Укрощение Рики (ЛП)

Какой-то аэромобиль попытался втихаря подлететь поближе к «Плазе», но его перехватил танагурский воздушный патруль. Ксантус подождал, пока проблему уладят, и продолжил.

— Омаки Ган! Ты признан виновным в нарушении статей С107 и Х999 Генерального Кодекса и приговорен к двадцати пяти ударам кнутом. Сейчас ты получишь свое наказание. Ты вправе согласиться на применение акселератора или отказаться от него. Каков твой выбор?

— Согласен на акселератор.

— Принято.

Омаки услышал тяжелые шаги за спиной и приготовился к первому удару. Когда кнут врезался в его плоть, он задохнулся от боли, с ужасом осознав, через какой ад ему предстоит пройти.

Щелк!

— Один!

Щелк!

— Два!

Щелк!

— Три!

Щелк!

— Четыре!

Щелк!

— Пять!

Щелк!

— Шесть!

Щелк!

— Семь!

Омаки закрыл глаза, стараясь отвлечься от боли и даже не слыша собственных громких криков. Он натягивал крепления на руках, отчаянно, но безуспешно пытаясь вырваться и избежать жгучих ударов.

— Девять!

Щелк!

— Десять!

Щелк!

Дикая боль затмила разум блонди, и он не сразу понял, что Ксантус остановился. Потом услышал низкий голос:

— Отключить акселератор?

Смысл вопроса с трудом пробился в затуманенное сознание блонди.

— Да, — ответил он шепотом. Пусть его тело навеки сохранит отметины позора, сейчас ему хотелось любой ценой хоть немного смягчить эту нечеловеческую боль.

Но даже отмена акселератора не принесла заметного облегчения. Сознание Блонди уплывало за грань и возвращалось снова; он пытался сконцентрироваться и вслед за Кобином считать удары, но цифры путались в голове, и он никак не мог прикинуть, сколько еще осталось терпеть этот кошмар…

Как и Хейку, его пришлось унести с помоста — обезумев от боли, он даже не понимал, что порка уже закончилась. Оказавшись в шатре, он на краткий миг увидел Ясона. Тот посмотрел на него сверху вниз, нахмурил брови и внезапно исчез из поля зрения.

Ясон поднялся на помост, на ходу сбрасывая с плеч накидку. Зимний воздух холодил обнаженную кожу, и блонди охватила зябкая дрожь. Ксантус смотрел на него, полный жалости и дурных предчувствий. Ясон поднял руки, его запястья закрепили над головой, после чего приковали к помосту и лодыжки.

Ксантус приблизился к нему и тихо сказал:

— Я не могу предложить тебе выбор — согласиться на применение акселератора или отказаться. Прости, но при шестидесяти ударах без акселератора не обойтись. Это для твоей же безопасности.

— Понимаю, — ответил Ясон.

Отступив назад, Ксантус выдержал паузу, прежде чем начать.

— Ясон Минк! Ты признан виновным в нарушении статей С107, Х999 и Х999.5 Генерального Кодекса и приговорен к шестидесяти ударам кнутом. Сейчас ты получишь свое наказание.

Ясон закрыл глаза и погрузился в глубокую медитацию. Он чувствовал удары и боль, слышал голос Кобина, доносившийся откуда-то издалека, но ощущал всё это будто со стороны.

Так были отсчитаны первые десять ударов.

— Одиннадцать!

Щелк!

— Двенадцать!

Щелк!

— Тринадцать!

Щелк!

— Четырнадцать!

Щелк!

— Пятнадцать!

Щелк!

В отличие от других блонди, Ясон не проронил ни звука, даже когда счет перевалил за пятнадцать. Но порка продолжалась, боль становилась нестерпимой и уже не позволяла себя игнорировать. Блонди задрожал, резко дернулся и, наконец, сам того не осознавая, закричал. Он больше не в силах был скрывать, как жестоко страдает.

Лежа на койке в шатре, Рауль смотрел на Ясона и остро переживал собственную беспомощность. При каждом щелчке кнута он корчился и сжимался в комок.

Но тяжелее всех приходилось Рики. Когда Ясон начал вскрикивать, пет чуть не вырвал себе все волосы, забывшись от страха и отчаяния. Внезапно его мозг обожгла ослепительная вспышка, и он ощутил муку хозяина как свою, словно разум блонди на миг слился с его собственным. Уже не отделяя себя от Ясона, он вместе с ним рухнул в пучину смятения, обреченности и смертной тоски.

Готовый на всё, лишь бы прекратить эту пытку, монгрел выскочил на помост и закрыл хозяина собой.

— Остановитесь! Он больше не вынесет!

— Пет! — гаркнул возмущенный Ксантус. — Немедленно убирайся с помоста!

— Я приму наказание вместо него! — заявил Рики, сбрасывая куртку и срывая с себя майку. — Я буду его… аналогом.

Ксантус замер в восхищении перед столь храбрым и преданным петом.

— Но ты не можешь занять его место, пет, — сказал он. — Подобного прецедента Амои еще не знала.

— Вообще-то, прецедент существует. — Директор Конами, с горьким разочарованием взиравший на позор, до которого докатились его бывшие ученики, вышел вперед и встал перед толпой, скрестив руки на груди. — После битвы при Армане Эрфанес заменил своего брата Иоса и принял за него двадцать ударов кнута.

— Это всего лишь легенда, — возразил Ксантус.

— Нет, это исторический факт, — не сдавался Конами, — зафиксированный в «Пустынных Хрониках». Таким образом, прецедент имеется, и если пет желает добровольно принять наказание вместо своего хозяина, его просьбу надлежит удовлетворить.

Ксантус подошел к краю помоста и присел на корточки, чтобы посовещаться с директором. Через несколько минут он выпрямился и сказал:

— Хорошо, пет. Ты можешь заменить своего хозяина.

Ясона в полубессознательном состоянии сняли со столба. Для Рики, чей рост был намного ниже, крепления пришлось опустить. Ксантус, остановившийся на цифре «двадцать семь», продолжил наносить удары.

Щелк!

— Двадцать восемь!

Щелк!

— Двадцать девять!

Щелк!

— Тридцать!

Потрясенный Рауль наблюдал из шатра, как монгрел, которого он глубоко презирал и никогда не упускал возможности пнуть и унизить, делал то, что сам блонди был сделать не в состоянии — спасал Ясону жизнь. А ведь Рики, в отличие от всей компании блонди, не принимал опиаты, чтобы хоть немного смягчить боль, к тому же Ксантус, сбитый с толку неожиданной просьбой пета, забыл отключить акселератор. Надрывные крики терзали сердце Рауля, и он понимал, что его отношение к Ясонову пету уже никогда не будет прежним.

Сейчас он впервые видел перед собой не ничтожного монгрела, а человека — сильного, отважного мужчину, — который жертвовал собой ради любимого. И этим Рики заслужил искреннее уважение Рауля, а раз добившись уважения гордого блонди, утратить его было невозможно.

Ясон шевельнулся и приоткрыл глаза — его слуха достигли пронзительные вопли.

— Рики? — прошептал он.

— Это просто сон, — как мог успокоил его Рауль. — Рики в порядке.

Но монгрел был далеко не в порядке. Отсчет для него начался с двадцати восьми, так что ему причиталось тридцать два жестоких удара — и никаких обезболивающих, и никого, кто бы вызвался его заменить. Зрители зачарованно взирали на пета, все как один восхищаясь его преданностью и решимостью — Рики ни разу не попросил пощады, хотя от его мучительных, надсадных криков мороз по коже подирал.

— Тридцать шесть!

Щелк!

— Тридцать семь!

Щелк!

— Тридцать восемь!

Щелк!

— Тридцать девять!

Щелк!

— Сорок!

И тут мир взорвался ослепительной вспышкой белого света, послышался раскатистый гул, и всем присутствующим было явлено доселе невиданное.

Юпитер.

Впервые покинув свою святая святых, она соткалась из воздуха прямо на помосте и простерла руку, чтобы остановить Ксантуса. Увидев перед собой Юпитер, блонди утратил дар речи. Опустившись на одно колено, он преклонил голову и выронил кнут.

— Довольно с этого пета страданий! — изрекла Юпитер. — За мужество и верность ему даруется полноправное гражданство. Теперь он А сто семь Эм, пет высочайшего ранга, наделенный всеми правами гражданина Танагуры.

С этими словами она снова растворилась в воздухе, а по толпе волной прокатился благоговейный шепот. Монгрела, который лишь смутно осознавал происходящее, сняли со столба под приветственные крики и бурные овации. Громоподобный удар возвестил начало очередного фейерверка — вся элита бросилась праздновать явление Юпитер народу. Впервые со времен революции полукровке были пожалованы гражданские права, и невероятная новость всколыхнула всю Амои.