Выше нас только небо (СИ)

— Гриффиндор налево, Слизерин направо, — скомандовала она и махнула рукой. — Сегодня будем работать по факультетам.

Драко нехотя перешел на слизеринскую половину. Нотт с Гойлом прожгли его ненавидящими взглядами, Паркинсон подмигнула и тут же отвернулась, а Забини, не обращая внимания на гневные взоры однокурсников, проворно подвинулся, освобождая ему место возле себя. Драко удивленно приподнял бровь, но, ничего не сказав, молча уселся за парту рядом с ним.

— Разбились все по парам, — приказала МакГонагалл.

— Будешь со мной? — прошептал Забини, и Драко согласно кивнул.

МакГонагалл дала им время рассесться, сделала небольшую паузу и, дождавшись, пока к ней повернутся все головы, торжественно объявила:

— Сегодня на занятии мы будем учиться правильно использовать Омут памяти.

По классу побежали изумленные вздохи и шепотки. Ученики озадаченно переглядывались, но не решались задавать никаких вопросов. Гермиона подняла руку первой:

— Но при чем здесь трансфигурация, профессор? — недоуменно спросила она.

МакГонагалл сцепила пальцы в замок:

— У нас нет специального предмета, который учил бы вас это делать, — сухо ответила она. — А после войны хорошие воспоминания ценятся на вес золота. Особенно, когда только они и остались, — при этих словах на слизеринской половине класса воцарилась полная тишина. Словно не замечая ее, директриса уверенно продолжала: — Поэтому сегодня я научу вас извлекать их, хранить и видеть ваше прошлое в Омуте памяти. К счастью, у меня есть такая возможность, и вскоре вам всем предстоит сюрприз. Но об этом чуть позже. А сейчас… — МакГонагалл хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание, и пошла по рядам вдоль притихших учеников. — А сейчас я хочу, чтобы каждый из вас вспомнил что-нибудь самое дорогое. То, что вы хотели бы сохранить навсегда.

Слизеринцы следили за ней глазами и подавленно молчали, погружаясь в свою память. Драко вместе с ними смотрел на идущую по проходу пожилую женщину в зеленой мантии, но видел совсем другое.

...Ему всего пять... Отец подбрасывает его на руках в саду, солнце слепит глаза сквозь резные листья старого вяза, а маленький Драко заливисто хохочет и просит: “Еще! Papa, еще!” Драко кажется, что он взмывает высоко-высоко, к самому небу, но ему так здорово, так хорошо и вовсе не страшно! Потому что он всегда уверен — что бы ни случилось, его поймают крепкие надежные руки. А еще он знает, что когда вырастет, станет таким же уверенным, сильным и умным, как отец…

…Ему двенадцать… Он крутится перед зеркалом, а мама оправляет на нем парадную мантию и говорит, что он невероятно красивый, наверняка сегодня очень повезет какой-то девушке. Потом смотрит на него как-то особенно нежно, взъерошивает тщательно уложенные волосы, отчего Драко негодующе фыркает и отклоняется от изящной руки, и лукаво добавляет: “А может быть, и не девушке”. Драко невольно вздрагивает, и по мере осознания ее слов его сердце заливает радость от того, что она всё понимает и не против.

...Четырнадцать… Они с отцом мчатся наперегонки над мэнором в попытках поймать сверкающий золотом снитч. В азарте погони с отцовских волос слетает лента, он что-то возмущенно кричит и смеется, а его белые длинные пряди нещадно треплет весенний ветер…

...Мама рисует нарциссы... Отец фехтует на заднем дворе... Бабушка что-то колдует над его кружкой с лекарством… Первая метла… Галоп на гнедой по осенним полям… Утренний мэнор, залитый солнцем…

Драгоценные воспоминания кружились перед газами, как картинки в калейдоскопе — сложно выбрать, какое ценней.

С трудом вынырнув из видений, Драко проглотил комок в горле и украдкой бросил взгляд на остальных. Панси смотрела куда-то в пустоту, и по ее щекам катились крупные слезы. Миллисент всхлипывала и вытирала нос рукавом. Нотт сидел с таким безразличным видом, словно хотел послать всех куда подальше, но слишком уж сильно он стискивал побелевшими пальцами самый край парты и слишком тяжело дышал. Забини склонил голову так низко, что никто не мог увидеть его лица, а Гойл, напротив, завел глаза вверх, прилежно рассматривая потолок.

МакГонагалл откашлялась, привлекая к себе внимание.

— Сегодня мы научимся все это сохранять, — мягко сказала она. — Но начнем мы всё же с того, что ближе всего к моему уроку. Займемся трансфигурацией! Возьмите это, — она взмахнула рукой, и по классу разлетелись самые разнообразные предметы.

Слизеринцы зашевелились, приходя в себя и начиная рассматривать полученное: Драко достался старый корявый сук, Забини — засохший лист дерева, Нотт, брезгливо щурясь, смотрел на серовато-розового дождевого червя, Гойлу чуть не прилетел в лоб дырявый башмак, а Паркинсон с гадливостью разглядывала прикорнувшую на ее столе полевую бурую мышь. Судя по тому, как зашушукались гриффиндорцы, доставшиеся им вещи были ничуть не лучше.

— У вас не всегда будет под рукой нужный флакон, — не обращая внимания на поднявшийся гвалт, сдержанно пояснила МакГонагалл. — Поэтому вы должны уметь трансфигурировать любые предметы, находящиеся поблизости. Вам всего лишь нужно расщепить и перестроить молекулы в нужную форму. Надеюсь, это вам должно быть знакомо. Начали!

Она пошла по рядам, наблюдая, как странные предметы превращаются в кособокие кривые пузырьки. Со всех сторон послышались возмущенное бормотание, вздохи и тихие жалобы. Никому не удавалось сотворить настоящий флакон с первого раза. Бурая склянка Паркинсон лениво шевелила хвостом, несмотря на ее настойчивые возгласы “Фереверто!” Забини неловко проткнул пальцем шуршащую хрупкую стенку своего пузырька, и ему пришлось начинать все заново. Нотт горделиво оглядел свой почти что ровный бутылек, попытался его открыть, но разочарованно выругался — тот оказался цельным куском стекла.

Драко с завистью посмотрел на Поттера, который сидел над идеальным флаконом, откровенно скучая, закусил губу и со вздохом склонился над своей корягой, взмахивая палочкой и ожидая какого-нибудь коварства. Но он постоянно забывал о своей новой силе. Не успел Драко опустить палочку, как ровный, прозрачный, как слеза, пузатый флакон с затейливой серебряной крышкой уже покачивался перед ним на столе. Малфой поднял на Поттера изумленные неверящие глаза, и тот весело ему подмигнул.

— Отлично, Гарри. Мисс Грейнджер, чудесно, — МакГонагалл шла мимо гриффиндорцев, проверяя их успехи. — Мистер Финниган, если вы еще раз нашлете на склянку мисс Паркинсон “Снаффлифорс”, тут же вылетите с урока и получите месячную отработку у мистера Филча…

Драко фыркнул, заметив, как Панси погрозила Финнигану кулаком и наконец-то смогла удалить у своего флакона дрыгающийся хвост.

— Ну, кажется, все справились? — МакГонагалл оглядела притихший класс. — Тогда продолжим. У каждого из вас в парах есть какие-то совместные воспоминания. Вспомните какое-нибудь событие, связанное с вашим напарником. А теперь представьте это как можно ярче и образнее, в подробностях и деталях. Как только ваши воспоминания станут максимально четкими, поднесите палочку к виску и вытяните их наружу. Вот так, — под изумленные шепотки МакГонагалл приложила палочку к своей голове и осторожно выдернула из себя голубую воздушную нить. — Потом слейте это во флакон и плотно закройте крышку, — она ловко погрузила облачко в прозрачный зеленоватый пузырек, закупорила его и подняла руку вверх, демонстрируя классу чуть светящийся бирюзовый сосуд. — А теперь вы, — сказала она и снова неспешно пошла вдоль рядов.

Все сосредоточенно затихли, пытаясь вытащить нити воспоминаний. Поттер, улыбаясь, посмотрел на Гермиону, явно припоминая что-то забавное, затем ловко выдернул из своей головы прозрачную синюю нитку и проворно запечатал ее во флакон. Но так повезло только ему. У остальных дело шло значительно хуже — палочки соскальзывали, не слушались владельцев, вызывая гневные возгласы, а голубоватые дымки норовили рассеяться туманом. Нотт, упустивший очередную нить, зашипел и тихо выругался сквозь зубы, Миллисент, которая так и не смогла вытянуть из себя ничего, в раздражении швырнула палочку на парту, а Гойл просто молча и методично постукивал себя волшебной палочкой по виску.