Монастырь (СИ)

====== Монастырь 1: 36 глава ======

36

Они провели на болотах чудесные два дня, и казалось, что совсем забыли о том, что им нужно было уходить. Маленький деревянный домик на сосновом большом острове стал для Кристиана раем, и он надеялся, что Луис с ним по-настоящему счастлив. На рассвете Кристиан уходил на охоту и возвращался не с пустыми руками, так что теперь они не знали нужды в мясе и свежей воде, но с хлебом по-прежнему были проблемы. Вино, что обнаружилось в погребе, давно перебродило, но зато там же, в большой бочке нашлось немного лука и зерна и уйма всяких необходимых в хозяйстве вещей. Особенно Легрэ порадовало оружие: лук, два колчана стрел и обоюдоострые ножи. Кристиан взял пару из них и, высунувшись из погреба, кликнул Луиса. – Смотри, что тут завалялось, – сказал он, протягивая юноше находку. – А я все думал, куда же я их сунул. – Ты ведь построил этот домик... – юноша взял оружие в руки, разглядывая с интересом и ужасом. Такие часто применяли при ближнем бое. Ранения от них бывали смертельными, особенно если провернуть нож внутри плоти. – Ты здесь скрывался? – спросил он с едва скрываемым интересом. Все это время догадка о том, что Кристиан именно скрывался, ни разу не уходила из головы. Но больше всего юношу беспокоило другое. Насколько Фернандо заинтересован в поиске двух беглецов. – Ты думаешь, нас еще ищут? – спросил тихо, чуть краснея. При одном взгляде на Легрэ его охватывало смущение от того, что они делали почти всю ночь. – Конечно, ищут, – Кристиан улыбнулся и кивнул, подтверждая догадки юноши: да, он действительно построил эту избушку, когда скрывался от властей, и даже обустроил ее водостоком для дождевой воды и двумя выходами, на случай, если придется быстро убираться. – Тут нас ни одна собака не найдет, а если и найдет, то мы можем уйти дальше, в топи. Я на этих болотах три года провел, и поверь мне, малыш, кроме меня сюда за это время только два человека ходили, да и те по дурости потонули. -Легрэ вышел из погреба и странно-внимательно посмотрел на Луиса, словно оценивая. – Расскажи мне, почему король так жесток с тобой? Герцог пожал плечами. -Вся моя вина состоит в том, что я не знаю, что он на самом деле хочет. Но из всего, что я услышал от Фернандо... – юноша вспомнил странные и извилистые разговоры с королем и нахмурился. – Я заключил, что он меня целенаправленно искал, а теперь пытается сделать как можно больнее и всего лишить. Дома. Семьи. Родных. Он все время повторял, что я не воин... что я гожусь только для одного... Ты тоже так сказал, – Луис опустил голову и сдержал в груди неприятный осадок, словно сейчас вот стоял перед Фернандо и должен был отвечать на его ужасные вопросы. – Хм, – Кристиан задумчиво провел пальцами по подбородку, – тогда я знаю, чего он от тебя хочет... Это забавно, я думал, что ты только во мне вызываешь подобные... желания. Хотя, я не согласен с этим неврастеником на счет того, что ты годишься только для одного... Король пытается приучить тебя к боли, к тому, чтобы ты наслаждался ею... В тебе это есть, Луис, но знаешь, что меня радует? – Легрэ игриво потрепал юношу по волосам. – Ты не хочешь подчиняться кому попало. Фернандо недооценивает тебя, потому и не добился результата до сих пор. Герцог непонимающе поднял глаза на мужчину, вцепился в рукав и развернул к себе. – Он один раз говорил про боль. – сказал с некоторой жесткостью и недоверием. – Что значит твоей “наслаждался болью”? О чем идет речь? – Луис начал нервничать, словно ему не досказали самого главного. – Ты понимаешь, о чем идет речь? Кристиан кивнул – настойчиво и как-то слишком знающе взял Луиса за руку, ласково сжал пальцы. – Ты так боишься заглянуть правде в глаза? Ты можешь получать удовольствие от боли, Луис, тебе достаточно только захотеть, подвести к нужной грани и немного подтолкнуть – и ты со временем войдешь во вкус. – Нет, – отрицательно закачал головой герцог, а внутри спряталась тайна. – Я видел, как обращается Фернандо со своим фаворитом. Он словно собака. Боится, что его пнут. Боль может вызывать страх. К ней возможно привыкнуть. Но желать боли... Кристиан, зачем ты меня пугаешь? Юноша еще больше нахмурился. В глазах его появилось понимание. Воспоминание о связанных руках, о том, как сильны были ощущения. Какая слабость еще долго оставалась в теле. Легрэ знал толк в боли. Он много раз наказывал монахов... – Ты заметил, что ты сказал про фаворита короля? Боится, – Кристиан понизил голос. – Если научится с ней справляться, изменить отношение к этому, то и страх станет второстепенным. Я могу научить тебя справляться с этим, и тогда никто больше не сможет заставить тебя делать что-то силой. Я не стремлюсь пугать тебя, Луис. Я уже доказал не раз, что я тебе не враг. Боль может стать наслаждением, когда ты в руках любимого. И ничего не стоит проверить это... Если, конечно, ты решишься. Луис не знал, что теперь ответить на предложение мужчины. Мысли о том, что он практически не знает Кристиана, вернулись к нему с болезненной очевидностью. Слово “боль” вызывало воспоминания о наказании. О ночах, проведенных на коленях, когда горох впивается в кожу. О палке, бьющей за ошибки, по рукам. Об унижениях отца, который не упускал случая ударить. Юноша не смотрел на Легрэ. Молчал слишком долго, не в силах даже осознать, о чем именно говорит тот, к кому он испытывал столько чувств. – Если я доверюсь тебе, – сказал он нерешительно, – ты остановишься, когда я попрошу? Если что-то пойдет не так... – Конечно, – не раздумывая, ответил Легрэ и, помолчав, обнял Луиса, прижал к своей груди. – Я не буду переходить границ разумного. А ты думай, что это игра – тебе так будет легче. У тебя вызывает страх физическое насилие, подчинение, невозможность выбора, но знай что, такие, как я, еще более уязвимы перед твоей беспомощностью. Для нас это наркотик, вино, рай, – руки Легрэ заскользили по спине, к талии, ниже. – Пока мы получаем то, что хотим, мы зависимы. Поэтому Фернандо гоняется за тобой с таким усердием – ему нравится твое сопротивление, то, как ты реагируешь... Признаю, хоть и с великим стыдом, что я сам попался на это. – Ты уязвим? – руки сами потянулись обнять мужчину, прижаться к его груди. Внутри зарождался постыдный огонь желания, который стекал к ногам и вызывал лихорадку. При мысли о естестве Кристиана, кровь приливала к члену и внутри все начинало гореть. – Я не сопротивлялся. Я защищался. Он пытался меня покалечить.. – Если бы он хотел тебя покалечить по-настоящему, он бы давно это сделал, – ядовито усмехнулся Кристиан, с жгучей ненавистью вспоминая Фернандо. – Я уязвим... и король -тоже... но теперь ему придется поискать себе другую добычу в своей охоте, потому что я тебя не отдам... Ты мой, Луис... Только мой... – Кристиан отстранился и холодно посмотрел в глаза юноши, и глядя в синий лед его глаз вряд ли можно было догадаться, как сильно он сейчас желал Луиса, как сгорал от страсти. Герцог удивленно расширил глаза, увидев, как изменилось лицо Легрэ. Какая в нем появилась хищность. Глаза его скрывали пламя за внешним спокойствием. – Твой... – как эхо, повторил Луис, завороженный властными руками Кристиана, его мощью, его жаром, обещающим так много и одновременно пугающим неизвестностью. – Что я должен сделать? – спросил с еще сохранявшимся сомнением в правильности согласия. Легрэ едва заметно усмехнулся. – Осознать это, – сказал он, забирая из рук юноши ножи. Он отнес их к столу и оставил там, рядом с веревкой и тарелкой жареного мяса, потом обернулся к юноше, слегка прищурился. Казалось, будто Кристиана кто-то подменил – на того, прежнего, ужасного душегуба, каким он был в монастыре. – Подойди, – приказал он, чуть повысив голос и внимательно наблюдая за мальчишкой. Луис некоторое время недоуменно наблюдал за тем, как возвращается тот, кого все боялись. Но он почему-то воспринял изменения, как странную и интересную игру, и потому подошел. Хоть и ощущал некоторую опасность: если все-таки обман? И Кристиан именно такой настоящий? Легрэ обошел Луиса кругом, разглядывая его, словно какую-то вещь. – Мило, – бросил он небрежно. Он встал позади Луиса и, коснувшись грудью лопаток, жестоко прошептал над ухом: – Давай посмотрим, насколько тебя хватит, – Легрэ шумно втянул ноздрями запах юноши, чуя его страх, его трепет, шумно усмехнулся. – Слушай меня внимательно, сладкий мой, за любое ослушание или сомнение в правоте моих слов я жестоко накажу тебя, если будешь умницей – получишь награду. Глаз без приказа на меня не поднимать. Называть меня надо по имени. Кристиан. Говорить только, когда я позволю... Ты, конечно, можешь меня умолять пощадить тебя, но усвой сразу, мне плевать на это. Ты все понял? Если да, отвечай. – Понял, – Луис невольно напрягся от тона Легрэ, опять вспомнив о короле. Тот тоже всегда требовал отвечать. Юноша сжал руки в кулаки. Какая все же непонятная игра. Не поднимать глаз, не просить пощадить... Очень странно...Мысли скакали, как бешеные. Может, все-таки сказать уже сейчас “нет”, отступить? Не слишком ли ты зашел далеко, Луис? Куда приведет тебя желание попробовать обещанную сладкую боль? От касания Кристиана герцог вздрогнул всем телом, по спине к копчику пробежали мурашки. – Раздевайся, – приказал Кристиан, отступая. – Медленно. Юноша не поворачивался. Он стянул теплый пелиссон. Начал развязывать тесьму на рубашке. В голове шумела кровь. Пальцы не слушались, тесьма путалась, не подчинялась. Юноша снял и рубашку. Коснулся шелкового пояса на штанинах, и через секунду те скользнули вниз к ногам. Герцог выпрямился, сводя лопатки. Он ощущал, как волосы щекочут шею, чувствовал взгляд в спину. Очень странная игра... Тебе еще не поздно остановиться, Луис. Казалось, Кристиан нарочно затягивает молчание и ничего не делает. Необходимо было дать Луису прочувствовать свою беззащитность. Обнаженный, прямой, под открытыми лучами золотого солнца, пробирающегося в окна, он был прекрасен, даже синяки и ссадины на теле не портили Легрэ сладости ощущения. Король желает подчинить себе Луиса, но после сегодняшнего дня этот мальчик слишком хорошо усвоит разницу, между настоящей болью, и болью сладкой, любовной, способной унести сознание в такую глубокую тьму, с какой сравнима только смерть, а после вознести к свету, убаюкать в теплых волнах блаженства. Фернандо никогда не сможет дать ему ничего подобного. В душе Легрэ снова всколыхнулась ревность, и он дай ей власть над своим разумом. Кристиан разделся и подошел к столу. Не стесняясь собственной наготы и откровенно торчащей плоти, он оперся бедрами на край стола и скрестил руки на груди. Его похотливый пристальный взгляд шарил по прелестям юноши, будто сдирая незримые одежды с его белых плеч, с его нежной кожи. – Что ты чувствуешь, Луис? – Тебе доставляет удовольствие смотреть. Тебя бы вздернули за то, что ты смотришь на себе подобного с таким откровением. Церковь запрещает смотреть мужчине на мужчину. Ты смотришь... и желаешь, – Луис даже взгляд боялся поднять. Его мораль запрещала любоваться Кристианом. С детства ему вбивали невозможность радостью красоты. Она считалась порочной и разлагающей. А то, что теперь испытывал юноша – стыд, смешанный с чем-то горьковатым... – Тебе следует научиться называть вещи своими именами, сладкий мой, – усмехнулся Легрэ, с Церковью, как и с Богом у него были совсем непростые отношения, и очень давно он не испытывал приязни к их законам. – Тебе неловко? До сих пор? Сейчас мы это полечим... Подойди ко мне и посмотри на меня. – Я не могу. Прости, Кристиан. Мы зря затеяли всю эту игру. Я не стремлюсь ни к боли, ни к чему-то подобному... – Луис судорожно присел, чтобы поднять с пола штаны и одеться, но взгляд его случайно упал на возбужденную плоть мужчины, и краска залила лицо. Сотни картинок и ощущений ночи пронеслись перед глазами. Щеки покраснели. Ноги задрожали... А глаза поднялись на лицо мужчины. И тут Легрэ схватил его за волосы так сильно, что герцог невольно упал на колени. – Очень хорошо, Луис. Именно так ты становишься драгоценным... Невинный. Смущенный. Упрямый. Когда ты ведешь себя так – с тобой хочется быть грубым, тебя хочется мучить... Но я не считаю, что пора закончить игру... Наоборот, мы только начали, а потому... – Кристиан склонился к лицу юноши и стал целовать – в противовес словам слишком нежно. Луис дернулся к бегству. Его охватила внезапная паника. Но пальцы вцепились в волосы и губы были жадными, влажными, страстно-нежными. Юноша невольно вцепился в запястья мужчины, стараясь отстраниться. Его испуг рос. Кристиан обещал, что остановится, если что-то пойдет не так. – Пусти, – в самые губы. – Я не согласен. Пусти. В ответ поцелуй стал настойчивым, глубоким и, преодолевая сопротивление Луиса, Кристиан смог положить вторую руку на его пах. Пальцы прошлись по завиткам волос, по члену – сжали немного. – Так надо, – Легрэ только на миг оторвался от мягких губ юноши, а после с двойным усердием вернулся к поцелую. Голова горела, мужчина оттягивал ее за волосы назад, не давая сбежать от губ, от языка, который проникал, ласкал, манил подчиниться. Герцог еще раз попытался дернуться, но потом откровенно отдался нежности и почти забыл про то, что его удерживают. Забыл про опасность, таящуюся в Легрэ. Хотя пульсировали самые нехорошие предчувствия. – Так-то лучше, – в конце концов, выдохнул Кристиан в полураскрытые губы, но довериться воле Луиса он больше не мог, да и не хотел, поэтому он взял со стола веревку, после чего разрезал на две части. Одну перекинул через балку в потолке и, подняв левую руку Луиса вверх, привязал оба конца к запястью, другая часть веревки соединила правое запястье с правой ногой таким образом, что юноша мог немного шевелить ею, но был не в состоянии освободиться. Луис оказался словно муха, застрявшая в паутине. Теперь страх стал безумным. Герцог отчетливо осознал, что находится во власти мужчины, что тот намеренно его не слушает. Он спрашивал себя, что было бы, если бы он сразу отказался. Позволил бы Легрэ поступить так, а ангел внутри утверждал, что – да, пришло бы все именно к этому. Юноша висел, зажмурившись, но дыхание его сбивалось и было частым. А страх стучал и в висках, и в паху. Кристиан словно насквозь видел Луиса, его панику, его реакции, его страхи. Его тело по привычке ожидало истязаний и жестокости, но Легрэ знал, как можно обмануть слабую плоть. – Любовь эта – штука такая странная, правда? – сказал он, отпускаясь на колени. – Разная. Такая разная, Луис. – Кристиан раздвинул ноги юноши и взял его член в рот, взялся за дело помогая себе рукой. Облизывая нижнюю губу, сдерживая стоны, пытаясь не даваться, сопротивляясь до последнего, юноша шел к разрядке. Его неизбежно мотало от одного края к другому. Туман застилал маленькое убежище. В запястьях стучала кровь. Она проявилась на ткани, которая перебинтовывала раны. – Прекрати, Кристиан. Нет... Нет... – юноша сорвался на крик от губ Легрэ. И, разумеется, Легрэ не остановился. Бархатная плоть под губами – горячая, налитая грешной кровью, предательски поддавалась навстречу, и Кристиан не отпускал свою жертву, терзая жадной похотью, словно хотел выпить Луиса до капли. Однако до конца Легрэ дело не довел – он отпустил юношу, поднялся на ноги, и взяв рукой за подбородок, снова приказал: – Посмотри на меня. Голубые глаза были наполнены слезами. Ноздри дрожали. Желание сотрясало тело. – Зачем? Ты обещал... – герцог шептал слова, а самого скручивало от желания. – Я не почувствовал в твоем голосе искренности, сладкий мой, – честно признался Легрэ. Он провел большим пальцем по губам Луиса, бросил беглый взгляд на его запястье над головой, немного нахмурился. – Ты хочешь меня? – спросил он, заглядывая в глаза, кладя руки на талию юноши и привлекая к себе так сильно, что их возбужденная плоть соприкоснулась друг с другом. Кристиан вызывающе качнул бедрами. – Ну же, я жду... Ответь мне. Хочешь, чтобы я взял тебя? – Ты же знаешь, что хочу, – обжигающая плоть. Синь глаз охотника, спустившегося с небес и теперь порождающего слишком много запретного в закрытом, самом дальнем уголке души. Сюда ты не войдешь, Кристиан. Юноша мысленно захлопнул дверь перед высоким рыцарем в сверкающих доспехах, допуская до себя лишь человека Легрэ. Тело ломало от боли. От тягучего меда внизу живота. – Я бы предпочел это слышать от тебя, – заметил Кристиан с ледяной улыбкой. Он взял в руку член Луиса и стал нарочно медленно поглаживать его, скользить кончиками пальцев по уздечке, по краю головки, играть, дразнить, брать. Дыхание Легрэ стало частым, глубоким. – Ты плохо себя вел, мой мальчик, но... ты можешь еще исправиться. Тяжело признавать свои желания и просто сказать – да? Что ж, видимо, за раз этому тебя не научишь. – Не переставая двигать рукой, Кристиан вызывающе улыбнулся. – Я вот хочу тебя... Я, мужчина, желаю взять тебя – юного и красивого, и тоже мужчину. Я признаю перед Богом, что я грешник... во всем, кроме этого желания потому, что любовь не может быть грехом. И я плюну в лицо любому инквизитору, который отправит меня за это на костер. Ты понимаешь, чего я хочу, Луис? Наберись смелости и скажи – да. – Кристи... Крис-ти-ан... – герцог застонал в голос, не сдерживаясь. – Пожалуйста, я хочу тебя. Прекрати, – губы его задрожали, по щекам потекли дорожки слез от напряжения. Сложно было вообще держаться, Луис готов был обвиснуть на веревках и понимал, что наравне с желанием, которое его разрывает, он еще продолжает бояться. Своей беззащитности, власти человека, которого почти не знает, несмотря на то, что они и спали против воли Господа. Молитвы застревали в голове. Истина прорезалась в сознании. Но герцог продолжал прятаться за стенами и сопротивлялся воле судьбы. Он ловил движение пальцев по члену. Он видел солнце. И падал в бездну похоти. – Умница. – Легрэ отпустил член юноши и, погладив по щеке рукой, легко поцеловал в губы. – Уже лучше, – сказал он пылко. – Ты примешь сейчас боль как должное, как неизбежное, помня о том, что мы любим друг друга... И позже я спрошу тебя еще раз, хочешь ли ты меня, и ты ответишь – да, Луис... Или – нет. Ты меня понимаешь? – Понимаю, – отозвался юноша, едва кивая. Его светлые волосы, влажные от огня, что пробирало каждую частичку плоти, опали вперед. Боль? Нет, он не хочет боли... Тело в дрожи дернулось, пытаясь освободиться. Кристиан нахмурился, а потом вдруг схватил Луиса за подбородок пальцами и, заставив смотреть на себя, рыкнул: – Правду... Сейчас! – Я понимаю, – светлые волосы взметнулись, ярость пробудилась в юноше внезапно. Он не контролировал ее и с королем, теперь она полыхала в теле, как лава. – Развяжи меня, мерзавец! Я сказал, что не хочу боли! Немедленно! Легрэ отступил на шаг и залепил Луису пощечину. – Я сказал – называть меня по имени, – бросил он, а после еще раз ударил юношу по той же щеке. – Не нравится? – спросил он. – Не нравилось, вел бы себя тихо! – Кристиан еще раз ударил Луиса по лицу и впился в его губы поцелуем. Юноша забился пойманной бабочкой в веревках, сопротивляясь поцелую. Горение лишь усиливалось. Губы пылали от настойчивости Легрэ. Член требовал удовлетворения. Внутренности ныли. Мышцы сводило от неудобного положения. Едва не задыхаясь, Кристиан прервал поцелуй – усмешка на его губах была гадкой и сумасшедшей, но самообладание, казалось, вернулось к нему целиком и полностью. – И ты все еще хочешь меня, – выдохнул он, собирая губами слезы со щек Луиса. – Всегда будешь хотеть... Меня. Этого огня в крови. Нашей борьбы. Ты не противишься, Луис, нет, ты зовешь меня зайти еще дальше... Что ж, я, пожалуй, пойду на это. – Нет, – Луис отрицательно замотал головой, не признавая поражения. Его тело выдавало, его тело желало боли. Оно было слишком отзывчивым, оно зажигалось и горело в адском пламени. – Пусти! Хватит, Кристиан... – Кристиан, – задумчиво повторил Легрэ, и это имя, произнесенное Луисом вместо оскорблений и криков, стало для него ответом, ответом подтвердившим его догадки. Теперь нужно было научить этого странного и желанного юношу доверять ему, позволять терзать себя и доводить до грани, но у Легрэ был и свой страх, о котором Луис ничего не знал. Кристиан до умопомрачения боялся, что его любимый после не простит ему этой игры, ведь проще признать, что Бога нет, чем прозреть на склад собственных пристрастий и заглянуть в глаза истины. Сможет ли это сделать Луис, хватит ли у него смелости, Легрэ не знал. На следующий шаг он решался пару долгих минут. Он сходил на улицу и принес пару ивовых прутьев – держа их в одной руке, склонился губами к паху Луиса, несколько раз провел языком по члену, потом выпрямился. – Считай. Каждый удар. Вслух. – Не надо, умоляю, – герцог зарыдал. – Кристан, нет, – от первого удара, казалось в пятках разлилось солнце, которое обжигало. – юноша дернулся изо всех сил, но понял, что не способен освободиться. Его подстегивала эта пытка. Ему хотелось Легрэ с отчаянностью, до умопомрачения. – Пусти... Нет... – новый удар, и юноша уже завопил. – Я сказал – считай, – прикрикнул Легрэ, ударив по ягодицам в третий раз. – А то стяну тебе шнурком мошонку, и ты у меня до утра ни разу не кончишь, – сказал Кристиан и, размахнувшись, ударил в четвертый раз – ветка со свистом рассекла воздух и оставила на покрасневшей коже еще одну полосу. – Четыре, – сквозь слезы сказал юноша, кусая губы. Кожа горела, осколки закрытой двери открывались. И власть над своим телом постепенно утрачивала смысл. Легрэ ничего не ответил, но после того, как Луис досчитал до десяти и сбился, отбросил прутья в сторону. Кристиан тыльной стороной ладони отер пот со лба, потом подошел к юноше и взял пальцами за влажный от слез подбородок. Теперь он понял, почему влюбился в Луиса. Никто в монастыре не умел так верить в собственные заблуждения и, в то же время, так открыто наслаждаться болью. Луис умел и, наверное, сам этого не понимал, но... Легрэ вдруг кинулся целовать юношу, словно обезумев: его лицо, губы, глаза, шею, дрожащее тело, его твердую плоть и плоский живот. В паху все нестерпимо горело и в какую-то минуту, Легрэ просто подхватил Луиса под колено и засунул между ягодиц два пальца. И юноша непроизвольно откликнулся на желание обладать им. Его крик сменился на стон, его полуоткрытые губы издали почти песню, гимн страсти. Мышцы сжались вокруг пальцев Легрэ, толкнули его глубже. Сам герцог уже ничего не видел. Он лишь ощущал, как в него прорывается пожар. Как вся спина горит, как полыхают щеки, по которым стекает влага, как по телу продолжают гулять следы от поцелуев Кристиана. – Пожалуйста, пожалуйста... – взмолился он. – Я хочу тебя! Пожалуйста... Кристиан выпрямился, поднял руку и освободил Луиса от верхней веревки, потом доволок до стола. Взмах руки и все предметы со столешницы скопом полетели на пол, а герцог оказался на поверхности, лежа спине. Кристиан больше не собирался ждать – он закинул ноги Луиса на свои плечи, требовательно подтащил его за бедра к себе, и толкнулся внутрь. – Видишь, как все... просто, – сказал он, переводя дыхание и нависая над юношей жадным хищником. – А сейчас будет самое интересное. – Кристиан положил ладонь на горло Луиса, и немного сжав, начал размеренно двигаться. – Нравится тебе так? Отвечать было невозможно. Дыхание то приходило, то тонуло под рукой Легрэ. Мышцы внутри неистово сжимались. В глазах мелькали звезды. Герцог пытался что-то сказать, но из него вырывались лишь приглушенные звуки, мешавшиеся со слезами и все возрастающей похотью, которая теперь беззастенчиво владела молодым телом. Один раз Луис опять попытался убежать, но его настигла новая волна экстаза, и он сдался, подчиняясь ритму, выбранному мужчиной. И скоро забился в его руках, вскидываясь от оргазма, прошивавшего тело. Пока Луис не успел опомниться, Легрэ вышел из него и буквально стащил за руки на пол, а когда юноша оказался на коленях – его губ коснулась головка члена. – Открой рот, – приказал Кристиан, запуская пальцы во влажные спутанные волосы, и тон его был требовательным. – И не заставляй меня повторять. Герцога прошиб холодный пот. Он никогда и ни с кем этого не делал. Он не хотел этого делать и теперь. Но тон Кристиана, отрицающий даже малейшее возражение, заставил его приоткрыть губы и коснуться плоти другого мужчины. Слезы все еще текли по лицу, все тело трясло. Головка члена казалась странной на вкус. Луис дернулся к новому бегству. Кристиан удержал юношу за волосы. – Это совсем не страшно, Луис... Ты же не хочешь, чтобы я расстроился, верно? – Легрэ слегка надавил на затылок мальчика, подталкивая к решительным действиям. – Это тоже приятно... Попробуй. Голубые глаза умоляюще поднялись вверх. Юноша позволил члену Легрэ толкнуться в рот. Язык прошелся по стволу. Необычность ощущения, вкус кожи, вкус слизистой... Движение Кристиана вперед, и внезапное осознание власти в данную минуту над его телом. Мягкая и нежная ласка, на которую только мог быть способен герцог. – Хорошо... Вот так... – Легрэ облизал губы и прикрыл глаза от удовольствия. Ему в какой-то миг показалось, что земля вот-вот уйдет из-под ног. Он взглянул на Луиса и одобрительно улыбнулся ему. – А теперь доставь мне настоящее удовольствие. Луис не имел представления, что ему нужно делать, он просто повторял все то, что с ним самим недавно делал Кристиан. И уже потерял контроль над тем, куда ведет язык тела, но член толкался в глотку и не давал дышать, а пальцы Легрэ также удерживали голову за волосы. Через какое-то время, Кристиан уже совсем не церемонился с юношей, попросту получая удовольствие. Толкаясь в Луиса, словно в бездушную куклу, не чувствуя скатывающихся по спине капелек пота, Легрэ задыхался в наслаждении, и словно дикий зверь гнался за ощущениями. Лишь когда его семя выплеснулось на горячие алые губы, Кристиан отпустил Луиса. – В следующий раз все проглотишь, – сказал он, поднимая юношу на ноги и увлекая к постели, потом уложил рядом с собой и поцеловал в лоб. Луис лежал в кольце рук, плывя, потому что еще не мог понять, что произошло. От нехватки кислорода голова кружилась. Сердце стучало безумно. Кажется, оно готово было прорвать грудь, так ударялось о ребра. Слова доходили до герцога медленно, как и то, что день сменился сумерками. За окном уже садилось солнце, синие тени ложились от деревьев на маленький домик. Сколько все это длилось? Юноша сквозь ресницы пытался привести мысли в порядок. Жарко горели от ударов ягодицы. Внутри тела еще плавилось воспоминание о соитии. “Кристиан Легрэ, как я мог тебе такое позволить? – спрашивал внутренний голос. – Почему? Как ты посмел вообще?..” В разлад мыслям Луис плотнее прижался к мужчине и закрыл глаза. Он не хотел анализировать произошедшее сейчас, когда еще падал в бездну. Легрэ заговорил первым: – Знаешь, тебе удалось меня удивить, Луис... – произнес он тихо, осторожничая в словах. – Я и не думал, что ты способен на такое... Тебе не просто нравится боль, оказывается, тебе нравится жестокость. “Нравится жестокость... жестокость... Как он прав! Он ведь прав, Луис, – заулыбался довольно ангел. – Ты искал наказания и в детстве, делая все, чтобы получить капельку внимания таким образом. Ты наносил себе удары и сам... Легрэ обо всем догадался в тот день, когда ты ударил себя по руке ремнем”. Герцог не вздрогнул и приоткрыл глаза, щурясь, пряча за ними блеск. – Это не значит, что я позволю тебе еще один раз, – сказал, почти не шевеля губами. – Я люблю тебя, Кристиан. Сильно люблю. Но я намерен двигаться дальше. Слышишь? И я сделаю это сам и с помощью своих знаний. Я отправился учиться, потому что получил подтверждение – меня приняли. Я буду работать в Александрийской библиотеке. Я встречусь с самим Ахмуттом. Он еще три месяца назад написал мне письмо. – Воином уже быть передумал? – рассмеялся Легрэ, приподнял голову Луиса за подбородок и посмотрел в глаза. Кристиан провел пальцами по зацелованным губам любимого и не особенно поверил в его решимость. – Нет ничего зазорного в том, чтобы иногда играть в такие игры, и что я беру тебя, совсем не означает, что ты мне не позволяешь. Сейчас позволил, а тогда, в монастыре, тебе позволил я... Как видишь, такие отношения – всего лишь череда уступок и желаний, любовь моя. Разве ты чувствуешь себя униженным? Оскорбленным или несчастным сейчас? Я не подвергаю сомнению твою целеустремленность и не намерен держать тебя на невидимой цепи, как собачонку. Разве ты вещь или кукла? Если ты доверяешь мне, почему же тогда ты проводишь границы? – Я так мало тебя знаю, – Луис потерся щекой о грудь Легрэ. – Я не привык доверять, – признался он. – Никому не доверял. Сейчас, – теперь герцог приподнялся, помолчал .подыскивая нужные слова, – я впервые признался в своих пристрастиях. Я и до тебя причинял себе боль. – глаза заблестели. – Но это касалось только меня. Так я направлял себя на нужные мысли, ставил себе запреты или добивался целей вопреки опасности. Кристиан серьезно и понимающе кивнул. – У тебя есть мужество. Я вот года три не признавался себе, что мои пристрастия в любви столь... необычны. – Легрэ усмехнулся. – Ты прекрасно справился с этим осознанием, но говоря о доверии так, ты вроде и признаешься мне в искренних чувствах, и в то же время отталкиваешь. Ты не боли боишься по-настоящему, зависеть от кого-то – вот твой настоящий страх. Боюсь, что с ним тебе придется разбираться самому... – Кристиан устало вздохнул. Приятная нега наполнила его мышцы, тянула в сон, но он не хотел ей поддаваться, он хотел быть рядом с Луисом и ловил любой момент их близости, не растрачиваясь на пустяки. – Когда я увидел, как Фернандо подчиняет тебя, я вдруг испугался, что он сможет отнять у меня твою любовь, тебя... Я предпочел бы умереть, но не увидеть этого. Ты не хочешь принадлежать никому, но тебя можно заставить. Я-то неволить не стану, но если нас поймают, если Фернандо когда-нибудь заявит свои права на тебя и получит согласие... – Кристиан тихо засмеялся и прикрыл глаз. – Прости, я просто ревнивый идиот. – Ты все-таки знаешь, что нас ищут... – Луис обнял мужчину и положил тому голову на плечо. – Вся прелесть в том, что это сейчас неважно, – пальцы пробежались по груди Легрэ, обрисовывая мышцы и изучая. – Потом не существует. И вчера не существует. Свидетельства прошлого еще как-то можно обозначить. Синяками, воспоминаниями, но ведь и они утрачивают значение со временем. Да, Кристиан, я пытаюсь оградиться. Пытаюсь... – полувздох. – Отец боялся меня за это. Он говорил, что я не способен чувствовать вообще. Что во мне обитают демоны... И что красота моя дьявольская, не от Бога! Ты тоже так думаешь. Ты был прав, когда сказал, что я вызываю мысли дурного толка даже у стариков. Я не боюсь зависеть... Я боюсь вызывать эмоции. Я стремлюсь к тому, чтобы оградиться от чужих страстей... Прости... – Да, интересные мы с тобой разговоры завели, – отстраненно заметил Кристиан, обнимая юношу, невесомо поглаживая кончиками пальцев кожу на плече. – Может быть, когда-нибудь я от тебя услышу, что ты хочешь быть со мной, несмотря ни на что... Ты сказал, что любишь меня – пока этого довольно, а дальше поживем-увидим. – Легрэ взглянул в потолок, на перекинутую через перекладину веревку, и помолчав, тихо спросил: – Есть хочешь? – И тебе все равно, что меня называли дьяволом? Что слуги шарахались от меня? Что король намеренно выбрал меня лишь потому, что я... – Луис замолчал, тяжело дыша. – Ты очень странный, Кристиан. Но я тебя действительно люблю. И ты прав, я хочу есть, только мы все по полу раскидали, – попытался улыбнуться он, не до конца веря мужчине. Сейчас он еще не понял, что юноша не такой, как все, что он умеет больше, чем другие. – Нам следует уходить по болотам. Фернандо найдет тропу. Я умею делать специальные колодки, чтобы идти по топям... – Герцог, умеющий делать колодки! И это я-то странный?! – Кристиан засмеялся, страстно подхватил Луиса под плечи и опрокинул на спину. – Мне плевать, кто и что говорил о тебе дома, Луис. Дьявол? Ха! Если пересчитать, сколько красивых, невинных и свободомыслящих людей сгорело на кострах инквизиции, рога и хвост выросли бы в первую очередь у церковников. Любой, кто не с ними у них – Дьявол, одержимый, шлюха, колдун, и бог весть что еще. Я же привык иметь о людях свое мнение... Твоя красота от матери с отцом, Луис, а вот душа... я пока не разобрался с этим, но клянусь, что это ненадолго, – сказал Легрэ и жарко поцеловал юношу в губы. Тот отвечал страстно, даже изощренно, словно хотел поглотить Легрэ без остатка. Обхватил его шею, упиваясь минутами близости и единения. Ни с кем еще он не был откровенен. Никого не подпускал, лишь дразнил и измывался. Если бы Кристиан мог теперь заглянуть в темноту герцога, то испугался бы его истинной сущности. Всего, что намешалось за годы становления. – Тебе не понравится правда обо мне, – страстно отозвался герцог, когда мужчина отпустил его. Кристиан крепче сжал объятия и всмотрелся в голубые глаза с настороженным интересом. – Могу поспорить, что не услышу ничего из ряда вон выходящего. – Я знал, что ты испытываешь жажду к таким играм. Я видел монахов, которых ты наказывал, – тонкие брови чуть изогнулись. – Хочешь слышать всю правду? Ты уверен, что это надо? – Это надо, – вполне серьезно кивнул Легрэ, внутренне готовясь к худшему. – Я заставил отца отправить меня ко двору. Мой отец – он давно мне подвластен. Когда мне было двенадцать, он признался мне, что любит меня не как сына... – Луис отвел глаза на потолок. Надо, чтобы Легрэ поверил, отказался от него, увести от правды. – И я заставил его верить, что когда-нибудь соглашусь... Понимаешь? Мне нравится уничтожать людей... их души. Ты зря связался со мной, Кристиан. Легрэ моргнул, а потом с его губ сорвался вздох облегчения, и он рассмеялся, утыкаясь лбом в плечо герцога. – Я уж думал, что и впрямь что-то страшное сейчас мне расскажешь. – Кристиан через силу отсмеялся и посмотрел в глаза Луиса. – Я не вчера родился, и не думай, что я не допускал мыслей о том, что ты используешь меня. И раз у нас зашел такой откровенный разговор, я тоже тебе кое-в-чем признаюсь. Я позволил тебе поймать меня, я захотел тебя полюбить. Я пошел за тобою по собственной воле, не по твоей. Я сам поступал с людьми так же, как и ты, тысячи раз. В этом нет ничего непривычного, но... что заставило тебя сказать мне все это сейчас? – В этом моя проблема – зачем ты пошел за мной... – Луис заулыбался более открыто, но в душе заплакал, потому что не желал подвергать любимого опасности. Отпустил лишь неведомый страх, что сейчас – именно теперь Легрэ оттолкнет его с ненавистью. -Я сказал, потому что был уверен, что ты не захочешь больше со мной находиться. – В мире нет ничего черного и нет ничего белого, – пожал плечами Кристиан, – и собственно, – он мягко поцеловал подбородок Луиса, – почему это я, – щеку, – должен расхотеть быть, – уголок губ, – с тобой, м? Только потому, что ты не милый ангелок с невинными глазками и минимумом бесхитростных желаний? Да у нас полный монастырь этого добра. Чего ты боишься, Луис? – Только себя, – юноша зажмурился от удовольствия. – Но и тебя... – ответный поцелуй обнажал в Луисе скрытого доселе маленького хищника. Такого ласкового и такого опасного. – Ты можешь помешать планам, – шепнул он на ушко. – Я к тебе неравнодушен, и меня это угнетает. Я надеялся отправить тебя к другу, а ты пошел за мной к королю. Кристиан, ты все карты мне спутал... – О, убей меня, если я буду слишком тебе мешать, – отшутился Легрэ, прерывисто целуя юношу в губы, но потом тихо и не шутя добавил: – Ты можешь рассказать мне все, можешь и не рассказывать – это твое дело, но я никогда тебя не оставлю. Я просто не хочу этого делать. – Глупый! – Луис взобрался на мужчину, отвел руку назад и обхватил его член, чтобы начать ласкать. Пальцы двигались по стволу бережно и одновременно возбуждающе, на лице блуждала дикая улыбка. – Я люблю, но в верности тебе клясться не собирался. И сказать всю правду... Тебе Себастьян ничего не рассказал? – О чем ты это? – Легрэ никак не мог решить: сохранять ему серьезный вид дальше или похабно усмехнуться, наблюдая за Луисом с долей истинного удовольствия. – Себастьян мне сказал только, что ты богатый и тебя надо... прибрать к рукам. – Я с ним договорился. – юноша склонился вперед и поцеловал Кристиана в губы, продолжая того возбуждать. – Земли Валассии отошли к Атальи. А Аталья принадлежит мне... Себастьян – игрок. Он специально устроил всю эту игру с завещанием, чтобы отвлечь внимание – и ваше, и Фернандо. – Луис опустил глаза. – Я всегда был слепо предан ему, – хрипло прошептал Легрэ в губы Луиса, – зачем было скрывать от меня это? – Руки Кристиана властно прошлись по бедрам юноши, скользнули на ягодицы. – В этом твоя проблема, – юноша целовал бывшего стражника с отчаянной возрастающей страстью, а потом направил член в себя. – Еще один раз, прошу. Хочу... Легрэ всегда з