Выше нас только небо (СИ)

Но Драко по-прежнему смотрел на него в полном ошеломлении:

— Как… такое может быть? — неверяще спросил он. — Как же ты тогда такой получился?

— Какой? — Гарри продолжал улыбаться, забавляясь его замешательством.

— Ну... такой… — Драко пространно махнул рукой и недоуменно заглянул ему в глаза. — Поттер, это что, правда? — дождавшись подтверждающего кивка, он требовательно поинтересовался: — Почему ты мне ничего не сказал? Ни разу! — он смотрел на Гарри в непритворном возмущении.

— О чем? О том, что меня никто не любил? Что всем было наплевать, жив я или нет? Что у меня никогда не было ничего своего? — Гарри пожал плечами. — Я не люблю вспоминать свое детство. По-настоящему счастливым я стал только в Хогвартсе. Это был мой первый самый настоящий дом, — Гарри смущенно взглянул на остолбеневшего Малфоя и, чтобы развеять панику в серых глазах, мстительно добавил: — Если бы не один сводящий с ума белобрысый мерзавец.

Но Драко глядел на него с таким отчаянием, что Гарри стало его ужасно жаль. Он протянул к Малфою руку, но тот горестно отшатнулся:

— Я… я же не знал, Поттер, — убито выдохнул он. — Ты всегда выглядел таким крутым и счастливым… К тебе все тянулись, ты всегда улыбался… Я думал, ты… у тебя… Если бы я знал…

Гарри рассмеялся и притянул его к себе за шею:

— Малфой, не заставляй меня сейчас утешать тебя за то, что ты доводил меня все эти годы! Имей совесть!

Драко с силой вцепился в него руками и невнятно пробормотал:

— Будешь жить со мной, Поттер?! Я заберу тебя, клянусь, я сделаю так, чтобы у тебя обязательно был свой дом, настоящий дом! Я тебе обещаю.

Гарри отстранил его от себя, взглянул в несчастное, жалобное лицо и ласково погладил по щеке:

— Драко. С тех пор, как у меня появился ты, мне больше не нужно ничего. Ты — мой дом. Мне хорошо рядом с тобой, где бы мы ни были, — он снова улыбнулся. — Но я бы с радостью посмотрел твой мэнор. Покажи мне его, пожалуйста.

Взявшись за руки, они медленно брели к дому по заросшей тропинке. Это было так хорошо и в то же время глупо и по-девчачьи наивно, что оба, не сговариваясь, делали вид, будто не замечают своих накрепко сцепленных ладоней, переплетенных пальцев и дружеского тепла, от которого самое тяжкое горе переносилось чуть легче. Поднявшись по оббитым ступеням, парни остановились перед высокой узорчатой дверью.

— Прошу, — Драко, немного помявшись, решительно взмахнул рукой, и обе тяжелые створки услужливо распахнулись.

Они одновременно шагнули в темный проем.

— Малфой, да у тебя тут круче, чем в Хогвартсе! — ахнул Гарри и медленно двинулся вперед. Казалось, он вовсе не замечает следов разрушения. Осторожно пробираясь по заваленному хламом коридору, Гарри зачарованно рассматривал высокие потолки, разглядывал ажурные люстры и широкие двери, окидывал быстрым взглядом уцелевшие картины. — Так красиво, — восхищенно прошептал он, и Драко почувствовал себя неоправданно счастливым.

— Пойдем, я покажу тебе мою комнату? — внезапно произнес он то, что мечтал сказать Поттеру с одиннадцати лет, и покраснел.

Но Гарри словно и не заметил его смущения.

— Пойдем, — он азартно кивнул, как будто им снова было лет по двенадцать, и он предвкушал увлекательные развлечения и новые игрушки. — Догоняй?

Драко тут же развернулся и торопливо кинулся наверх, привычно перепрыгивая через ступеньки. Гарри помчался за ним следом. Они поднимались бегом по широкой мраморной лестнице, заваленной какими-то обломками мебели, изуродованными вещами и клочьями обоев, заляпанной грязью и кровью, и Гарри бросал быстрые взгляды под ноги лишь для того, чтобы не упасть и не свернуть себе шею. Конечно же, всё он видел, всё понимал. Последнее время он вообще чувствовал своего Малфоя так, словно был с ним одним целым. Его боль, горечь, тоску и ужас от изувеченного, полумертвого дома — еще одной обесчещенной безмолвной жертвы красноглазого урода. Обломки бывшей счастливой жизни его Драко, которые тот никому не позволял убирать. Своеобразный мемориал родителям, устроенный любящим сыном.

— Вот! — Драко широко распахнул дверь в свою комнату, поспешно врываясь внутрь и внезапно резко затормозил.

Солнце играло тусклыми бликами в выщербленной позолоте и яркими пятнами высвечивало выпачканные темным стены, оборванные шелковые обои, оббитую лепнину и выпотрошенную мебель с бесстыдно вывороченным на пол содержимым покореженных шкафов.

— Вот… — повторил он, затравленно озираясь.

— Ты не был здесь после войны? — тихо спросил Гарри где-то у него за спиной, готовый обнять в любую минуту, но пока так и не прикасаясь.

Драко помотал головой, пытаясь проглотить противный комок, который упорно не желал убираться из горла. Гарри неторопливо оглядывался вокруг.

— Там ты спал? — взмахом руки он указал на кровать со вспоротым матрасом.

Драко молча загнанно кивнул.

— Здесь занимался? — Поттер, осторожно переступая через лежащие на полу вещи, подошел к столу, заваленному мусором так, что не было видно даже столешницы, и осторожно погладил его деревянное ребро. — А здесь сидел? — он встал коленом на широкий подоконник, выглядывая в окно и сквозь грязное треснувшее стекло рассматривая запущенный парк, почерневшую лестницу и заросшие бесформенные кусты. — А здесь…

Он обернулся, посмотрел на Драко и оборвал себя на полуслове. Малфой, сжав кулаки, стиснув зубы, стоял посреди кучи грязных обломков — потерянный и жалкий, как брошенный за городом щенок, а в глазах его блестели закипающие слезы. Гарри быстро пересек комнату и с силой прижал его голову к своему плечу.

— Не молчи, Драко! — приказал он хриплым шепотом. — Что хочешь делай: ори, бей, реви, ломай, только не молчи! В этом нет ничего постыдного, когда от твоей прежней жизни остались одни руины. Выпусти это из себя! Ну же, Драко! Хороший мой!

И Драко внезапно с силой обхватил его руками в ответ, задрожал, затрясся в беззвучном исступленном плаче и, продолжая цепляться руками, сполз по нему на колени, оседая прямо в кучу мусора. Гарри рухнул следом, подхватывая, обнимая, баюкая.

— Т-ш-ш, тише, мой родной, тише, — ласково шептал он, укачивая его, сжимая в руках, укрывая собой от кружащейся белой взвеси. — Мы всё для него сделаем, всё, что в наших силах… Восстановим, починим…

— Я… не хочу… нет… не надо, — еле слышно, жалобно всхлипывал Малфой и снова рыдал отчаянно и жалко, цепляясь сознанием за осколки своей прошлой счастливой жизни, словно пытаясь хоть так удержать неумолимое время. В каждой разломанной вещи здесь были мама, отец, их дом, когда-то просторный и светлый, полеты, смех, вечерние разговоры… Счастливые воспоминания не хотели уходить, прочно кружась перед глазами, делая настоящее совершенно невыносимым.

Но Гарри крепко держал его, стискивал плечи, ласково гладил худую дрожащую спину, белые шелковые волосы, намертво сцепленные руки и быстро шептал:

— Они живы, Драко, понимаешь? Живы. А раз так, значит, могут однажды вернуться. А у тебя тут такой свинарник, ну как ты будешь перед ними оправдываться? И дом. Это же твой дом. Он ни в чем не виноват. Мы обязаны ему помочь, залечить раны, ради тебя, ради них, ради всех… — Гарри ласково целовал светлую макушку и говорил, говорил, почти не понимая, что именно шепчет, но главное было то, что он видел, как от его слов Драко становилось всё легче. Он начал понемногу успокаиваться, замирал в надежных руках, и бившая его дрожь тоже потихоньку стихала.

Какое-то время они просто сидели, тихо обнявшись и слушая редкие звуки убитого дома. Потом Драко последний раз всхлипнул, сердито оттолкнул от себя Поттера, резко поднялся и отошел к окну, наскоро приводя одежду в порядок и заставляя себя успокоиться. Стискивая зубы, он молча смотрел сквозь мутное стекло, а Гарри просто сидел за его спиной всё в той же позе, не приставая с разговорами и не мешая. Наконец, Драко постарался вытереть остатки слез и решительно обернулся:

— Поттер, если ты теперь думаешь… — холодно начал он. Его голос был до неприличия высокомерным, как и всегда после проявленной слабости.