Семь кругов Ада (СИ)

— Ага.

— Со слюнями?! — в ужасе прошептал он.

— С ними. Потому поцелуй и называют влажным.

— Вот это да! Покажи! — внезапно потребовал малыш, заставив Джонни вздрогнуть.

— Показать что? — хрипло выдавил он.

— Влажный поцелуй!

— Как ты себе это представ… Что ты делаешь?! — отпрянул парень от соседа, увернувшись от неумелой попытки мальчика облизнуть его губы.

— Хочу научиться влажному поцелую! — как ни в чем не бывало заявил малыш.

— Но не со мной же! — выпалил Джонни, чувствуя, как к лицу приливает кровь. И не только к лицу.

— Почему нет? — искренне удивился малыш. — Мы же друзья! И ты мне нравишься! — заявил он, в силу возраста не понимая, в чем разница между симпатией, испытываемой к другу, и симпатией к любимому человеку.

— Друзья не целуются. По крайней мере, не так. К тому же, первый поцелуй имеет большое значение. Неужели ты готов отдать его мне?

Мальчик задумался. Он обладал пытливым умом и феноменальной сообразительностью. Ход его мыслей, непредсказуемая логика, размышления — все это балансировало на грани чего-то паранормального. Еще более удивительным являлся тот факт, что, в отличие от пресловутых гениев, которые не стеснялись демонстрировать окружающим свое превосходство и вели себя, как старики в детском теле, малыш оставался ребенком: заставлял Джонни играть с ним в прятки, часами рисовал бабочек, таскал всюду плюшевого зайца и с восторгом встречал каждую серию любимого мультика. Оттого его острый ум и не привлекал внимания окружающих. Они Не Видели, на что он способен. Да и сам мальчик, кажется, не совсем понимал, чем отличается от сверстников. Малыш был куда умнее каждого из них. Да что скрывать, он был намного умнее Джонни.

— Пусть это будет нулевой! — внезапно выдал мальчик, светло улыбнувшись.

— Ты пожалеешь…

— Не-а, — уверенно мотнул головой малыш. Во взгляде его прочиталась непоколебимая решимость, с которой дети обычно залезают на верхушку дерева или подходят к рычащему псу. Они боятся, но не намерены отступать.

— Л… ладно, — к собственному удивлению, внезапно согласился Джонни.

«Что ты делаешь, мать твою!» — воскликнул внутренний голос, но парень постарался как можно скорее подавить его. Когда еще ему выпадет шанс оказаться к малышу настолько близко? Скорее всего, мальчик просил о подобном в первый и последний раз. И было бы слишком несправедливо по отношению к себе не воспользоваться подвернувшимся моментом.

Джонни медленно нагнулся к малышу, слегка коснулся пальцами детских розовых губ, нежно провел по ним, словно обдумывая, стоит ли совершать задуманное; наконец, приподнял острый подбородок и накрыл губы мальчика своими. Малыш вздрогнул, но не отстранился, поэтому Джонни рискнул продолжить. Языком он мягко и ненастойчиво раздвинул губы юного соседа и осторожно провел им по неплотно сомкнутым зубам. Малыш засопел и резко отстранился от Джонни, делая несколько глубоких вдохов. Щеки его раскраснелись, в глазах появился лихорадочный блеск.

— Что-то не так? — понизив голос, спросил Джонни.

— Дышать тяжело, — пожаловался малыш. — Твоя щека закрывает мне нос!

— Прости, я не привык…

«…целоваться с детьми!» — мысленно добавил парень.

— Да ничего! — лишь отмахнулся мальчик. — А у нас вышел? Поцелуй?

— Я бы не сказал… — тяжело вздохнул Джонни, стараясь скрыть дрожь в голосе.

— Тогда давай попробуем еще раз!

— Ты уверен, что…

— Ведь это приятно, правда, Джонни?

— Как я уже сказал, все зависит от того, насколько тебе нравится человек, с которым ты это делаешь.

— Ты мне очень нравишься! — с серьезным видом заявил малыш.

— Ты мне тоже, — честно ответил Джонни.

— Значит, еще раз!

— Но, получается, что этот поцелуй окажется первым, раз прошлый был нулевым.

— Не-е-ет! Этот будет нулевым с половинкой!

Джонни ухмыльнулся и вновь привлек к себе малыша, обняв его левой рукой, а правой — касаясь еще не ярко выраженных скул и подбородка мальчика. Несмотря на наигранную браваду, малыш еле заметно дрожал, а на коже его то и дело проступали мурашки, демонстрируя, насколько в действительности происходящее казалось ему важным и волнительным.

— В этот раз не забудь приоткрыть рот, — посоветовал Джонни.

— И твой язык будет прямо там?

— Будет, — кивнул парень. Щеки мальчика запылали сильнее прежнего.

— Хорошо, я постараюсь сделать все правильно! — пообещал он, после чего закрыл глаза и подался к Джонни, давая понять, что готов к новому эксперименту.

Никогда бы Джонни и в голову не пришло, что целоваться с шестилеткой окажется настолько приятно. Он вообще не думал, что когда-нибудь примкнет к гильдии педофилов. Но малыш без преувеличения вскружил ему голову.

Джонни жадно вобрал нежные губы мальчика, язык парня беспрепятственно проник в его разгоряченный ротик, начал исследовать нёбо, язычок, острые зубки. Малыш никак на это не реагировал. Да парень от него ничего и не ждал. Достаточно было и того, что мальчик сидел на коленях у Джонни и то и дело покрывался новыми порциями мурашек.

Поцелуй оказался длинным. Сколько бы Джонни ни силился его закончить, ему хотелось еще и еще. Лишь когда малыш вновь начал задыхаться, парень наконец-то от него отстранился.

— Теперь ты знаешь, как целуются взрослые, — чуть охрипшим голосом проговорил Джонни, потрепав мальчика по волосам. Тот в ответ еле заметно кивнул, пребывая в очередных раздумьях. Его пальцы то и дело касались влажных губ.

— Спасибо, Джонни! — наконец выговорил он. — Ты мой лучший друг! — воскликнул он и обнял парня за шею, уткнувшись маленьким носиком ему в ключицы.

«Друг…» — эхом отдалось в глубине души парня.

— Всегда, пожалуйста, малыш, — с грустью в голосе прошептал Джонни. — Я всегда помогу тебе, только попроси.

— Правда?

— Правда…

— Правда-правда?

— Правда-правда! — рассмеялся Джонни.

— Правда-правда-правда?

— Не перебарщивай!

— Джонни, я так люблю тебя, — внезапно прошептал мальчик, прижимаясь к нему плотнее. И эти слова были проникнуты такой чистотой и искренностью, с которыми парень никогда раньше не сталкивался.

«Меня не за что любить…»

— Я тоже люблю тебя, малыш, — зашептал он, уверенный, что они с малышом говорят о разной любви.

— Мы ведь никогда не расстанемся?

— Никогда, — кивнул парень.

Через неделю Джонни застрелился. В его комнате нашли предсмертную записку, в которой была написана одна-единственная строчка: «Прости меня, Тери. Когда вырастешь, ты обязательно все поймешь».

— Джонни! — воскликнул мальчик, вскакивая на постели. Ему снова приснился тот, что был ему когда-то самым дорогим человеком.

Со смерти Джонни прошло уже шесть лет, но воспоминания оставались настолько свежими, словно только вчера Тери был в его квартире, только вчера ему сказали о смерти соседа и мальчик, не поверив полиции, кинулся в комнату друга. Только вчера он видел его тело у стены с простреленной головой и пистолетом в правой руке.

Только вчера…

Шесть лет…

— Тери? Что такое? Снова кошмар? — заглянула в его комнату мама. Она старалась говорить спокойно, но ее тревога проскальзывала между слов.

Мало ли детей, которым снятся кошмары? Они снились всем и каждому. Но не шесть же лет кряду?! Иногда, на короткий период, все прекращалось. Но рано или поздно кошмары возвращались, мучая ребенка с новой силой, заставляя его кричать, плакать и забиваться в темные углы комнаты. Плохие сны вселяли в мальчика ужас перед самим процессом засыпания. Тери мог не спать по нескольку суток, точнее, Старался этого не делать, оттого под глазами его залегли не сходящие синяки, и мальчик постоянно выглядел уставшим и изможденным.

На вопрос матери Тери не ответил. Обняв колени и уткнувшись в них носом, он содрогался от беззвучных рыданий.

— Опять приснился Джонни? — присаживаясь на край кровати, спросила женщина, начиная гладить Тери по голове. Тот в ответ лишь кивнул.