Монастырь (СИ)

====== Монастырь 1: 37 глава ======

37

Практически всю ночь он шел вперед, изредка подкрепляясь мясом и водой из бутыли. А в утренних сумерках деревья вдруг поредели. Болото закончилось и впереди показался незнакомый лагерь. Военный лагерь с гербами Атальи. – Мы пришли, – голубые глаза стали невеселыми. Некуда отступать – везде ловушка. – Добро пожаловать в мой мир, Кристиан. Легрэ окинул взглядом палатки и повернулся к Луису. Он пытался скрыть волнение во взгляде, но слишком хорошо понимал, что теперь им придется скрывать их отношения, возможно, вести себя, словно они совсем чужие. В душе его заскреблась невыносимая тоска. – Себастьян тоже тут? – спросил он отвлеченно. Герцог кивнул молча. А потом поднял глаза на мужчину. – И моя невеста, – добавил тихо. Легрэ на секунду замер, а через минуту взяв себя в руки, выдавил понимающую улыбку. – Что ж, – он вздохнул и обернулся на лагерь, – тогда пойдем... Ни к чему затягивать, – он снова улыбнулся, но одному лишь богу было известно, как ему это тяжело далось. Видеть Луиса сейчас ему было невыносимо, и нужно было теперь учиться жить с этим новым ужасным чувством. – Кристиан, я тебя не неволю, – юноша остановил Легрэ за руку. – Ты можешь уйти. Сейчас. Я не хочу делать тебе больно. Не хочу, чтобы... Когда я собирался бежать, я думал, что тебя никогда уже не увижу. Это не твоя война. От деревьев внезапно отделилась тень. Затем еще несколько. Парочку заметили. Воины собирались напасть, но узнав господина, поклонились и отступили. – Так что? Ты уйдешь? – Луис не дрожал, не показывал чувств, старался быть ледяным. – Я останусь, – твердо ответил Кристиан и позволил себе украдкой еще один нежный взгляд. – Я не изменю себе так же, как и не изменю вам, герцог. – Я верю в это, идем... В предрассветной тишине зарождался новый день. И новый день встречал юношу надеждой на скорую свободу. Сейчас, в данную минуту, Валассия была захвачена иноземными войсками. Но некогда недобрый вассал не собирался оставлять Фернандо шансов задержаться на плодородных берегах. Его уже встречали как освободителя. Его называли светлым рыцарем Бога. – Кристиан? – падре Себастьян в красной мантии инквизитора показался из ближайшего шатра и заулыбался. – Как я рад, что ты сопровождал нашего господина. – Фернандо остался в лагере, – сообщил юноша, принимая теплый плащ от слуги. – Я точно могу сказать, что он не готов к войне. Он пойдет на подписание договора? Легрэ с долей упрека посмотрел в глаза Себастьяна и сдержанно кивнул – он понимал, что сердиться нет смысла – они по-прежнему на одной стороне. – Я тоже рад, падре, – сказал он. – Только не возьму в толк, к чему оставлять Фернандо в живых? Он опасен. – Прости, я не мог сказать. Меня попросил Луис, – Себастьян пригласил прибывших зайти в шатер. И герцог не отказался, дав понять Легрэ, что это необходимо. Большая ловушка, – заулыбался аббат, едва он понял, что больше никого, кроме них нет. – Северные границы неспокойны. Многие княжества сопротивляются, как и Валассия, власти Фернандо. Его убийство приведет к тому, что начнется новая междоусобная война. Невыгодно ослаблять Аталью. И Фредерик, любовник Фернандо, не потянет такой ноши... Сейчас Атальи нужно получить лишь Валассию, чтобы договориться и примириться с королем. А вы, Кристиан, мне в этом не способствовали. – Какой же спрос с несведущего, – просто пожал плечами Легрэ, осматриваясь вокруг. – Так что простите, бога ради. Кроме того, что бы вы сделали, не пойди я с Луисом к Фернандо? – Кристиан прямо взглянул на Луиса. – Все произошло так, как произошло. – юноша не улыбался, но чувствовал, как в глубине глаз Легрэ горит страсть. – Нам нужно отдохнуть, помыться и поесть. – еще один короткий взгляд на Кристиана. – Мы пойдем ко мне в шатер. Передайте, чтобы принесли горячей воды и чистую одежду. – Ваше высочество, хочу предупредить вас, что вы не должны показывать ваше отношение к Легрэ. – Себастьян покачал головой. – Вы оба столь откровенно друг на друга смотрите. Пусть Кристиан останется у меня. Пока. Не давайте поводов. Легрэ посмотрел на юношу, и казалось, что сейчас вот-вот пошлет Себастьяна с его предусмотрительностью, но вместо этого он прикрыл глаза, тем самым безмолвно согласившись с правотой Себастьяна. Уж Легрэ знал, как дорого стоит репутация и что за ошибки на этом поприще платят не дешевле. И все же ему будет не хватать ночей, проведенных с Луисом в одной постели. – Думаю, что в этом есть доля истины и мне лучше остаться, Лу... ваше высочество. – Хорошо, – юноша недовольно выдохнул. И вышел за полог, оставляя бывшего аббата и стражника одних. Себастьян сразу отправился к своеобразному столу и налил себе и Легрэ вина. – Выпьем. Думаю, у тебя ко мне много вопросов, Кристиан. – черные глаза пронзали и сверкали недобро. – Не думал, что придется говорить с тобой еще раз... Ты заставил герцога изменить своим решениям. Что он в тебе нашел? Да, я знаю что... – темная усмешка. – Интересно было бы послушать, – усмехнулся Легрэ, принимая бокал с вином из рук Себастьяна и поглядывая в сторону выхода. Ему хотелось быть с Луисом сейчас больше, чем даже в самом лучшем месте на Земле. Он в который раз за этот день тяжело вздохнул и обратился к падре. – Я не знаю, что он во мне нашел... И еще меньше знаю о его отношениях с королем. Не желаете объясниться? – Желаешь услышать о том, почему я продал земли Валассии? А, тебя больше все же волнует, что думает Луис о короле. Ну, сын мой, я этого не знаю. Я всего лишь слуга Бога, инквизитор Ксанте. И мой долг – оберегать принца, который станет наследником Атальи после женитьбы, от неправильных решений. Сейчас он на пороге большой власти. Ты – его помеха. И его выбор. Хотелось бы, чтобы он не пожалел об этом. Так что ты желаешь слышать, Кристиан? – Вы использовали меня и, наверное, я бы на вашем месте поступил так же. То, что я оказался здесь – просто случайность... Я не собираюсь вредить мальчику, Себастьян, да и на вас обиды не держу. – Легрэ отхлебнул вина и ощутил, как приятное тепло согревает внутренности. А еще ему хотелось напиться. – Так почему ты продал земли Валассии. – Каждый делает ставки. Проигрывает или выигрывает. Шесть лет назад я отправился сдаться инквизиции как еретик, но меня не убили... – мужчина улыбнулся. – Меня снарядили присматривать за Валассией после войны. Церковь во всем ищет выгоду. Однажды ей стал неугоден правитель Атальи. Луис – умный мальчик. Луис получает эти земли, земли отца и Валассию. Понимаешь? Сознаешь, что таким образом объединение государства неизбежно? – Фернандо не станет заключать ни с кем никаких сделок даже в обмен на собственную жизнь. Он неадекватен. Он не успокоится, пока под его командованием будет хоть один солдат. Гражданская война неизбежна. – Легрэ покачал головой. – А если вы проиграете, что тогда? – Фернандо заключит сделку не с нами, Кристиан. Не тебе решать этот вопрос. Он будет говорить с Луисом и герцогом Аталийским. А ты знаешь, как он относится к нашему мальчику? Конечно, знаешь... – чертинки заплясали в глазах Себастьяна. – Даже Паоло не поставили в курс происходящего. – мужчина опустошил свой бокал. – От такого союза и такой мощи Церковь никогда не откажется. Принц может сделать нашу державу огромной. И Фернандо прекратит войну, как только все земли объединятся. Единственное, ты навсегда потеряешь Луиса... Но ведь ты не влюбился, сын мой? В вопросе не сквозило издевки, скорее сожаление. Именно теперь, натираясь горячим полотенцем в соседнем шатре, Луис вскинул глаза к небу, умоляя, чтобы все прошло так, как хочет он. Предстоящий обряд венчания с принцессой Алисией, дочерью короля Атальи, и встреча с Фернандо заставляли его вновь и вновь задумываться о той игре, что велась в стенах монастыря. Юноша позволил надеть на себя чистую рубаху. Теперь его волосы укоротились еще на несколько сантиметров и буйно вились. Вторая рубаха была алой. Длинное блио, ярко-синее с золотой вышивкой, подчеркнуло бледность. Он должен был оттолкнуть Кристиана сразу, не позволять возобладать своей страсти. Не идти с ним в подвалы... не играть в постыдные игры. Не дразнить Фернандо. Столько ошибок за несколько дней. Столько игр с самим собой. Герцог сел на тюки и закрыл лицо руками. И слава богам, что юноша не видел мертвенно-бледного лица Кристиана, его дрожащих губ и обреченной на отчаяние ненависти в глазах. Случилось то, чего он боялся больше всего на свете. Сейчас Кристиан стоял посреди шатра – прямой точно струна, оглушенный своими догадками, неспособный принять то, что услышал. Луис будет всеми силами стремиться к Фернандо, и Легрэ суждено дважды потерять его! Дважды умереть. И что он мог поделать против долга и происхождения – они не отпустят юного герцога в его объятия, не отдадут ему того, кто волей-неволей взял сердце Легрэ и заставил этот камень биться в унисон своему. – Идите к черту, – выдавил Кристиан, швырнул кубок на пол и, не оборачиваясь, вышел из шатра. Свежий воздух не принес ему облегчения – он показался горьким и противным, и лишь когда Легрэ сам того не ведая забрел на окраину лагеря, он немного очнулся. Опершись спиной о ствол старого бука, он откинул назад голову, посмотрел вверх и понял, что вместо зеленой кроны и небес видит расплывчатые пятна. Кристиан зажмурился – снова взглянул вверх – картинка стала четче, но скоро снова затуманилась. – Господи, – тихо простонал он, – сколько зла я сделал – что ты со мной так... Даже для праведного наказания это – слишком... Полдня герцог Сильвурсонни банально проспал после перехода по болотам. Но пробуждение его было безрадостным. Слишком много сделал Луис не так. Слишком много пошло против его соображений о будущем. Несколько месяцев назад он уговорил отца посодействовать побегу из столицы. И если бы куш не был так велик, строгий родитель, который очень беспокоился за судьбу сына, ни за что бы не пошел против воли Фернандо. Но речь шла не просто о каком-то клочке земли, а о браке с Атальской принцессой, а это значило, что возможно будет объединить земли. Конечно, Луис отправлял в дороге почтовых голубей. Конечно, его встретил падре Ксанте, который тайно занимался перепродажей земель Валассии, могущих послужить способом полного объединения королевств. Но в планы герцога не входила ни встреча с королем после побега, ни тем более Кристиан. Теперь сложно объяснить Легрэ что-либо. Сложно рассказать, почему юноша сопротивлялся. Почему... так глупо себя ведет до сих пор. Он связан обязательствами. Связан до тех пор, пока не будет заключен брак и подписан договор с Фернандо. И сама возможность встречи с правителем в данной ситуации... Юноша встал, когда к нему со всеми церемониями и пафосом прибыла высокая гостья. Она явилась в сопровождении двух герцогов Аталийских, графа Вальяса, гвардейцев и высокопоставленных дам, состоящих при дворе. Сама не говорила, стояла в стороне. Невысокая темноволосая девочка, ничем не примечательная и совершенно унылая. Сильвурсонни видел невесту в третий раз в жизни, но даже при коротких разговорах успел составить мнение о будущей жене как о скучной и во всем соглашающейся особе, что нельзя было сказать о ее дяде Эдуарде, герцоге Аталийском. Именно он инициировал брак и собирался теперь составить партию с Фернандо на предстоящих переговорах. Полчаса, за которые была в шатре знать Атальи, показались Луису вечностью. Он получил четкие указания и выслушал холодный отчет о своем поведении. Вероятно. Эдуард все же имел сведения о произошедшем в монастыре. Уходя, он задержался на несколько секунд и кинул достаточно резко, что до брака юноше лучше не думать о возможности отбытия в Александрийскую библиотеку, да и потом следует задуматься хотя бы о годе пребывания в новом качестве рядом с супругой дабы укрепить союз. Теперь Луис наконец остался один. Клял себя. Ненавидел. И метался по шатру, словно пойманный в ловушку дикий зверь. Бегство? Сколько можно бегать от судьбы... когда все предрешено интригами и волей других людей. Он правильно сделал, что солгал Кристиану Легрэ. Тому будет легче. Легче возненавидеть и просто уйти... А лучше оттолкнуть его теперь. Едва он только посмеет приблизиться. Впрочем, вопрос о бывшем монахе волновал и самого инквизитора Ксанте. Хитрая лиса, скрывавшаяся под личиной аббата Валасского монастыря, проскользнула под полог шатра буквально через несколько минут и застала Луиса жадно пьющим вино прямо из бутыли. Себастьян вырвал крепкий напиток из рук юноши и грозно глянул тому в лицо. – Сейчас, ваше высочество, я позову к вам Кристиана. Вы поблагодарите его за спасение, подарите кошелек золотых и отправите из лагеря, – сказал он тихо. – Вы сильно рискуете своей жизнью. Но еще больше – его. Его или зарежут, или повесят по вашей милости. Вы меня поняли? Герцог кивнул. А в хрустале глаз задрожали невольные слезы. – Я понимаю, падре. – Не отчаивайся, мальчик. Это не конец жизни. Легрэ тебя поймет, – ладонь провела по нежной щеке. – Держись! Я с тобой. ‘Со мной! – юноша закрыл глаза, едва Себастьян вышел вон. – Со мной лишь боль, ад... Со мной рядом слишком тяжела любая ноша. Сказать... Сказать ему прямо... прогнать... прогнать сейчас’. Кристиан появился в шатре в одежде воина и с порога поклонился Луису, словно признавая теперь его высокое положение – это выглядело как-то неправильно и нелепо. Молчаливость Кристиана, его траурная неловкая сдержанность и взгляд, полный прежнего влюбленного огня. И не потому ли он теперь так часто отпускал глаза или смотрел в сторону? – Вы звали меня, ваше высочество? – Легрэ глянул на Себастьяна с долей ядовитой иронии, потом собравшись, перевел взгляд на Луиса. У Легрэ было странное тревожное чувство, не оставлявшее его весь день, и теперь оно усилилось. Он заметил, что глаза юноши блестят от слез и сердце ухнуло вниз. Захотелось обнять его – просто обнять и наплевать на все, лишь бы облегчить его боль, пусть и усилить свою. – Да, звал, – кивнул герцог, поглядывая на стоявшего у входа Себастьяна, сложившего на груди руки и подбадривающее кивавшего головой, словно продолжавшего говорить, что так жизнь Легрэ окажется в безопасности. Тонкая рука скользнула по столику, небрежно смахнув кубок. Вино всегда так быстро действовало на Луиса. Новый взгляд через плечо Кристиана. – Падре Ксанте, позвольте нам поговорить наедине. – Я с удовольствием бы, ваше величество, но... – Прошу вас, я обещаю, что я все сделаю так, как вы просите, – юноша прикусил нижнюю губу и перевел взгляд на бывшего стражника. – Я настаиваю, чтобы вы вышли. – Хорошо, – Себастьян приподнял полог и шагнул за порог. – Но помните, я стою снаружи и жду. – Нет! – юноша перешел на резкий тон. – Вы уйдете. Немедленно. – Хорошо, но помните... – Да, я помню, – полог опал. Двое остались одни. Герцог стоял на месте. Потом опять подхватил бутылку и хлебнул, не в силах найти нужные слова. Легрэ медленно подошел к Луису – пальцы легли на горлышке бутылки, поверх его, отвели в сторону. – Не надо этого, – тихо произнес Кристиан, открыто любуясь Луисом, словно хотел насмотреться на него на прощание. Ему так тяжело давались слова: – Я знаю, что ты мне скажешь... Себастьян умеет направлять людей в нужную сторону, – Кристиан горько усмехнулся, – будь он проклят. – Не знаешь, – глаза прищурились. – Иначе бы я не выпроводил его. – юноша опустил взгляд. – Сейчас мы действительно должны расстаться. Падре прав, что я не имею права рисковать твоей жизнью и позволить судьбе еще раз столкнуть тебя и Фернандо. И ты это понимаешь, но я и прощаться с тобой навсегда не стану. Ты поедешь в маленький городок Савильо, там куплен небольшой замок. Мной куплен... Когда все закончится здесь, я приеду. Или дам весть, что можно приехать. В Савильо все устроено для жизни. Тебе понравится, Кристиан. Я не знаю, согласишься ли ты подождать... Я не могу настаивать... Легрэ внимательно выслушал юношу и худшие его опасения подтвердились. Некоторое время он пытался подобрать слова, дважды порывался что-то сказать и дважды замолкал. В конце концов, Легрэ просто кивнул. – Что ж мне еще остается, – невесело улыбнулся он, пожав плечами и опустив глаза. – С радостью бы встретился с Фернандо еще разочек – мне есть, что ему сказать. После побега с тобой, это, конечно, был бы самый идиотский поступок за всю мою жизнь – все равно, что в петлю сунуться, но зато бы провел весело время. – Кристиан понял, что начинает скверно шутить и осекся. Он виновато посмотрел на Луиса. – Себастьян мне так усиленно намекал на то, что ты собираешься... ты и Фернандо... вы с ним, – Легрэ тяжело вздохнул, но так и не смог сказать этого вслух. Произнеси он такое и сердце в его груди разорвалось бы надвое. – Я не питал пустых мечтаний, не ждал вечной любви и преданности, я вполне сносно мог бы пережить твою женитьбу. Я всего лишь надеялся, что у нас с тобой будет чуть больше времени, что обстоятельства не отнимут тебя у меня так скоро... Это было глупо. А теперь я поеду в Савильо, буду там жить себе, пить вино, любоваться красотами вдали от войны и от тебя, орать на слуг и беситься от бессилия. И каждый день думать о том, что ты отдаешься этому неврастенику-изуверу по доброй воле, гадать, приедешь ты в свой маленький замок в Савильо вообще когда-нибудь или уже нет. Жив ты? Мертв? Счастлив? И если счастлив, то с кем? – Кристиан тихо засмеялся и, забрав бутылку из рук Луиса тоже хлебнул вина. – Черт возьми, и я ведь поеду... если тебе это действительно нужно, Луис. В ответ Луис заставил мужчину посмотреть на себя. И сам смотрел прямо и открыто. В его глазах не было больше притворства, не было и капли снисхождения или лести, которые так обильно приходилось раздаривать каждый день. – Ты еще жалеть себя начни, – заявил жестоко. – Ты несколько дней назад, в том подвале, был куда увереннее, Кристиан, а теперь жалеешь себя, словно барышня. – герцог сдвинул тонкие брови к переносице, щеки его полыхали ярким огнем. – Не знаю, на что ты вообще рассчитывал, не знаю, зачем побежал за мной в лес. Хотя ведь все просто, да? Любовь, чувства, наркотик обладания запретным... Слушай и молчи! Я буду говорить. Я не заслуживаю того, чтобы ты мучился из-за меня. Самое малое, чем я могу тебе отплатить – это домик в Савильо, новое имя, деньги и титул. Возможно, мой подарок кажется тебе сейчас ненужным. Возможно, я должен был все бросить и бежать с тобой, забыв о своем происхождении, о том, что мне еще предстоит сделать или, наоборот, не предстоит, но ты... Слышишь, ты, – герцог ткнул Легрэ в грудь, – не имеешь никакого права сейчас утверждать того, что я собираюсь делать! Уходи! Бери бумаги, новое имя, мой подарок по праву заслуженный и уезжай. – Луис отступил, полыхая яростью. – Я сожалею, что позволил тебя так близко к себе подпустить. Губы Легрэ плотно сжались, но он не сердился, даже не был удивлен, только покачал головой как-то сожалея. – Знаешь, я тоже хотел тебе гадостей наговорить напоследок. Думал, что тебе легче будет тогда... что так правильнее, а потом вот зашел сюда, увидел тебя – и все слова растерял. М-да, – Кристиан снова вздохнул, потер ладонью уставшую шею и задумчиво прошептал: – Значит – правда. И ты поедешь к Фернандо... Ты сильный, Луис, при других обстоятельствах этим можно было бы гордиться. Только знаешь что, за пару хороших ночей плебею не отплачивают титулом и деньгами. Я ничего не сделал, чтобы из грязи в князи угодить. И у тебя нет никакого долга передо мной. Я обещал однажды послушаться тебя, так вот, я поеду в Савильо и проживу там полгода, как гость, потом уеду. Я не стану мешать вашим планам, герцог. – Дурак! Какой дурак! – Сильвурсонни не говорил, а разговаривал сам себе под нос. – Уходи! Поступай, как знаешь. Распоряжения даны, тебя там будут ждать. – Он отвернулся и пошел в темноту. Не дожидаясь прощания и не оборачиваясь. Ждал несколько минут, а когда был уверен, что Кристиан все же ушел, достал еще одну припрятанную бутылку, чтобы сегодня отключиться. На самом деле юноша даже не был включен в список послов. Дела вел герцог Аталийский. Откупорив бутыль, Луис хлебнул как можно больше. Он надеялся, что когда закончится война, когда долг будет исполнен и все стороны удовлетворены, наступит время свободы. Герцог знал ее цену. Тогда он забудет и о страсти к Кристиану, и гнев Фернандо. Он уничтожит в себе любое проявление чувств. Сильные руки ухватили его за плечи, и настойчиво развернув юношу к себе лицом, Легрэ поцеловал его в губы – отчаянно, долго, так же, как делал это в домике на болотах. – Прости, – прошептал он, прижимая Луиса к себе, заглядывая в глаза, запуская пальцы в его светлые волосы. – Это в последний раз, – и снова поцеловал. – Еще, – губы пахли сладким виноградом, бутылка упала и покатилась по земле. Руки обвили шею. Луис откинул голову назад. – Еще поцелуй... Ты безумец. Зачем? Ты... – вкус поцелуев на шее. Не расставаться? Не позволять себе... Кончики пальцев проникли в волосы на затылке. – Ты такой настойчивый... – Я буду ждать, Луис, – шептал Кристиан, покрывая беглыми сумасшедшими поцелуями его горячее лицо. – Письма, весточки... тебя... Делай, что хочешь... только не люби его, слышишь? Не люби его... никого, кроме меня... Ты моя жизнь... моя душа... – Легрэ сходил с ума и его не в шутку трясло. Губы скользили по шее, по плечам, обжигая даже через ткань. – Пообещай мне, что если что-то пойдет не так – ты позовешь. Обещай мне, Луис. Закрыв глаза, утопая в запахе Легрэ, умирая от его близости, юноша отвечал на ласку, потянул мужчину за собой. Он не заботился о том, что рядом кто-то есть. Его рука сама потянулась, чтобы найти естество Кристиана под одеждой. – Да, обещаю, обещаю... Ты... такое искушение. Я не должен искушаться... Не могу тебе отказывать... Жар охватывал тело Легрэ, делая его безумие полным, его любовь совершенной. Он так хотел, чтобы Луис дал ему надежду – любую, даже самую ничтожную. Кристиан не мог уехать вот так запросто, не хотел оставлять этого странного и такого близкого ему человека, не хотел возвращаться в пустоту, из которой он нечаянно вывалился, встретив Луиса. Этот мальчик изменил всю его жизнь, и теперь забирал ее, оставлял себе. А Легрэ ожидали долгие ночи одиночества и неизвестности – они были похожи на смерть. Кристиан ласкал Луиса так, словно прощался, и настойчивая нежность его рук, жадная обжигающая сухость его губ, долгие взгляды глаза в глаза говорили красноречивее самых изощренных признаний, выдавая Кристиана с головой. Он стянул штаны с мальчика, вобрал естество Луиса глубоко в рот и замер, потом резко отпустил, глотнул воздуха и снова – целиком, до основания, до упора. Юноша зажал рот кулаком. Он не должен закричать. Лишь стон, тихий стон слетал с губ. Кристиан словно сорвался и теперь не хотел отпускать. Освободиться от его губ было невозможно, все тело трясло. Опасность возбуждала еще сильнее. Возможно, Себастьян никуда не ушел... Возможно, сюда кто-то заглянет. Герцог вцепился пальцами в плечи Легрэ и потянул на себя. – Сейчас, – прошептал тому в губы. – Потом нескоро. Ты ведь не уедешь далеко... Ты солгал, Кристиан. Я тебе не верю. – Верь мне... Всегда верь мне. – Легрэ собою придавил юное тело герцога к тюкам, закинул его ноги себе на талию и, зажав рот ладонью, медленно толкнулся вперед. Кристиан был осторожен, но каждый сантиметр горячей тесноты поддавался с трудом, выдержка летела к чертям, но он смотрел в глаза Луиса, не отрываясь, шепча: – Если ты скажешь... уеду. Если это нужно... Не им, не Себастьяну, тебе... Уеду. – Легрэ вошел до конца и, отпустив ладонь, поцеловал возлюбленного в губы. Юноша ответил на поцелуй, впустил язык Кристиана в рот, жадно обвился вокруг тела руками и ногами, двигаясь навстречу с отчаянием. – Я... не хочу... они... тебя... могут... – тихий стон с каждым сильным толчком в теле, – могут... тебя... убить... – юноша чувствовал, как резко движется мужчина, как звереет, как в его синих глазах пробуждается пламя и сам не отводил глаз. Не мог отвести от Легрэ взгляда, словно сейчас он полностью им завладел. – Захотят... и в Савильо достанут, – прохрипел Кристиан, срываясь на резкие глубокие фрикции. Он снова прикрыл рот Луиса ладонью, когда тот едва не вскрикнул. – Я лучше умру... чем позволю им манипулировать тобой за мой счет... Не позволяй себе бояться за меня... Это делает тебя слабым. Мне можно... Тебе нет, Луис. Герцог замотал головой из стороны в стороны, кусая губы. Он был во власти экстаза, животной силы мужчины, подчинялся ему и понимал, что не может отказаться. – Что же ты делаешь? – слезы полились из глаз. – Я не могу... Пожалуйста... Кристиан... Сюда могут войти... – запоздалый страх смешивался с возрастающей страстью. Юноша выгнулся всем телом, давя в себе стоны. – Пусть... – отозвался Легрэ со стоном, – тогда у меня будет повод увезти тебя отсюда... Перегрызть им всем глотки и пусть... пусть они и дальше делят этот мир... они потратят на это жизнь, но так и не смогут понять самого главного... оно не стоит потери любимого человека, – последние слова Кристиан уже прорычал, обращаясь в озверевшее от боли и страсти существо. Он таранил Луиса собой с такой любовной жестокостью, словно стремился убить его таким примитивным и поразительно прекрасным способом. – Я твой, Луис... всегда. Твой, помни это. Юноша плакал, кусал рубашку Легрэ, не в состоянии остановить, цеплялся за него. Доведенный до исступления нисходил на хрипы. Горячее солнце захватило живот. Зверь владел им и не отпускал. Луис целовал лицо. Уже не понимая, где находится, зачем он здесь... “Плохо, очень плохо, – шептал разум. – Ты должен был прогнать. Ты должен был...” – от новых фрикций мысли рассыпались на звезды, а вокруг полыхал пожар. Юноша чувствовал, как они переместились на шкуры, как свились в одно уже в темноте. Себастьян должен был знать, чем кончится. Но дал выбрать... Позволил выбирать... Легрэ со всей силы вжался бедрами в ягодицы Луиса и, целуя его в губы, излился. В ушах шумело, сердце гулко стучалось в груди и казалось вот-вот выскочит из нее. Невероятным усилием воли, Кристиан заставил себя отстраниться от Луиса, погладил по взмокшим волосам. – Так мне уехать? – спросил он, вместо “люблю”, ожидая приговора. Он знал, что примет решение Луиса, каким бы оно ни было и этим подтвердит свою любовь и оправдает его доверие. Юноша повернулся на бок и подтянул ноги к животу, зарылся лицом в мягкой шерсти. Он боялся отвечать. – Я не хочу, но так надо... Ты не сможешь защитить ни меня, ни себя... Тем более, себя, -заговорил он быстро. – Уж лучше было там, когда перерезал вены. Ты ведь свободен. Уходи. Так проще будет. Мне будет проще знать, что ты свободен. Что все для тебя закончилось. – Что бы ты сделал на моем месте? – тихо поинтересовался Легрэ, припадая щекой к хрупкому плечу. – Ты предлагаешь мне бросить тебя... променять на спасение. Я очень хочу остаться, а еще хочу, чтобы ты рассказал мне все, как есть... Может тогда я что-нибудь придумаю, чтобы быть неподалеку. Я могу затеряться среди твоих солдат, я не войду к тебе, ни словом ни делом не выдам нас... Но я должен знать, что ты в порядке... Дай мне повод остаться. От кого защитить тебя? – Среди солдат? – герцог приподнялся. – Ты уверен? – закачал головой отрицательно. – Если кто-то тебя узнает... Я... твоя жизнь из-за меня сломается. Все дело в политике. В землях. Во власти. В объединении княжеств. Аталья готова стать частью нашего государства. Для этого и придуман брак. Послушай, ты составил ложное мнение. Я не собирался спать с королем. Я сразу отказал ему. Сейчас он и сам пойдет на сделку. Северная угроза набегов, арабы, укрепление Церкви. Фернандо неглупый правитель. Да, он жестокий, но ... все что произошло – это блажь. Я уверен в этом. – Он целовал тебя? Хоть раз? – спросил Кристиан в лоб. – Что? – Луиса начала бить нервная дрожь. Целовал. Не только целовал... – Разве это имеет значение? Он просто хотел показать мне мое место. Доказать, что... – Твое место в его постели, – закончил Легрэ немного зло и печально. Он осторожно повернул Луиса за плечо на спину, чтобы видеть его лицо. – Король хочет тебя... Я видел это в его глазах и читал это в его действиях там, в лесу, когда его гвардейцы держали мечи у моей шеи. Он словно говорил мне: “Смотри, я могу делать с ним, что хочу... Потому что у меня есть власть. А ты не сможешь ничего, даже удержать его возле себя”. Что ты будешь делать, если взамен подписания мира Фернандо предложит тебе свою постель? Даже Себастьян видит это будущее, потому и гонит меня, говорит, что для тебя я опасен и он прав. Король не убьет меня в открытую, нет, ему твой гнев не нужен. Кроме того, используя меня, на тебя легко будет влиять. И это Себастьян знает тоже. Фернандо проще всего сейчас опорочить меня и выставить себя на этом фоне в хорошем свете, а я не король, не барон и даже не повар при дворе его величества. Все, что я могу, это бороться за твое сердце, Луис, и за твою любовь. Сейчас все так шатко и ненадежно, но я не могу просто взять и отдать тебя этим людям, не могу. И я многим готов поступиться ради нас. – Король никого не любит, Кристиан. – отвел глаза герцог. – Даже если у Фернандо и были те мысли, о которых ты... думаешь, он никогда не возьмет то, что уже пробовали. Я ему неинтересен как любовник. Он найдет другую жертву. Или оставит Фредерика. Фредерик красив, умен, знает, как ублажить короля и дать ему то, что ему хочется. – Луис вдохнул побольше воздуха, чтобы привести в покой бушующее сердце. Он смотрел на Легрэ с удивлением – воин открывался герцогу в новом, необъяснимом свете, словно его окрашивала божественная доброта. – Ты понимаешь, что мы не можем любить не из-за сословной разницы? – спросил тихо. – Кристиан, я мужчина. И ты... ты вызываешь во мне слишком много незнакомых доныне чувств, но Бог запрещает даже намек на такие связи... – юноша закрыл глаза. – Боже милосердный! Как я должен поступать? – он схватился за руки мужчины. – Что я могу сделать? Что я вообще могу сделать? Фернандо и без тебя меня распнет. Тебе нужно это обязательно видеть? Прошу, Кристиан, просто не дай ему повода. Не лезь. Легрэ склонился лбом к пальцам Луиса. – Хорошо, – с дрожью в голосе ответил он, – я уеду... Завтра. – И поступишь правильно. Спасибо. – можно было бы еще говорить, убеждать, но герцог точно знал, что никогда не отправит вести Легрэ, никогда не коснется больше его судьбы, не посмотрит в синие глаза, не посмеет испытывать лишних эмоций. Он сорвался. Один раз теперь. – Иди, ступай. Я прикажу снарядить тебя в дорогу. Уезжай теперь. Завтра здесь будет неспокойно. Кристиан выпрямился и в последний раз любовно скользнув пальцами по щеке Луиса, отпустил руку. – Это невыносимо, – сказал он, и, собравшись, ушел.