Искушение на двоих (СИ)

Символично нарядившись в свой черно-красный шелковый халат, заманчиво наброшенный на голое тело, дьявольски ухмыляющийся Лауфер уже в скором времени показался в зеленом, великолепном саду. Порхающей, невесомой походкой он направился прямо мимо оживившегося садовника, не обращая на него и брошенное им приветствие совершенно никакого внимания. Томас, все же неудержимо улыбнувшись открывшейся картине, проводил красивого юношу своим неотрывным взглядом до самых шезлонгов, так и не заглушая изрыгающую свои проклятья на неизвестном языке бесовскую машину.

Однако потом он просто поперхнулся воздухом, а на его лбу мгновенно выступил пот: не менее волнующийся Лауфер, стоя к охваченному резкой жаждой мужчине спиной, развязал легкий поясок халата. Тот вскоре беспомощно упал к его босым ногам, полностью обнажая роскошное стройное тело, и, нарочито медленно вышагивая, брюнет спустился в сверкающий бассейн, тут же легко отталкиваясь и скользя по поверхности прохладной, освежающей воды.

В это время Том, остервенело поджав губы и все контролируемые мышцы, со сбившимся дыханием вернулся к газону, которым уже совершенно не хотелось теперь заниматься, и в вершине списка его желаний сейчас был исключительно юный Билл, к которому теперь было необходимо как-то подобраться. Однако радовало хотя бы то, что просто так этот мальчишка ни за что бы не вышел в сад в такую рань, не будь у него какой-либо конкретной цели, коей себя теперь безумно хотел считать сам провинившийся Каулитц, кардинально пересмотревший за время новой разлуки и свое решение, и отношение к прекрасной нимфе.

Билл купался около пятнадцати минут, а когда выбрался на сушу и вновь набросил прямо на влажное тело свой бесстыдный халат, Том, не вытерпев, в тысячный раз нетерпеливо огляделся по сторонам и заглушил газонокосилку, уже не имея сил заниматься ею, когда голова была забита совершенно другими вещами.

Билл, опустив голову, завязал легкий поясок и вдруг увидел перед собой приблизившегося Томаса, на которого, шумно сглотнув скопившиеся слюнки, он поднял свой вопросительный и нарочито безразличный взгляд. Вероломно дрожащие колени так и не внимали к мысленным требованиям своего хозяина не трястись в присутствии любимого мужчины, один только запах которого пробудил в нем страсть, влюбленность и былую обиду, которая никогда бы не прошла сама собой в любом случае.

– Ты руками не совсем правильно работаешь, когда на груди плывешь, – борясь с неловкостью и прежним стыдом, заговорил Каулитц, лично выдавая свою тщательную слежку за обнаженным мальчиком и осторожно рассматривая хрупкого юношу перед собой, яркие сиреневые засосы на его соблазнительной шее, которые Томас так позорно и бесполезно тогда отрицал.

Казалось, стоило ему только протянуть руку, как можно было к нему прикоснуться и сжать в своих руках, но Том сейчас тем более не имел на это никакого права. Билл молчал, и садовник, заставив себя и тяжело вздохнув, все же попросил.

– Билл, давай поговорим, – кивнув в сторону той самой беседки, мужчина нервно облизнул губы и, выждав пару секунд, сделал шаг в указанную собой же сторону.

Но Лауфер по-прежнему стоял неподвижно, поэтому молодой садовник, которого уже била легкая волнительная дрожь, особенно отдавая в позвоночник, вновь остановился, едва не трепеща от яро переполняющих его чувств.

– Знаешь, я никогда не ложился в постель к первому встречному, – все же негромко проговорил Билл, и уголки его губ в одно мгновение опустились, позволяя обиде взять верх над его сознанием.

Том же, стыдливо припоминая свои болезненные, оскорбительные слова, утром брошенные в его квартире совершенно необоснованно, продолжал молчаливо и напряженно смотреть на юношу, обхватившего себя руками от утренней прохлады, застывшей на его мокрой коже. Лауфер хоть и имел богатый сексуальный опыт, но малознакомым молодым людям и девушкам только изредка удавалось пройти этот естественный отбор в постель к развязному, но придирчивому брюнету, с которым обрывались все связи моментально, если ему что-то не понравилось.

– И никому, кроме тебя, я не позволял так с собой обращаться, – тронув одной рукой легкий край халатика, он ненавязчиво приподнял его, и глаза мужчины тут же с безудержным вниманием опустились на оголенное бедро, покрытое знакомыми синяками, оставшимися от его грубых пальцев. Закусив губу, Том снова поднял взгляд на очаровательное, печальное лицо Билла. – Равно как и кончать прямо в меня, и это чтобы потом, как шлюхе, оказаться на помойке! – став серьезным и даже рассерженным, яростно вспыхнул юноша, поскольку, как бы то ни было, Томас стал его первым партнером, который преминул предохранением и бездумно взял его так.

Быстро и с опаской взглянув на окна первого этажа в риске остаться замеченными, Лауфер все же поспешно отправился в сторону беседки прямо босиком, даже не надев легкие шлепанцы, в которых пришел к воде, и не беспокоясь о своей еще не зажившей на стопе ране. Оказавшись внутри, Билл сразу же подошел к красиво оплетенной розами решетчатой стене, и он невольно испытывал, что от своих разыгравшихся чувств готов в любую секунду безудержно разрыдаться. А потом с замиранием сердца он ощутил, как со спины его осторожно и трепетно обнял все еще хранящий молчание садовник.

– Промокнешь, – лишь коротко выдохнул юноша, несмотря ни на что, сразу же расслабляясь в этих нежных, снова заботливых руках, и на душе даже стало заметно легче и спокойнее.

Он чувствовал медленное, ровное и горячее дыхание Томаса на своей шее и, прикрыв накрашенные глаза, опустил свои прохладные от волнения ладони поверх лежащих на его талии кистей Каулитца. Тот уже в следующий момент, шумно сглотнув, бережно развернул мальчишку к себе лицом и несмело тронул его нежную щеку одними только подушечками пальцев, чувствуя, как они изменнически дрожат, но мужчина все равно продолжал эти прикосновения, приносящие ему легкость и удовольствие со сладкой надеждой на умиротворение.

– Твой трус пришел сдаваться..

========== Глава одиннадцатая ==========

– Птичка.. – чувственно припав лбом ко лбу Лауфера, отчаянно прошептал мужчина, крепче прижимая к себе стройное тело юноши и порывисто коснувшись теплыми губами его гладкой щеки.

Сердце в груди безнадежно трепыхалось и билось плененным диким зверем, невероятное волнение и неискоренимое чувство вины, охваченное былыми легкими волнами влюбленности, сейчас так яростно разрывающей грудь ритмичными ударами, со всем напором окутывали его всего. А рядом с этим малолетним прекрасным искусителем уже взрослый Том тоже чувствовал себя безрассудным мальчишкой, совершенно не способным здраво мыслить и принимать серьезные решения, и от того становилось только хуже и в то же время словно бы слаще.

Он весь долгий вчерашний день и еще полночи думал обо всем и бесконечно мучился от сожалений, терзая себя размышлениями, похожими на бескрайний лабиринт с множеством тупиков. И каждый выход казался спасительным, однако в конечном итоге все равно показывал пред его лицом стоящую преградой непроходимую стену. Пытаясь найти окончательный выход и придумать слова, которые помогут ему хоть сколько-то оправдаться перед Биллом за то, что он натворил, мужчина все же решился так абсурдно рискнуть, приняв свою неправильную, вовсе не собирающуюся таять нежную влюбленность.

Каулитц в итоге все же насмелился взять на себя эту ответственность, чего изначально позорно испугался, поддавшись этому сильнейшему эмоциональному импульсу, который лишь наложился на предыдущий, не менее слабый, и Том просто закрыл глаза на томительные мысли, неправильность и все запреты, как это сделал сам Билл.

– Я поступил с тобой как последний негодяй.

Стоящий перед ним Билл, отстранившись чуть дальше от лица Тома, мучительно не говорил ему ни слова, также и не спеша обнимать мужчину в ответ. Он лишь внимательно и непрерывно рассматривал его и считывал каждую, малейшую эмоцию и ее тончайшие оттенки, решая, можно ли будет верить ему так слепо и безоглядно, или все же не стоит пока спешить с окончательными решениями после такого неприятного, немыслимого поведения, которое потрясло совершенно не готового к такому отношению юношу до самой глубины души.