по его телу вода, скапливаясь под его босыми ногами.

Теперь и он стоял на распутье, решая, простить или прогнать, но на второе он в любом случае не был бы способен. Ведь его наивная, трепетная любовь все равно беспощадно разорвала бы его на части, если бы он сделал хоть один неверный шаг от Тома.

– Не знаю, я теперь боюсь, что на завтра ты снова передумаешь, используешь меня и выставишь, как шлюху, за дверь.. – с горькой усмешкой проговорил вновь расстроившийся брюнет, прекрасно помня, что он почувствовал в тот ужасный момент, когда оказался ненужным с утра самому любимому мужчине.

Вероятно, именно теперь Лауфер действительно побывал на незавидном месте тех, кого наутро прогонял он сам, решив ограничиться только одной встречей с кем-либо, но этот случай все же отличался от всего предыдущего. Здесь были затронуты его собственные чувства, которые и приняли весь удар на себя, однако лишь едва шелохнувшись от этого урона.

– Такого не повторится. Прости меня, – обреченно проговорил Томас, прекрасно понимая, что одних слов ничтожно мало, чтобы такое забыть, и, нахмурившись, виновато поджал губы.

Только сейчас он окончательно осознал, насколько отвратительно и мерзко выглядел со стороны со своими неубедительными отрицаниями, и так легко прощать его за такое Билл и вправду совершенно не был обязан.

– Просто.. – вновь осмелившись обнять свою прекрасную нимфу, продолжил он, и то, что Лауфер пока не стал его отталкивать, вселяло в Каулитца больше уверенности, а тот лишь смотрел на мужчину своими волшебными, околдовывающими глазами, так беззащитно и смятенно. – Не привык я к таким резким переменам, Билл, – устало вздохнув, он трепетно провел ладонями по влажной ткани легкого халатика на спине Лауфера, наслаждаясь его приятной гладкостью.

Именно в этом халате в самый первый раз он и увидел Лауфера в саду, без особых усилий сразившего его буквально с первого взгляда, и на этот раз он знал наверняка, что под ним на этом утонченном, притягательном теле сейчас совершенно ничего нет.

– Хорошо.. но у меня будет несколько условий, – чувственно обвивая своего мужчину обеими руками и ласково глядя на него, прошептал он в ответ.

Он все равно уже был готов забыть обо всем на свете, наслаждаясь только близостью своего желанного садовника, который свел его с ума с первой секунды встречи, а сейчас, осознав ошибку, пришел к нему вновь.