Возвращение к истокам (СИ)

— Ты всерьез думаешь, что я сделал все это для блага Англии? Ты на самом деле полагаешь, что все это имеет для меня первостепенное значение? И ты правда такой идиот, что думаешь, будто бы я тебя не захочу?

— Мне много лет и я провел десяток из них почти без магии. Посмотри на меня — я старик. Но хуже этого другое — я чувствую себя так, будто бы мне несколько сотен лет. Я старый. Взгляни на себя? Ты пышешь жизнью, твои глаза горят, твоя кожа светится, ты будто бы наполнен силой всего мира. И я…

Не то, все было не то. И не так. Снейп смутно понимал все это, но страхи, что одолевали его последние несколько суток просто невозможно было больше держать в себе. Он должен был расставить все точки здесь и сейчас, чтобы потом не собирать вновь своё разбитое сердце.

— Вот значит что ты думаешь обо всем этом… — пробормотал Гарри, медленно качая головой и прикрыв глаза: — Неужели ты до сих пор не понял, что мне нужно в этой жизни? Неужели за столько лет, что ты знаешь меня, тебе не пришло в твою многоумную голову, что быть мальчиком-который-вновь-спасает-всех — это тяжелый, ненавистный крест? Скажи мне сейчас, Северус, что ты вправду думаешь, что этот брак заключен лишь для того, чтобы возродить магическую Англию?

Снейп нахмурился, склонил голову к плечу, становясь похожим на недоуменную птицу, у которой из-под самого носа утащили лакомый кусок и открыл было рот, чтобы ответить, но почти сразу же и захлопнул, осознавая, что в голове нет ни единого слова, уместного для данной конкретной ситуации.

— Я просто не могу во все это поверить, Снейп! Или Поттер? Малфой? Блэк? Ты, твою мать, теперь наш общий партнер, наш супруг. Мой муж! Мой в самом широком смысле этого слова и ты даже не можешь себе представить, что я собираюсь в самое ближайшее время с тобой сделать. Ну, а если ты продолжаешь думать иначе, то ты просто тупой идиот. Нет! — взвился Поттер и вскочил на ноги, — Ты — бестолочь, Снейп, бестолочь! — Выдыхаясь окончательно, закончил свою речь разгневанный Поттер.

Такое невероятное, обжигающе-горячее тепло разлилось внутри Северуса, что он с трудом удержал себя от желания стиснуть Гарри в объятиях, зарыться носом в вихры и стоять так целую вечность. Его губы медленно начали растягиваться в улыбке. Сперва кончик правой потянулся вверх, за ним дернулся и левый и вот спустя какие-то мгновения он хохотал — дико, безудержно, заразительно. Его глаза слезились от смеха, живот вздрагивал от спазмов, а он все смотрел и смотрел на размытого Гарри, что также как и он оказался скрученным приступом хохота и смеялся. Когда, спустя бесконечно долгое время истерика у обоих сошла на нет, Снейп, вытирая глаза, произнес:

— Бестолочью меня еще никто не называл…

— Значит хоть в чем-то я оказался первым, — буркнул Поттер и сделал шаг вперед, закладывая руки за спину и вопросительно глядя на Снейпа. «Твой ход.» — говорил этот испытывающий взор. «Давай же, сделай это.» — вторило Снейпу его сердце.

— Ты — единственный, Гарри. Всегда было так…

Они, наконец-то, позволили себе переплестись руками, языками, вжаться друг в друга и перестать вести ненужные, набившие оскомину разговоры…

Невнятный шепот на выдохе, лихорадочный блеск глаз, резкие, неслаженные, хаотичные движения рук, губ, ног. Эмоций — через край, чувств — море, ощущений — тьма. Потом, все будет потом — и нежность, и россыпь поцелуев, и нега прикосновений, что сама по себе будет чистым наслаждением. Сейчас же, здесь, в этой самой точке вселенной, сошлись две сущности, две идеальные составляющие единого целого. Оба — самодостаточны, сильны духом и телом, но только вдвоем они оба наполнены жизнью, радостью, любовью, друг другом…

— Ты! Это будешь ты… — на выдохе, втискивая в руку любовника склянку с маслом.

— Н…-нет, — он не хочет произносить ни слова. Совсем. Он слишком поглощен тем, о чем с такой страстью мечтал все эти годы. Он жаждет вспомнить, как ОН выглядит во время наивысшего наслаждения, как сильно ОН зажмуривается и замирает в невероятном напряжении, как струнами натягиваются каждое волокно его мышц.

— Мне это надо! — едва не кричит тот, другой, и смотрит, смотрит-смотрит-смотрит черными глазами в самое сердце.

Он входит легко, ощущая как сердце на миг сжимается от ревности, но тут же отбрасывает в сторону всяческие мысли, сосредотачиваясь на ощущениях. Мелькает мысль о том, что быстрая, хаотичная дрочка час назад была более чем уместной, в противном случае он совершенно опозорился бы перед своим любовником. Нет, мужем, помоги им Мерлин, му-жем!

— Есть только ты, всегда ТЫ! — тихий шепот, низкие обертона, хрипловатый, едва не срывающийся на свист голос — все это сводит с ума не меньше, чем зажатый в тисках член, стиснутые ногами бедра и губы-губы, что не оставляют ему ни единого шанса.

Он движется не ритмично, не понимая — нашел ли ту самую точку, не в силах пока понять, как лучше Ему, но не в его силах противодействовать природе. Она безумствует внутри него, требует, вырывает всю несдержанность из нутра и накрывает от самых кончиков волос до пальцев на ногах удовольствием, погружает в блаженство, дарит негу. Он падает на бок кульком и заставляет себя дышать.

— Возьми меня. Сейчас же сделай это! — почти рычит он и едва может улыбнуться — сил нет, он слишком измотан и счастлив. Проникновение выходит болезненным — слишком чувствительна простата после недавно пережитого оргазма. Но все это вряд ли имеет значение сейчас. Он ловит тот самый момент, когда тело его супруга напрягается, вытягивается в струну и из его горла вырывается почти рык, смешанный с самым чувственным стоном наслаждения, которые когда-либо случалось слышать.

И почти сразу оба проваливаются в сон. Прямо так — переплетенные ногами и руками, выпачканные спермой и потом, но уже спаенные друг с другом окончательно. Что бы не произошло. Вопреки всему…

Много лет спустя…

— Поттер, уйди!

Голос был брюзжащий, но все такой же низкий, все с теми же потрясающими обертонами, что до сих пор заставляют вздрагивать всякого, кто его слышит.

— Зануда. Старый зануда! — бурчит Гарри и оборачивается, упирая руки в бока. — Что тебе опять не так?

Их дом стоит на берегу озера. Туман стелется над водой, едва брезжит рассвет, роса сверкает в первых лучах солнца. Северус сидит в коляске, укутанный по самый нос в огромный клетчатый плед и бурчит:

— Восход мне загораживаешь, паршивец! Пойди вон и принеси мне бренди!

Поттер хихикает, прогибаясь в спине и застывает на миг, кряхтя:

— Чертов Снейп, после того как ты перестал варить свои мази, радикулит меня совсем одолел.

— Старикан! — скрипит Снейп, явно смеясь, о чем свидетельствует то, как трясется кокон из одеяла.

— Рано для бренди, давай выпьем молока.

— Меня с него пучит, ты, бестолочь. Пойди вон! — зло прикрикивает Снейп и сдвигает коляску вправо.

Когда Потер возвращается с чашкой чая, то долго смотрит на неподвижного мужа. В носу начинает сильно щипать, глаза наполняются горькими слезами и чашка падает наземь, не разбиваясь и откатываясь в высокую, покрытую росой траву. Они же, Мордред, для того сюда и приехали! И все это было предопределено! Но как же больно ему сейчас…

Гарри оседает на колени и утыкается в плед. Ему знакома каждая клетка, каждая ворсинка. А теперь он будет беречь его, зная, что последний вдох его Северуса достался этому ебаному пледу!

— Что, старикан, уснул? Где мой чай?

Гарри вскидывает заплаканное лицо и открывает рот, глядя на то, как старчески хохочет Снейп.

— Ты и вправду поверил в то, что я отбросил коньки! Говорю же, не маг, а какая-то бестолочь!

— И за что только я тебя…