Искушение на двоих (СИ)

– Ох.. птичка, что же я делаю.. – коротко покачав головой, нервно и словно неверяще усмехнулся Том, не стерпев и сделав новый толчок бедрами, чтобы оказаться в горячем Билле на всю длину.

В любой момент он рисковал утратить связь с реальностью от этой сумасшедше приятной близости и с желанием водил ладонями по стройным вожделенным ногам красавца, который в эту ночь принадлежал ему целиком и полностью.

– Да.. – выдыхал Каулитц, неловко смахивая с лица растрепавшиеся из хвоста пряди, а влажный, готовый к жаркому соитию член новой фрикцией погрузился в расслабленное тело. – Как же сладко в тебе.. – переместив обе ладони на маленькие ягодицы и нетерпеливо сжав их, молодой мужчина с гортанным рыком стал неторопливо наращивать темп, по страстным выдохам и стонам распаленного юноши понимая, какой угол вхождения наиболее приятен ему.

Билл отчаянно метался по измятой постели в невероятном экстазе, с чувством подаваясь навстречу твердому, толстому члену, от чего толчки были максимально глубокими, сильными и страстными. На горячей коже выступила испарина, а взволнованный происходящим Том любовался обнаженным юным телом перед собой, и то, с каким желанием Лауфер отдавался ему, еще сильнее будоражило ослепленное, встревоженное смертоносным ураганом эмоций сердце.

Билл вдруг потянул свои тонкие руки навстречу своему горячему любовнику, и тот, осторожно опустив со своих плеч его слегка уставшие ноги, не покидая вожделенной, узкой глубины, подался навстречу объятию. Он с улыбкой ощущал, как трепетно и словно беззащитно Лауфер обвивает его обеими руками, прося нежности и ласки, которую теперь охваченный блаженством мужчина для него больше не жалел.

– Билл.. – сквозь хрип бесцельно позвал Каулитц, водя руками по открытой коже брюнета, который тут же отозвался, притягивая Томаса еще ближе, чтобы получить новый сладкий поцелуй.

Влажные звуки наполняли небольшую комнату, молодые тела сплелись воедино, не смея расставаться, и они оба тонули в своем общем наслаждении, которое совершенно не хотелось прекращать, чтобы быть вместе еще и еще; чтобы время вмиг замерло и бесконечно дарило им сладостную нежность и легкость.

Через несколько настойчивых движений рукой охрипший от стонов юноша излился, в упоении запрокинув голову и протяжно вскрикнув, только оказавшись на вершине прекрасного блаженства. Теперь яркие, неповторимые пятна мерцали перед его замутненными глазами, все тело покорилось легкости, обволакивающей и всеобъемлющей. Билл расслабленно и утомленно замер под садовником, все еще проникающим в него, жадно и ненасытно, влажно соприкасаясь с его покрасневшими от сжиманий ягодицами своим пахом.

Тот спустя несколько быстрых, сильных вторжений тоже вскоре спустил в своего разомлевшего любовника, с каждой новой тугой струей заполняя его своим семенем, и в изнеможении опустился сверху, так и не покидая его тела, в котором ему было так хорошо.

– Потрясающе.. – чуть слышно пробормотал уже изрядно протрезвевший, но сонный Том, не имея сил даже должным образом двигать языком, а едва не мурлыкающий юноша счастливо улыбнулся, сплетаясь в нежном объятии со своим любимым. – Птичка, а когда у тебя день рождения? – все же спросил широко зевнувший Томас, наконец вынимая опадающий член из ощутимо расширившейся после него пульсирующей, мокрой дырочки.

Он сразу принялся покрывать ленивыми поцелуями влажную от испарины кожу рядом с розовой горошинкой левого соска, а Билл, так и не сумевший открыть глаза, лишь негромко ответил:

– Через семь месяцев.

– Твою мать, – лишь отозвался Каулитц, слегка скривившись от неутешительной новости о том, что взрослым это дитя станет еще не скоро, и ему все равно за содеянное безобразие грозят последствия.

Однако, прикрыв глаза и стараясь пока не думать о грустном, он лишь крепче обнял мальчишку, медленно и приятно погружаясь в долгожданный сон, позволяя опьяненному сознанию получить свою заслуженную легкость.

========== Глава десятая ==========

Утомленные молодые люди так и нежились в объятиях, познав запретную, сладостную близость друг с другом, пока алый рассвет не пробрался сквозь прозрачное стекло окна в комнату спящих любовников. Первым вернулся из туманного мира своих снов Томас и был абсолютно недвижим и безмолвен, когда до проснувшегося сознания наконец добрались смущающие и будоражащие воспоминания о случившемся.

Он просто впал в неконтролируемое оцепенение и даже страх, от которого нестерпимо и мучительно зашумело в висках, к тому же наличие около него обнаженного тела мальчишки, доверчиво прижимающегося к нему во сне, тоже определенно что-то значило и наводило на некоторые неутешительные размышления, от которых кровь едва не стыла в жилах.

– Что же я натворил.. – лишь сокрушенно прошептал Каулитц, с трудом смочив слюной пересохшее горло, а стройный юноша по-прежнему безмятежно спал рядом, в его постели, расслабленно обнимая оголенный торс возлюбленного мужчины своей тонкой рукой и размеренно дыша ему в плечо.

Мысли Тома, так сладко и беспробудно спавшие во время ночного безумия, теперь со всем усердием взяли изрядно растерявшегося мужчину в оборот, но влиять на уже случившееся было, конечно же, поздно, зато на дальнейшее – пока еще вполне реально. Каулитц, что было неудивительно, снова разрывался между своими такими противоречивыми ощущениями.

Не зная, как поступить, он промаялся в своих неподвижных раздумьях еще пару минут, чувствуя, что его начинает заметно трясти от переизбытка так быстро скопившейся энергии, которую хотелось куда-то срочно ликвидировать. Но это было пока невозможно сделать в этих странных, ласковых объятиях Лауфера, от которых сердце продолжало трепетно млеть и блаженно вздрагивать в приятной сладости.

Как показывали часы, на работу в сад Каулитц к тому времени уже безбожно опоздал, и когда мальчишка из-за напряженных громких вдохов своего любовника все же распахнул свои сонные, все еще слегка накрашенные глаза, садовник уже успел накопить внушительную порцию волнения, красочно отразившегося на его хмуром и смятенном лице.

– Привет, – хрипло поздоровался очаровательно улыбнувшийся Билл, тут же, блаженно мурлыча, и зашевелился, принимаясь покрывать нежными поцелуями оголенное плечо Томаса, ласково ведя ими к шее и губам.

Но должной реакции и ответа так и не последовало, а холодный голос мгновенно осадил размечтавшегося брюнета, болезненным ударом по слуху возвращая с небес на землю и стирая легкую улыбку с его раскрытых в непонимании губ:

– Что ты здесь делаешь? – прозвучал вопрос бесстрастно и будто безэмоционально, хотя на деле Том едва держал себя в руках от неловкости и даже крепко сковавшего его стыда, от которого хотелось где-нибудь поскорее укрыться.

Вмиг сбитый с толку Лауфер сперва даже допустил мысль, что садовник просто шутит, но нет – тот был действительно заметно загружен и ошеломлен, что разом понизило настроение юноши еще на несколько отметок.

– Я.. я.. но ведь мы..

Билл, чьи тонкие пальцы осторожно замерли на открытом торсе садовника, даже не знал, как стоило лучше ответить, чтобы передать своими словами все и сразу, но предательская растерянность словно обездвижила его губы, так и не позволяя озвучить свой ответ до конца.

– Что? – настойчивее спросил Том, все же отстраняя от себя рукой нагого Билла и приподнимаясь.

На обнаженных стройных бедрах юноши ему отчетливо виднелись следы, выступившие после его жестоких пальцев; изящная белая шея тоже была покрыта яркими багряными отметинами, оставленными Томасом в порыве бурной страсти, но сам садовник лишь поспешно отвел взгляд от открытого тела Лауфера.

Вспыхнувший от сильного смущения и обиды Билл, смятенно и часто хлопая глазами, ровно сел на разобранной кровати, так и не умея найти слов для ответа, охваченный такой ужасающе резкой и больно сжимающей сердце неожиданностью, а в сдавленном горле застрял удушающий, невидимый ком. Брюнет был бесконечно ошеломлен и совершенно не предполагал, что утром ему так позорно устроят от ворот поворот и нерассмотримое отрицание всего случившегося между ними ночью.