Укрощение Рики (ЛП)

====== Глава 63 (часть 1) День монгрела ======

События дня вылились в празднование, равного которому не было за всю историю Амои. Еще никогда столько народа — граждан и неграждан — не стекалось в Эос, чтобы стать свидетелями невиданного прежде наказания блонди. Еще никогда перед толпой собственной персоной не являлась Юпитер. Всё это породило беспрецедентный ажиотаж и положило начало массовым гуляньям, не знавшим ни границ, ни берегов. Казалось, весь город до последнего жителя торжествует в едином порыве: люди поздравляли друг друга, возносили хвалу Юпитер, и, по мере того, как солнце поднималось всё выше и веселье продолжалось, толпы становились всё более шумными и возбужденными.

Но не только те, кто оказался в этот день в Танагуре, отдались на волю праздничной стихии. Жители Мидаса, особенно обитатели цересских трущоб, с энтузиазмом подхватили всеобщий порыв. Банды подростков очертя голову носились по улицам, взрывали самодельные хлопушки и смеялись как дети. Узнав, что Темный Рики получил гражданство — пусть даже и в статусе пета, — монгрелы ликовали, словно в хмельном угаре. На их глазах становилось явью то, о чем они не осмеливались даже мечтать — что монгрелы однажды снова будут приняты под крыло Юпитер. Если получил гражданство один, это станет возможным и для другого, а потом — кто знает? — и для каждого из них. У них появился шанс вырваться из трущоб, расстаться с тяжелой, почти невыносимой жизнью, к которой они все привыкли с самого рождения, и они вцепились в этот шанс с удивительной решимостью, прославляя Юпитер и монгрела, которого теперь в народе величали не иначе как «Принц Мидаса».

Хотя большинство монгрелов не собирались тут же бросать вольготную жизнь и проситься к блонди в петскую кабалу, перспектива обрести гражданство была слишком заманчивой, чтобы отметать ее с порога. В целом такую возможность оказалось легко принять, хотя бы в теории: получить свободный доступ в ранее запретный город, равные права сначала с фурнитурами, а затем… кто поручится, что в будущем монгрелы не встанут на одну ступень с элитой?

Последнее предположение звучало оптимистично до абсурда, но это ни в малейшей степени не сбивало всеобщий радужный настрой. Монгрелы твердо вознамерились превратить этот день в грандиозный карнавал, и из каждого цересского закоулка доносились победные вопли и тосты: «За Рики!», «За Темного Рики!» и «Да здравствует Юпитер!».

Вскоре после окончания публичной порки погода переменилась, и к полному восторгу гуляющей толпы повалил снег. Огромные мягкие хлопья, медленно кружась, спускались с неба, делая этот удивительный день поистине сказочным. Фейерверки продолжали непрерывно взмывать в воздух, но теперь их грохот приглушал снегопад. Яркие вспышки расцвечивали белесый полог облаков, который то и дело прорывали солнечные лучи, освещая всенародное празднество.

Но в шатре, куда перенесли наказанных блонди, царила совершенно не праздничная атмосфера. Рауль, Мегала и Ксиан были в сознании, но страдали от мучительной боли. Омаки и Хейку время от времени приходили в себя и издавали душераздирающие стоны. Ясон, пару раз пробормотав что-то неразборчивое, отключился и лежал недвижно, будто покинул этот мир. Рики то и дело вскидывался и пронзительно кричал — его наказание было незапланированным, и ему никто не оказал медицинской помощи.

— Во имя всего святого! Кто-нибудь, дайте ему уже опиат! — разозлился Катце, и, подчиняясь его приказу, к монгрелу подбежал один из врачей. Решительный кастрат взял руководящие функции на себя, и слуги, равно как и медики, обращались к нему за указаниями.

— Моему хозяину тоже нужен опиат! — потребовал Юи, пристраивая на лоб Раулю влажную салфетку, чтобы охладить его пылающее лицо. Сам Рауль из гордости никогда бы не озвучил подобную просьбу, но был рад, что Юи привлек к нему внимание.

— Я введу ему дозу, — нахмурившись, сказал один из врачей.

— Одной мало! Он едва не теряет сознание от боли!

Медик внимательно посмотрел на Рауля, заметил, как тот сжимает зубы, и кивнул.

— Хорошо, думаю, это поможет ему заснуть.

Он сделал блонди инъекцию мощного обезболивающего. Рауль благодарно кивнул, чувствуя особую признательность Юи за своевременное вмешательство. Раны от кнута и акселератор — адская смесь, и он лишь нечеловеческим усилием сдерживал крики. Теперь он втайне жалел, что не отказался от акселератора. От боли мутилось в голове и темнело в глазах, и он был близок к полному отчаянию.

— Здесь нужен еще один врач! — воскликнул Катце. К горлу внезапно подкатила паника, когда он увидел, что двое медиков, хлопочущих вокруг Ясона, не могут нащупать пульс. Они перевернули блонди на спину, но даже давление на свежие раны не привело его в чувство.

— Он не дышит, — пробормотал один из врачей, прижав ухо к его груди.

— Что?! — воскликнул Рауль — встревоженный состоянием Ясона, он на время позабыл про собственную дикую боль. — Как — не дышит?!

— Подождите! Нащупал! — объявил другой медик. — Пульс очень медленный и слабый, но он есть. И дыхание тоже — грудь едва заметно поднимается.

— Странно. А как же акселератор? Пульс должен сейчас зашкаливать, температура должна подняться, а он, наоборот, весь холодный.

— Он потерял много крови, — заметил еще один врач, констатируя очевидный факт — кушетка, на которую положили Ясона, вся пропиталась алым.

Рауль, который, скрипя зубами, сражался с накатывающими волнами боли, увидев безжизненное тело Ясона, едва не сошел с ума от беспокойства.

— Он в порядке? С ним всё будет в порядке? — требовал он ответа.

Катце повернулся к нему.

— Он жив, и это всё, что пока можно сказать.

Под действием опиатов Рауля клонило в сон. Блонди пытался с ним бороться, но быстро проиграл и заснул, снова и снова бормоча под нос имя Ясона. Юи молча сидел рядом с ним и хмурил брови, страдая от жалящих укусов ревности — как будто мало ему было смотреть, как мучается любимый хозяин…

Но не один Рауль повторял имя Ясона. Рики внезапно открыл глаза и громко позвал хозяина. Словно в ответ на этот отчаянный призыв, блонди шевельнулся и, к всеобщему облегчению, почти пришел в себя, но в следующий миг снова погрузился в небытие, и жизнь, казалось, покинула его навеки.

Снаружи донеслись громкие голоса — у входа в шатер кто-то спорил с Оди и остальными охранниками.

— Я требую меня пропустить! Я привел врача, дайте мне пройти!

Услышав шум, Катце поспешил разобраться, что происходит, и увидел Ксантуса Кана и Ютаку Имана, пытавшихся убедить Оди и Аюду дать им доступ в шатер.

— Оди! Всё в порядке, пусть заходят, — разрешил фурнитур. — Ясону нужна помощь.

Охранники прекратили спор, кивнули и расступились.

Войдя в шатер, Ютаку немедленно бросился к Ясону, сбрасывая на ходу накидку и закатывая рукава.

— Переверните его на живот! — велел он. — Идиоты! Как вы только додумались положить его на спину?

— У него не прощупывался пульс, — оправдывался один из медиков, — и было непонятно, дышит ли он. Мы готовили его к реанимации.

Ютаку замолчал и внимательно осмотрел пациента. Наклонившись вперед, он положил ладонь Ясону на лоб.

— Невероятно! — прошептал он.

— Что такое? — спросил Ксантус, подойдя к нему сзади.

— Я наблюдал подобное лишь один раз в жизни. Необычная реакция на акселератор. Он впал в состояние интерстазиса.

— Интерстазис? А что это такое?

— Что-то вроде летаргического сна. Доза акселератора оказалась для него непомерной, и все жизненные показатели резко упали. Здесь мы имеем дело с парадоксальной реакцией — вместо того, чтобы ускорить метаболизм, что привело бы к разрушению тканей, организм замедлил обмен веществ до критического уровня.

Ксантус нахмурился.

— Но мне настоятельно рекомендовали использовать акселератор! Меня заверили, что без него такое количество ударов может привести к опасным последствиям.

Ютаку кивнул.

— В большинстве случаев это правильный путь. Но организм Ясона, по всей видимости, слишком сильно реагирует на акселератор. — Врач перевел глаза на Рики, задремавшего на соседней койке. — Если бы маленький пет не вмешался, Ясон бы наказания не пережил.