Искушение на двоих (СИ)

Томас все же встал, собрался, скудно позавтракал и, хрустя в прихожей пуговицами Билла под ногами, от чего новая волна смущающих эмоций надавила ему на горло, поспешно вышел из квартиры, отправившись в лицей, где ему предстояло несколько часов занятий с детьми разных возрастов. Виновников появления того злосчастного стекла в воде он уже вычислил и безоговорочно отправил на суд вышестоящим лицам. Сперва он крепко отчитал их сам, большей частью за поранившегося Билла, самолично и непоколебимо пропуская мимо ушей мольбы о прощении от шаловливых ребят из средних классов, в шутку разодравшихся у бассейна, пока тренера вызвали на первый этаж.

Теперь он сидел за своим столом и смотрел на купающихся старшеклассников, среди которых был бессовестный Мертен Гесс. В этот раз здесь уже не было его прекрасной нимфы, которая, несомненно, обиделась на него, да и с травмой ноги первое время посещать бассейн было, конечно, нежелательно.

К слову, Гесс был тише воды и практически не высовывался, не переча тренеру и вообще стараясь на него не смотреть из-за не проходящей неловкости и даже стыда, не отпустившего его еще с позавчерашней неловкой ситуации в душевой. Однако вида он решил не подавать, все еще думая, как ему теперь выйти на Лауфера, но, тем не менее, его энтузиазм заметно пошатнулся после того, как его вполне справедливо осадили.

Томас тоже прекрасно помнил о том неприятном инциденте и теперь еще более люто ненавидел несносного ученика, на задворках своих мыслей странно опасаясь за благополучие Билла, которого, судя по всему, настойчиво преследует этот молодой человек. В то же время самого Лауфера он непоколебимо гнал из своей головы, чего ему совершенно не удавалось сделать.

Сходив на вечернюю пробежку по парку, где вдоволь насладился свежим, августовским воздухом, Томас вернулся домой, коротко созвонился с родственниками, Эрной, которая даже не взяла трубку, и, перекусив, лег в постель, не интересуясь ни интернетом, ни телевидением. Настроение снова стало стремительно понижаться, и серая, изнуряющая тоска все сильнее заковывала в свои стальные, нерушимые объятья его отчаянно влюбленное сердце. Было крайне тяжело принять такие нежные и сказочно волнительные чувства к мальчишке, и эта дилемма так и оставалась не разрешенной.

Постоянно находились какие-то доводы, вполне разумные и справедливые, которые отталкивали мужчину от согласия, и к тому же Лауфер оскорбился в этот раз настолько, что в любом случае уже все равно, наверняка, перегорел со своей заинтересованностью и чувствами и больше его за это не простит.

Однако Томас не мог знать о том, что огорченный, измучившийся за весь день Билл все это время томительно ожидал появления мужчины, который мог разыскать его хотя бы для того, чтобы вернуть забытый телефон, без которого он ощущал себя словно без рук, не имея шанса даже захотеть ему позвонить и высказать все, что о нем думает.

Вообще садовник уже собирался засыпать, как вдруг откуда-то практически из-под кровати раздался громкий неопознанный звук мобильного телефона, и вздрогнувший Каулитц тут же насторожился, пытаясь экстренно сообразить, что все это вообще может значить.

– Это еще что? – лишь удивленно проговорил сам себе он и все же сел на постели, направляя взор в сторону яркого свечения, источник которого находился на полу около небольшой тумбочки.

Уже вскоре в руках мужчины оказался широкий, тонкий мобильный телефон, явно принадлежавший не ему. «Птичка забыла..», все же досадливо догадался Том и, скривив губы, взглянул на слепящий экран, на котором отображался ряд цифр, не запомненный телефоном. Каулитц, молчаливо всматриваясь в него несколько секунд, просто отложил все еще взывающий к вниманию своего отсутствующего хозяина аппарат на тумбочку, и тот вскоре замолк.

Отвечать на чужие звонки было не в привычке Томаса, поэтому теперь его грузные, неподъемные размышления вновь вернулись к очаровательному, нежному Биллу, заставляя мужчину разочарованно вздыхать и корить себя за трусость и слабость. Этого маленького наглеца ему в какой-то степени даже стало не хватать, и то, что Каулитц обидел его именно после случившегося, бесконечно угнетало.

Отчаянно выругавшись, Том резко встал и подошел к открытому окну, тут же устремляя взор на сверкающий огнями Мюнхен, который все еще был для него совершенно чужим и незнакомым. Кроме Билла и Эрны у него здесь так пока никого и не было, не считая некоторых знакомых в лицее, с которыми налаживать контакты пока не было времени, ведь все оно поначалу было направлено только на работу, чтобы суметь удержаться за выпавший шанс и финансово зацепиться в новом городе. У Тома на следующий день намечалась очередная смена в саду, а именно тогда молодой мужчина и планировал вернуть юноше забытый мобильный.

Тот уже в следующий миг разразился новой настойчивой трелью, и Томас хмуро оглянулся на тумбочку, откуда и шел этот непривычный звук. Тот самый номер на зависть упорствовал, вновь требуя ответа, и Каулитц, снова взяв звенящий аппарат в руки и немного поколебавшись, все же принял вызов и безмолвно стал вслушиваться в слова говорящего, ожидая услышать там Билла, который ищет потерянный телефон и вполне мог позвонить на него с чьего-нибудь другого номера.

– Билл! – импульсивно воскликнул голос Мертена Гесса, узнав который мужчина нахмурился еще больше, а под его кожей тут же словно прошел ощутимый разряд гнева и раздирающего в клочья раздражения. – Не бросай только трубку, – продолжал быстро говорить Гесс и, выждав пару секунд и осознав, что к его просьбе, к счастью, прислушались, вновь заговорил. – Я правда немного палку перегнул тогда, в душевой, я, это, понимаю.. но.. Крошка, давай встретимся? И спокойно поговорим, – уже более мягким, уговаривающим тоном подхалимски напевал он, но на Каулитца эти елейные речи определенно не могли должным образом подействовать.

Он лишь пренебрежительно скривил губы в сильнейшем отвращении, и ему вдруг пришла в голову одна любопытная мысль, которую он решил реализовать в качестве небольшой компенсации морального ущерба своей нимфе.

– Билли?

– Билл сейчас не может подойти к телефону, – ответил Том, поудобнее прижимая его трубку к своему уху, и ошеломленная тишина, раздающаяся теперь с другой стороны разговора, даже позабавила его.

– Э.. почему? – вполне предсказуемо спросил недоумевающий Мертен. – И кто это вообще? Где Билл?

– Я его парень, – даже глазом не моргнув, соврал Том, однако эти необыкновенные слова, срываясь с губ, все равно неотрываемо впились невидимыми крючьями в его душу, заставляя ее метаться от массы разнообразных ощущений. – И вообще меня напрягает, что ему по ночам звонят какие-то непонятные типы вроде тебя, – со сталью в голосе продолжал говорить Томас и с издевательской улыбкой, вдруг возникшей на его лице, почесал живот, а того, что Мертен звонил тысячу раз еще и днем, когда мужчина был на работе, Каулитц не знал.

– Я.. – тут же замялся Гесс, совершенно не ожидавший такого внезапного поворота, и то, что ночью на звонок ответил какой-то другой, явно взрослый, если судить по голосу, мужчина, к его неприятному открытию, наводило его на безрадостные выводы. Он даже сперва растерялся, невольно прокручивая в голове слова Лауфера о том, что у того кто-то есть, в которые он в прошлый раз совершенно не поверил. – Я просто хотел..

– А теперь слушай сюда, – недовольно и холодно отчеканил Каулитц, даже не заметив, как живо и реально стал входить в свою новую, неожиданную роль. – Еще раз я узнаю, что ты тронул моего Билла хоть пальцем, я из тебя, погань, за него всю душу твою гнилую вытрясу! – неистово пылая напускной яростью, которая в единый, не заметный для самого Томаса момент стала превращаться в настоящую, прошипел он и шумно выдохнул воздух через нос, чувствуя, что от адского раздражения начинает ощутимо распирать грудную клетку.

– Да погоди ты, успокойся, дядя, – со смешком неуверенности брякнул Мертен, нервно кусая губы и уже даже собираясь бросить трубку, как снова услышал злобный голос парня Лауфера, который разрушил ему все планы на него буквально на корню.