Укрощение Рики (ЛП)

Когда Юпитер препоручила Ксантусу исполнение приговора, ему пришлось на время забыть про личные симпатии и пристрастия. Он питал глубочайшее уважение к Ясону и Раулю, а Ксиана так и вовсе считал своим другом. С Хейку они никогда не были в особо теплых отношениях, но Ксантус не желал ему зла и не хотел становиться свидетелем страданий знаменитого хирурга. Двух других блонди — Мегалу и Омаки — он знал лишь по слухам, хотя все они учились в одной Академии.

Получив предписание, Ксантус, как и многие другие, был потрясен, когда узнал о заговоре и о планах мятежников. Он и вообразить себе не мог, что Ясон Минк, столь щедро осыпанный милостями Юпитер, отплатит ей попыткой государственного переворота. Однако он понимал, что Ясон потерял голову от любви к пету, и в этом они были схожи: Ксантус тоже питал страстные чувства к своему Голариану.

Но, какая бы веская причина ни побудила Ясона и компанию бунтовать, его, Ксантуса, обязанность заключалась в том, чтобы должным образом их за это наказать. Сдерживаться он не собирался, долг велел наносить удары в полную силу, хотя в глубине души его всерьез беспокоил приговор Ясона — он не был уверен, что блонди сумеет перенести то, что ему уготовано.

Первым на помост вывели Ксиана. На краткий миг их взгляды встретились, и Ксантусу показалось, что, узнав его, старый друг едва заметно вздрогнул. Сердце его наполнилось сочувствием, и он порадовался, что Ксиану придется вытерпеть всего пять ударов.

Руки осужденного блонди приковали к позорному столбу, потом закрепили ноги, пока Ксантус расхаживал за его спиной взад-вперед и повторял про себя текст приговора, который заучил наизусть.

Толпа, еще недавно издававшая многоголосый шум, мгновенно смолкла, но тишина показалась еще более оглушительной. Ксантус остановился позади приговоренного и, уперев руки в бока, провозгласил:

— Ксиан Сами! Ты признан виновным в нарушении статьи Х998.5 Генерального Кодекса и приговорен к пяти ударам кнутом. Сейчас ты получишь свое наказание. Ты вправе согласиться на применение акселератора или отказаться от него. Каков твой выбор?

— Я согласен, — ответил Ксиан.

— Принято.

Ксантус сделал еще несколько шагов, потом размахнулся и с оглушительным щелчком обрушил кнут на спину блонди.

— Один!

Считать удары доверили Кобину, обладавшему гулким, как колокол, можно даже сказать, замогильным голосом. Он стоял на дальнем конце помоста, скрестив руки на груди.

Ксиан сжал кулаки, стараясь справиться с режущей болью от кнута, но прежде чем он успел полностью прийти в себя, кожу вспорол новый удар.

— Два!

На третьем ударе его глаза закатились, а на четвертом и пятом он уже не мог сдерживаться, и тишину разорвал пронзительный крик.

Приговор был исполнен, Ксиана сняли со столба и отвели в шатер.

Следующим вышел Мегала Чи, самый мелкий из шестерых блонди. Увидев мощного Ксантуса Кана с окровавленным кнутом в руке, он весь съежился от страха. Его тоже приковали к столбу, в то время как исполнитель приговора прохаживался за его спиной.

— Мегала Чи! — взревел он. — Ты признан виновным в нарушении статьи А1048 Генерального Кодекса и приговорен к десяти ударам кнутом. Сейчас ты получишь свое наказание. Ты вправе согласиться на применение акселератора или отказаться от него. Каков твой выбор?

— Отказываюсь, — ответил оробевший Мегала.

— Принято.

В отличие от Ксиана, Мегала совершенно не мог сдерживаться, и закричал, как только кнут в первый раз ожег его спину. Из рассеченной кожи вскоре заструилась кровь, и десять ударов длились целую вечность. На последнем из них блонди испустил такой протяжный мучительный вопль, что он, казалось, еще висел в воздухе после того, как Мегалу уже отвели в шатер.

Затем на помосте появился Рауль. Когда его руки подняли над головой и приковали к столбу, на плечах блонди взбугрились мощные мускулы. Ксантус удивился, заметив на его спине следы, напоминавшие старые рубцы от кнута, и принялся размышлять над загадкой их появления, прогуливаясь за спиной осужденного и разминая руку.

— Рауль Ам! Ты признан виновным в нарушении статей F214 и Х998.5 Генерального Кодекса и приговорен к пятнадцати ударам кнутом. Сейчас ты получишь свое наказание. Ты вправе согласиться на применение акселератора или отказаться от него. Каков твой выбор?

— Я согласен.

На мгновение Ксантус застыл, удивленный его ответом.

— Принято, — помолчав, сказал он и установил на рукоятке кнута функцию «акселератор».

Когда кнут обрушился на спину того, кто сам был известен как безжалостный палач, толпа начала скандировать вместе с Кобином:

— Пять!

— Шесть!

— Семь!

Рауль стискивал зубы от адской боли, но на седьмом ударе не выдержал и вскрикнул в голос.

— Восемь!

Отчаянный крик блонди заставил руку Ксантуса замереть в воздухе. Шагнув вперед, он произнес так тихо, чтобы его мог услышать один лишь Рауль:

— Отключить акселератор?

— Нет, — прошептал блонди — гордыня не позволила ему согласиться и облегчить свои страдания. — Мне не нужны шрамы.

Ксантус вздохнул и повернулся к толпе, широко расставив ноги и уперев кулаки в бока.

— Это вам не спорт, и болельщики тут не нужны! — рявкнул он. — Вам запрещается считать удары! Будете молчать, пока всё не закончится — или покинете «Плазу»!

Над площадью тут же повисла гробовая тишина. Издалека доносился шум двигателей и гудки застрявших в пробках автомобилей, лишний раз напоминая собравшимся, как им повезло получить допуск в «Плазу».

Ксантус снова повернулся и возобновил порку. Он нахмурился, заметив, как на последних ударах Рауль затрясся всем телом. Блонди больше не пытался сдерживать крики — боль была просто чудовищной, невыносимой, какой он и представить себе раньше не мог.

Несмотря на холодную погоду, Ксантус весь взмок. Когда Рауля у столба сменил Хейку, Кан разделся до пояса, и зеваки узрели его обнаженный, блестящий от пота торс. Он мог похвастать исключительным даже по меркам блонди телосложением — мощными плечами и широкой грудью. Правую руку обнимал татуированный дракон и, когда мышцы сокращались, казалось, он движется, как живой. Волосы Ксантус заплел в одну длинную косичку, спускавшуюся до талии и перевитую тонкими кожаными шнурками.

На тело Хейку тоже стоило посмотреть, и толпа зачарованно охнула при виде бионического протеза, металлические сочленения которого, казалось, вырастали прямо из спины.

Голариан подбежал к помосту и протянул хозяину бутылку с водой, которую тот с благодарностью принял и опустошил в несколько глотков. Потом блонди покрутил запястьем, щелкнул кнутом и размял плечи, готовясь продолжить свой нелегкий труд.

— Хейку Киатенон! — объявил он наконец. — Ты признан виновным в нарушении статей С107, F214.5 и Х998.5 Генерального Кодекса и приговорен к двадцати ударам кнутом. Сейчас ты получишь свое наказание. Ты вправе согласиться на применение акселератора или отказаться от него. Каков твой выбор?

— Согласен.

Ксантус едва заметно покачал головой, шагнул назад, размахнулся и с силой послал кнут вперед.

— Один!

Щелк!

— Два!

Щелк!

— Три!

Щелк!

— Четыре!

Щелк!

— Пять!

Щелк!

— Шесть!

Щелк!

— Семь!

Хейку, отчаянно натягивавший свои путы, издал душераздирающий вопль, почти заглушив бесстрастный голос Кобина. После десятого удара Ксантус остановился и предложил отключить акселератор, но Хейку, как и Рауль, отказался. Он слишком гордился красотой своего тела, чтобы позволить нанести ей непоправимый ущерб.

— Семнадцать!

Щелк!

— Восемнадцать!

Щелк!

— Девятнадцать!

Щелк!

— Двадцать!

На последних ударах Хейку потерял сознание, и его пришлось унести с помоста.

Возникла небольшая пауза — с пола вытирали кровь. Теперь оставались только Омаки Ган и Ясон Минк, но их приговор был самым суровым. На помост вывели Омаки и закрепили его у столба.