Игры богов (СИ)

– Очнитесь, Рамон! Посмотрите на меня!

– Откуда бы вы ни пришли, – Левассер серьезно посмотрел на него, – это ничего не меняет. Держитесь рядом со мной, и все будет в порядке.

…Харчевня была грязная, пропитанная запахом худой стряпни и немытых человеческих тел, мочи, блевотины и спиртного. Луиса едва не стошнило от всех этих ароматов, он прижал ко рту и носу носовой платок, который каким-то чудом ухитрился не потерять, и потащился следом за Левассером. Толстый хозяин проводил обоих мужчин несколько удивленным взглядом, но ничего не сказал, обратив все свое внимание на серебряную монету, брошенную на стойку.

– Боюсь, здесь не слишком шикарные апартаменты, – Левассер задумчиво обозрел комнату, – но, по крайней мере, есть кровать и даже ванна.

– Я бы не отказался помыться, – Луис брезгливо оглядел жуткого вида корыто, стоящее посреди комнаты. – Но в эту гадость не полезу, хоть на куски режьте.

– Чистюля, – фыркнул Левассер, и подошел к двери, громко призывая какую-то Мэгги.

Мэгги оказалась дочкой хозяина заведения, щекастой разбитной девицей с пышными формами, грозящими покинуть низкое декольте, и развратной улыбочкой. На приказание Левассера выскоблить корыто и наполнить его, девчонка насмешливо хрюкнула.

– Лив, с каких это пор ты стал таким привередой?

– Это не для меня, куколка, – ухмыльнулся Левассер, – это для него.

– Ммм… симпатичный, – вынесла вердикт наглая девица, оглядев бурого от смущения Луиса с головы до ног. – А девчонка ему не нужна случаем?

– Нет, благодарю! – прорычал Луис, не зная, куда девать глаза.

– Не знаю, как ему, а мне точно нужна, – проворковал Левассер, без особых церемоний запуская руку в пышное декольте трактирщицы, – тут есть свободная комната?

– По соседству, – Мэгги шлепнула француза по упругому заду, обтянутому кожаными бриджами, и развратно хихикнула, – я пошлю Кайла, чтобы отскреб это гребаное корыто, пока ты будешь скрести меня, красавчик. Давненько тебя сюда не заносили черти. Я уж соскучиться успела.

Луис отвернулся к окошку, пытаясь взять себя в руки. Его уши пламенели похлеще рассветного неба, и он порадовался, что длинные волосы это скрывают. Хлопнула дверь и спустя короткое время из-за стенки донеслись жизнеутверждающие звуки. Дверь снова хлопнула. Луис повернулся и увидел невероятно грязное и оборванное маленькое существо. Длинные патлы закрывали маленькое злое личико с недовольно поджатыми губами. Существо, хромая, проковыляло к корыту и принялось тереть его железной щеткой.

– Эй, парень, послушай, – Луис не без труда подбирал верные слова на английском, который был здесь чудовищно устаревшим. – Где это я нахожусь? Что это за место?

– Тортуга это, – буркнул мальчишка, продолжая возить щеткой по почерневшему от времени дну корыта, – а вы откуда взялись, сударь, что не знаете? С небес, что ли, рухнули?

Луис сел на край постели, обхватив себя руками, словно пытаясь защититься от снова обрушившегося на него ужаса.

– Сам не знаю, – сказал он, в отчаянии глядя на маленького паршивца, – так говоришь, это Тортуга? А какой год сейчас?

– Так какой же, – мальчишка повернулся к нему и присел на край корыта, с любопытством глядя черными глазами-пуговками, – год тысяча шестьсот восемьдесят седьмой от Рождества Христова, какой ещё.

Луис хрипло вздохнул, пытаясь справиться с головокружением. Его снова затрясло. Прошлое! Он каким-то образом очутился в прошлом почти за сотню лет до собственного рождения!

– Да вы, сударь, вот-вот в обморок ляпнетесь, – удивленно заметил мальчишка, – погодите, я воды принесу.

Он вышел из комнаты и скоро вернулся, неся кружку, наполненную водой. Луис сделал несколько глотков, и это помогло ему собраться с мыслями и справиться с нахлынувшей паникой. Значит, вот он, Ад! Дикое время грязных немытых чудовищ, промышлявших разбоем и кровью. Время кошмаров, становившихся явью.

Мальчишка снова вернулся к мытью корыта, звуки за стеной утихли. Луис сидел на краю постели, бессильно уронив руки на колени. Неожиданно что-то выпало из нагрудного кармашка его жилета. По полу покатилось кольцо, то самое, что Луис когда-то приготовил для девушки, так и не ставшей его женой. Для Летисии Морено, узнавшей правду о своем женихе и просто ушедшей, не сказав ни слова. Он так долго таскал в кармане этот тонкий золотой ободок с маленьким изумрудом, что совсем позабыл о его существовании. И надо же было случиться, что именно этот жилет он надел перед самым длинным днем своей жизни… и перед своей смертью.

– Эй, вы уронили, – мальчишка поднял кольцо, подкатившееся к его ноге, – ого, чистое золото!

Позже Луис не мог бы сказать, что именно заставило его сделать то, что он сделал. Он сомкнул пальцы мальчишки на кольце, сжав его кулачок в своей руке.

– Продай его, парень, и возьми себе половину выручки. А на остальную половину купи мне одежду, какую здесь носят. И обувь. Только смотри, бери новую, не ношенную.

– Ох, сударь, – глаза парнишки широко распахнулись, – да оно ж, поди, дорогущее!

– Делай, что говорю, – Луис взглянул на корыто, – но прежде домой ванну и наполни её горячей водой. А потом беги в город.

– Слушаюсь, сударь! – мальчишка весело улыбнулся.

Луис лёг на постель, свернувшись клубком и не обращая внимания на укусы клопов, которые успели проникнуть под одежду. Ему было страшно, чертовски одиноко, и сердце ныло от засевшей в нем обиды. Но исподволь он чувствовал, что дороги ему открыты. Все дороги этого мира, где он может начать всё с начала. Пусть даже этот мир – Ад. Давным-давно он не чувствовал себя таким свободным от прошлых страстей, нагим душевно, словно все его чувства и эмоции были лишены покровов и обострены до предела. Он не цеплялся больше за положение, за деньги, за все, что имело значение в Лос-Анджелесе, в его прошлом. Здесь было что-то, чего он не осознавал раньше. Но это было намного важнее всего, во что он привык верить. Почему-то перед глазами возникло красивое лицо Левассера, и сердце забилось быстрее…

…Луис очнулся от того, что по камням скрежетали когти. Ужас ударил под дых, заставив его сжаться в комок. Мгновением позже он был уже на ногах. Большой плоский кусок пемзы служил ему дверью, но он был так измучен, что позабыл его задвинуть. С порога пещеры он видел насмешливые рожи своих мучителей, торопливо взбиравшихся по скалам. Один из них засмеялся кошмарным смехом, словно пришедшим из далекого прошлого.

– Ты пришел ко мне, сынок, – скрежещущий голос резанул по нервам, заставив Луиса утроить усилия, – почему же ты бежишь сейчас? Иди ко мне, мой мальчик! Иди к своему отцу!

Подкатила тошнота и Луиса едва не вывернуло прямо на гранитный пол. Последним усилием он задвинул пемзой вход и просунул длинную палку между нею и противоположной стеной, используя в качестве своеобразного засова.

– Открой, маленький ублюдок! – гневный голос Мигеля Рамона, донесшийся из-за «двери», заставил его забиться в угол и сжаться в комок. – Открой, не то получишь хлыста!

Луис не мог сбежать, не мог спастись от этого кошмара. У него оставался лишь один путь, чтобы не слышать гневных воплей снаружи. Потому он поднес к губам мех с водой и сделал большой горький глоток, позволив воспоминаниям снова унести себя. И пусть были они не о самых приятных мгновениях их жизни с Оливье, всё лучше, чем слышать отвратительный голос монстра…

…Несколько дней пролетели как одно мгновение. Луис приходил в себя, понемногу осознавая случившееся с ним, хотя осознать это было нереально тяжело. С задворков какой-никакой цивилизации оказаться вдруг в кошмаре прошлых веков, где пираты правили бал и человеческая жизнь не стоила ломанного гроша – даже мысль об этом была невыносима. Единственным, что хоть как-то помогало скрасить сумрачные унылые будни, были беседы с Левассером, иногда игра в карты. Правда, игра все-таки прискучила, играли-то они не на деньги.

– Что-то вы мрачноваты, – хмыкнул Левассер, однажды заметив, с какой тоской Луис смотрит в окно, за которым полыхали багровые небеса, – оно понятно, конечно, но может, мне удастся развеять вашу печаль.