Герой не твоего романа (СИ)

— Спасибо. — Джеджун опустил взгляд, но тут же снова поднял его и улыбнулся. — Эстрада меняет людей. Но еще совсем недавно я был типичной «серой мышкой», и даже ваш слуга соблазнил меня исключительно ради крови.

— Я бы не отказался от такой «мышки», — уверенно заявил Хёкдже. Он подошел к Джеджуну, встал напротив и снял его очки, заставив омегу несколько секунд рассеянно хлопать глазами. — Правда. Я бы тебя и прямо из твоей пыльной бухгалтерии забрал.

— Ты меня тогда не видел, — прошептал Джеджун, опуская ресницы. — Может, оно и к лучшему. Сейчас я себе больше нравлюсь…

Хёкдже положил правую ладонь на затылок омеги и жадно припал к его губам, стараясь этим поцелуем взять верх над немногочисленными прошлыми любовниками. С каждой секундой вампир все крепче сжимал в объятиях изящное, хрупкое тело. Ему было нужно, чтобы Джеджун полностью расслабился и отдался в его власть, принадлежал ему безраздельно, однако по доброй воле, а не как Хичоль — отцу. Хёкдже хотел доказать, что он лучше всех.

Левой рукой вампир стал расстегивать перламутровые пуговицы на кружевной кремовой блузке. Его губы переместились на шею, и он прикусил нежную кожу, но понарошку, не выпуская своих клыков хищника. Джеджун часто дышал, и, к его великому ужасу, для этого даже не понадобилась актерская игра. Фантастический организм уже полностью восстановился после родов и готовился к новым «постельным сценам» — течка неумолимо приближалась; катастрофа еще не случилась, однако бессмысленное и беспощадное желание постепенно нарастало.

Хёкдже, придерживая омегу за спину, опустился ниже, чтобы покрыть поцелуями грудь. Пока его язык и зубы поочередно истязали левый сосок, а рука настойчиво гладила бедро, Джеджун попробовал прийти в себя. Он откинул голову назад и, повернувшись лицом к монитору, попытался разобрать, что на нем происходит. Ему показалось, что парочка благополучно накрылась одеялом, но рассмотреть детали помешала близорукость. Пришлось признать свое поражение, особенно после того, как с губ невольно сорвался стон удовольствия. Хёкдже такая реакция воодушевила, и он снова стал целовать покрасневшего омегу. А тот лишь мысленно умолял судьбу как-нибудь прекратить это и с безысходностью ощущал растущее внутри знакомое тепло.

Некоторые омеги говорили, что секс прямо перед течкой — самый прекрасный. Никаких мучений, только сладкое томительное ожидание… «Вот перед следующей и попробую, как это, — решил Джеджун. — С Чанмином. А не с человеком, который держит его за грязь под ногами!»

Вспомнив о том, с каким удовольствием братья издевались над слугой, Джеджун сумел-таки перебороть себя. Теперь уже не так сильно хотелось раздеться и лечь на стол с широко раскинутыми ногами. Правда, легче от этого не стало — хотя бы потому, что настрой Хёкдже нисколько не изменился. Вампир уже расстегнул его брюки и забрался под них рукой, вовсю хозяйничая под тонкой материей нижнего белья. Впрочем, он гладил и сжимал только ягодицы, а переднюю часть омеги совершенно оставлял без внимания. Тогда Джеджун, чувствуя, что балансирует на лезвии бритвы, в нетерпении двинул бедрами и чувственно попросил:

— Потрогай его, пожалуйста…

— Кого? — тут же испугался «принц».

— Ну… — Джеджун стеснительно прикусил губу и, помешкав, указал пальцем на свой пах. — Мой член.

Хёкдже, еще несколько секунд назад излучавший чистую похоть, опасливо опустил взгляд на указанный орган.

— А он разве у тебя не просто так болтается? — с надеждой предположил вампир после мучительных колебаний.

— В репродукции он никакой роли, конечно, не играет, — согласился Джеджун, — но мне приятно, когда его ласкают.

Хёкдже без особой уверенности кивнул, помог омеге приподнять бедра и стянул брюки с трусами пониже. На лице бедного аристократа отразилась вселенская тоска. «А что ты, бестолочь, ожидал тут увидеть? — с легкой обидой подумал Джеджун. — Надеялся, что от силы твоей любви он отвалится?»

Хёкдже твердо решил думать, что видит всего-навсего большой клитор нестандартной формы, и взял бесполезный орган в руку. Омега был немного возбужден, поэтому его член уже начал твердеть и уничтожил все попытки самообмана в зародыше. Хёкдже без энтузиазма поводил рукой вверх-вниз и быстро сдался. Он, безусловно, хотел доставить удовольствие Джеджуну. Даже согласился принимать его таким, как есть. Но реальность выбила вампира из колеи.

— Извини, давай позже, — попросил Хёкдже, не скрывая, насколько ему стыдно. — Я почему-то не думал, что придется с этой твоей фиговиной дело иметь. Ты такая девчонка и с виду, и по характеру… А там – он.

— Ничего страшного. — Джеджун спрыгнул со стола и поскорее застегнул брюки. — Если тебе нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью…

— Ага. — Хёкдже обрадовался, поняв, что омега не оскорблен и не отталкивает его. — Просто надо, чтобы в голове уложилось.

— Я подожду. — Джеджун благодарно поцеловал «принца» в уголок губ. — В реальности у всех сначала от меня глаза квадратные, это нормально.

Омега надел очки и перед тем, как уйти, бросил короткий взгляд на монитор. Парочка уже не шевелилась, оба лежали под одеялом, и Кюхён крепко обнимал Хичоля, как будто мешая тому сбежать. Можно было считать миссию выполненной.

Около двери в свою комнату Джеджун ощутил, как у него подкашиваются ноги. Пришлось опереться на стену и постоять на месте, делая глубокие вдохи. Он только что был на волоске от секса с Хёкдже, в шаге от измены! Ему стало невыносимо грустно и больно. Обида на Чанмина прошла, ведь он, по словам Кюхёна, уже спешил к своему омеге. И что супруг мог бы тут увидеть, если бы Хёкдже оказался недостаточно бестолковым и морально приготовился к наличию пениса у своей новой девушки? «Ну что я за человек-то такой, — мысленно отругал себя Джеджун. — Только оставь меня без присмотра — иду по наклонной. Какая-то шалава поневоле, случайная подстилочка!» С чувством отчитав себя, омега смахнул выступившие на глазах слезы и вошел в свою комнату. Он отчаянно надеялся, что подопечные ЧанКю как-нибудь набедокурили, — это отвлекло бы его. Но ребята лежали на заправленной кровати без движения, в одежде, и рука одного была вложена в руку другого, словно таким образом их похоронили. Джеджун в страхе бросился к ним, проверяя пульс. Ничего не ощущалось. Тела еще не успели остыть, но бедняжки были мертвы.

Джеджун схватил мальчишек за руки, не в силах ничего сказать: в горле встал ком, мешавший не только издавать звуки, но даже свободно дышать. А этих-то двоих за что убили? Чем они разозлили властного психопата? Тем, что один походил на слугу-предателя, а другой — на мага, позволившего этому слуге не защищать его сына? Он теперь собирался оживлять всех персонажей с ненавистными лицами и уничтожать одного за другим, пытаясь утолить свою жажду мести?

Джеджун заплакал, опустив голову на грудь Чанмина и продолжая сжимать руку Кюхёна в своей. Ему хотелось лично расправиться с беспринципным убийцей, для которого не было разницы между кровью врага и кровью невинного ребенка. Но пока он молча прощался с не успевшими пожить детьми, его слух вдруг отчетливо уловил сердцебиение. Джеджун выпрямился. Сначала глаза открыл Чанмин, потом — Кюхён. Они непонимающе смотрели на Джеджуна, как будто надеялись, что он сейчас все доходчиво объяснит.

— Нас укусил человек, похожий на Хичоля хёна, — первым заговорил Кюхён. — Укусил, как вампир.

— А потом нам стало плохо, — подхватил Чанмин. — Это ты нас на кровать уложил?

— Да, — зачем-то соврал омега, в недоумении глядя на едва обретших новые жизни вампиров. Объяснить убийство детей он еще мог, но их обращение оставалось за гранью его понимания. Даже если Хичоль хотел слуг с такими лицами, он ведь мог бы найти кого-нибудь более адекватного, полезного и, в конце концов, психологически взрослого? Он же не набирал для себя придворных шутов, умственно или физически неполноценных? «Сумасшедший, совершенно точно сумасшедший, — думал Джеджун, застыв рядом с вампирятами. — И сейчас даже не пытается это скрыть. Да как мой Чанмин столько лет служил такому невменяемому деспоту?»