Монастырь (СИ)

====== Монастырь 1: 32 глава ======

32

Пробуждение было тяжелым, словно юноша выпил, по крайней мере, половину кувшина вина. Он очень проголодался. Завозился, открыл глаза и чуть не подскочил, увидев перед собой Легрэ. Тот умывался, плеская в железный таз воду и смывая с рук кровь. У герцога даже руки затряслись. Что это? Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это не комната в гостевом доме. Кристиан спокойно посмотрел на него, словно они и не расставались, потом вытер руки полотенцем и, подойдя к постели, присел на край. Он долго смотрел на царапины и синяки на лице Луиса, на темные следы длинной ссадины на шее, хмурился. – Почему ты умудряешься так часто получать тумаков? – спросил риторически. Едва заметная усталая улыбка поддернула его губы. – Я думал, ты уже давно в гаванях, сел на корабль и – поминай, как звали... М-да уж, недалеко ты ушел. – Вероятно, – юноша сглотнул, попросив жестом глоток воды, а когда выпил чашку и вытер рубахой рот, продолжил. – Вероятно, потому что слишком упрям, брат Кристиан. – голова кружилась и в ней не складывалось одно с другим. – Что произошло? Что с королем? – С королем? – изумился Легрэ, и что-то внутри его неприятно кольнуло, когда Луис назвал его братом. Кристиан со смесью радости и отвращения смотрел на герцога, ничем не выдавая себя, и не понимал, почему ему так спокойно теперь, когда рядом этот странный светловолосый мальчик. – Ты, видимо сильно головой где-то приложился, или бредишь, раз спрашиваешь о нем. Откуда мне-то знать, что с ним... Сидит, небось в своем дворце, вино попивает. – Вы в крови... Что с королем? – теперь юноша вскочил и схватил мужчину за рукав. – Здесь! Он был здесь, в монастыре. Капитан. Прекратите уже лгать и изображать праведника! Что вы сделали с королем? – ярость мешалась с ужасом. – Вы весь в крови... Боже! Вы... Как вы смели? Кто вы такой, чтобы... поднимать руку на короля? Легрэ хлопал глазами в полном недоумении. Мальчишка бредил, это факт. Капитан Фернандо – король? Кристиан отцепил пальцы Луиса от своих одежд и с напором уложил обратно в постель. – Так, ну-ка успокойся и говори, в чем дело? А-то решу, что совсем спятил. – Вы... – герцог подскочил обратно и ринулся к двери. – Что с Фернандо? – закричал на Легрэ. – Кто ты такой? Как ты посмел... Ты весь в крови! Думаешь, что я ничего не понимаю? – ярость выплеснулась наружу огнем. – Это мое было дело! Это моя жизнь. Если мне надо будет, сам разберусь. Теперь из-за тебя многих казнят! Ты... Кристиан в последний момент схватил прыткого герцога за шиворот, и недолго думая, сгреб в тесные объятия. Обдумать хорошенько сказанное ему не давали. – Кто король? – прикрикнул на Луиса он. – Фернандо? Да бред какой-то, Луис! С чего ты взял, что он король?! Не успокоишься, сейчас повторно головой о стену приложу! Не знаю, кто тебя чем по голове, но... Да успокойся ты, несносный мальчишка! – Легрэ утащил Луиса на кровать и сев на него сверху, прижал запястья к постели. Немного отдышавшись, Кристиан сурово посмотрел в глаза юноши. – Вы... Ты... – ярость клокотала в герцоге. – Пусти... Слышишь, ты! Кристиан Легрэ! Пусти немедленно... С инквизицией прибыл король!!! Я в немилости. Я мог заслужить прощение, если бы стал его... Ты! Кто тебе дал право? Кто ты такой? Я требую меня отпустить! Плебей! Мерзавец! Прочь пошел! Глаза Легрэ стали холодными, как зимнее небо. Он неприятно задумался, почти не ощущая холода, царившего в его келье, не замечая брыканий Луиса. – Когда ты бежал от него, ты что-то не особенно о своей семье беспокоился, – сказал он, понизив голос. Челка упала на глаза Кристиана непослушными прядями. – Если он и правда король, это многое меняет, только... – Легрэ медленно отпустил юношу и поднялся на ноги, отвернулся и, отойдя к окну, открыл створки. Он почти судорожно втянул в легкие холодный воздух, запрокинул голову и вцепился в каменный подоконник до белизны в пальцах. – Это он с тобой сделал, верно, Луис? – голос монаха дрогнул от обиды, словно это его били, истязали и мучили, словно он сам чувствовал сейчас боль и отчаяние Луиса. – И теперь, ты хочешь к нему вернуться? После того... Я не хочу знать, был ты с ним или нет. Мне все равно, – бросил он, но в этих словах звучало совсем противоположное смыслу чувство. Легрэ ощутил, как в горле встал ком. – Я не выполню твое желание в этот раз. Не выпусти я тебя тогда – вообще бы ничего не случилось. Наш монастырь сожгут вместе с нами... с плебеями. Порадуешься, еще успеешь, Луис. – Кристиан обернулся в пол-оборота, глядя на юношу с выверенным презрением. – Я скажу Себастьяну, кто такой Фернандо... и катитесь вы оба на все четыре стороны. – Вот и прекрасно! – юноша вновь встал. Подхватил со стула одежду, которая принадлежала Кристиану и направился к двери. – Пока не поздно, я уберусь. Раз все так хорошо... Есть куда пойти... Ты, – резко толкнуть дверь от себя. – Не меньший мерзавец... Кристиан! – герцог заприметил нож и схватил и его, выдернув из дерева. – Пригодится. Прощайте, брат. – Постой, – окликнул Кристиан, и в его голосе прозвучала стальная воля. – Прежде, чем ты уйдешь, я хотел бы попросить тебя кое-о-чем, Луис. – О чем? – герцог стоял полубоком, но при этом находясь уже на той стороне. – Нам не о чем говорить с вами, Легрэ. – Нам действительно не о чем говорить, – кивнул Кристиан, соглашаясь, пряча тоску взгляда за прикрытыми веками. – Я просто хочу... в общем... – Легрэ тихо выругался, но собравшись с мыслями, все-таки сказал: – Я хочу попросить прощения за свою выходку в подвале. Я не буду оправдываться, что был пьян... Я специально напился. Иначе я бы не смог тебе сделать больно... А это было нужно. Нужно, чтобы ты бежал из монастыря. Я просто хотел, чтобы Себастьян не трогал тебя, Луис... Никто никогда больше не трогал. Прости. Глупо вышло. – Весьма кстати, – юноша развернулся, зашел в келью и закрыл дверь. – Знаешь. Кристиан, – сказал, глядя прямо в глаза, – я кажусь глупым мальчишкой. Ты тоже так думаешь... Наверное, у меня нет прыти воина и я не умею защищаться привычными вам способами. Но я умею выживать. Ты преподал мне урок. Ты ведь этого хотел? А теперь я не могу сказать тебе спасибо. Король обещал уничтожить всю мою семью, если я поведу себя неправильно. Мой младший брат погибнет ни за что. – Ты вправе выбирать свой путь сам, Луис, – Легрэ подошел к юноше и ласково погладил пальцами по щеке, любуясь в последний раз. – Я тоже получил хороший урок. Нельзя через насилие стать по-настоящему близкими, нельзя кого-то удержать. Я мог бы связать тебя, запереть в этой келье, пойти на поводу у своей эгоистичной проклятой любви... Я ненавижу ее, за то, что она заставляет меня отпускать тебя снова и снова... Я определенно совершаю глупость за глупостью... Так что, в общем, не сильно теперь от тебя отличаюсь, как видишь. – Это все? – брови поползли к переносице. Ярость только нарастала. – Связать? Растоптать? Вам надо пообщаться с Фернандо. Весьма похожие интересы. Да, Кристиан, кстати, вы отцапали неплохой кусок. Я заплатил вам дважды вчера – и бумагами, и телом. Уберите руку. – он оттолкнул мужчину. – Прощайте. Легрэ с сожалением кивнул и вдруг твердо сказал: – Я могу вернуть то, что должен вам, герцог. Чего вы хотите? К Фернандо? Хорошо, вы вернетесь... Вздернуть меня? Для этого вам достаточно попросить короля сделать это. Он с радостью выполнит вашу просьбу, заодно и припомнит мне сегодняшнюю драку в подвале... Может быть, тогда вы сочтете мой долг уплаченным? – Вот уж благородство весьма кстати. – заметил Луис, натягивая рясу. – Мне некогда с вами говорить, Легрэ. Лучше достаньте мне воды и хлеба. Я очень спешу. Пока еще не поздно. Пока меня самого не вздернули за ту проклятую ночь. Вы, – голубые глаза чуть потемнели, – не виноваты в произошедшем. Вы такой, какой есть. Но у вас будет больше шансов выжить без такой обузы, как я, в этом месте. – Щеки юноши вдруг покраснели. – Прощайте. Пожалуй, хлеб и воду я и сам найду. Легрэ и сам не понял, как сгреб Луиса в объятия и поцеловал страстно и с такой любовью, на которую был только способен. В этот поцелуй он вложил все, что у него оставалось: боль, мольбу о прощении, свою любовь и призрачную единственную надежду на их с Луисом будущее. Руки ласково прошлись по спине юноши, ненавязчиво прижали к себе, и Кристиан знал: если Луис оттолкнет его сейчас, между ними уже никогда ничего не будет – даже той малости, которую Легрэ бережно хранил, даже воспоминаний о его “люблю”, даже от чувств. Больше не будет ничего. “Преступник! Как ты можешь так целовать?” – сознание поплыло. Сколько не твердил себе герцог, что постыдно себя так открывать. Он сразу ослабел в руках мужчины. Он обвил его шею руками. Прижался, отвечая и стараясь на короткое мгновение отмести все препоны. Сладкий поцелуй. Жар в теле. Сердце забилось неистово. На дне души растоптанная боль вспыхнула и загорелась, возвращая нежность. Зарыться в его волосах. Почувствовать его запах. – Все, теперь прощай, – Луис попытался отстраниться. – Мне нельзя с тобой. – Почему? – Кристиан осторожно удержал, не прилагая больше сил, чем того требовалось. – Я смогу защитить тебя, Луис. Ты нужен мне. Я же чувствую, что небезразличен тебе... Не беги от меня. Останься хотя бы до утра... Хотя бы на час... Я заслуживаю твоего презрения и знаю, что я мерзавец, я плебей, я вообще несчастный человек, погрязший в своей злобе, убивший всех твоих похитителей, чтобы только освободить... увидеть тебя. Останься... Я люблю тебя, Луис, слышишь? Не беги... Подожди хоть немного. – Ты не заслуживаешь, я хотел прошлой ночью, – юноша коснулся раненой щеки, которую Так грубо кто-то зашил. – Боги! Я ... останусь... да... на час... меня распнут, ты понимаешь? – герцог вновь прильнул к Кристиану, начал целовать его шею, его плечи. – Оттолкни меня, выгони теперь... Если только войска сюда войдут, нам обоим не жить. – Я глотку за тебя перегрызу даже самому господу богу, – судорожно выдохнул Кристиан, запуская пальцы в не ровно обрезанные волосы юноши – так бережно, словно сожалея об этом. Он был счастлив и едва сдерживал глупые слезы. И откуда в нем, в Кристиане Легрэ, мерзком и отвратительно лжеце, убийце, воре, столько нежности? Он не знал. Не знал, что может быть так хорошо, что так бывает. – Луис, – он целовал его, зарывшись лицом в светлые волосы, дышал им, словно безумный, повторяя его имя. – Луис... как же я боялся за тебя. Юноша отдавался каждому нежному слову, каждому касанию. Опять потянулся навстречу, не в силах отказаться. Он полыхал огнем, прижался близко, гладил плечи, чувствуя каждой стальную мышцу, каждое движение. Ответно целовал и боялся что-нибудь сказать. Он помнил сейчас темные глаза короля, говорившего про боль. Чувствовал, как неотвратимо наступает смерть на весь род Сильвурсонни, но все равно льнул к Кристиану, потому что не мог отказаться от него... И чувствовал, как тонет в его синих страстных глазах. Непрестанно целуя лицо Луиса, Легрэ постепенно увлек его к постели, медленно и осторожно раздел. Он знал, что боль бывает разной; горькой, острой, тупой, страшной, дикой и сладкой. Счастье – это тоже боль – боль, разделенная на двоих. Каждый поцелуй обжигает нервы, каждое касание срывает покров холода и непонимания, каждый вздох режет слух, и жилы рвутся под напором нежности и страсти. И сейчас все правильно – без ошибок и ненужных масок – честно, естественно, безумно сладко. К черту мир, если в нем не будет этой ночи! К Дьяволу жизнь без него – единственного и любимого! Пусть лебеди поют лишь раз перед смертью, но эта песня так прекрасна и высока, что Зло сворачивает жала и отступает постыдно склонив голову перед любовью. – Я не обманываю тебя сейчас, Луис. – Легрэ лег сбоку от юноши и, следя взглядом за своими пальцами, провел по шее, по груди, по розовым соскам, по отметинам побоев. “Как он мог сделать с тобой такое?” Кристиан, словно извиняясь за все причиненное Луису зло, заглянул в глаза. – Я когда-то говорил тебе, не верь никому, но сейчас я хочу, чтобы мне ты верил. – Верю, – зарыться в темных волосах, притянуть к себе, вытягиваясь в струну. – Я тебе верю, – бормотание, переходящее в тихий стон. Герцог закрыл глаза, желая отдаться нежности, но тут же открыл и отстранился: – Я подписал признание, – сказал, резко выдохнув. – Они меня вынудили это сделать. Тебе грозит опасность, Кристиан. Нет. Не теперь... Я должен поговорить с аббатом. Ты... Кристиан внимательно взглянул в глаза Луиса, силясь понять и осмыслить то, что только что услышал. Признание? Подписал? Легрэ нахмурился. “Неужели этот человек предаст меня в руки убийц?! – подумал он, едва дыша. – Только не он... Господи, если ты и правда существуешь, только не он...” Кристиан положил ладонь на щеку герцога, погладил, словно разволновавшегося зверька. – Хорошо. Ты прав, – тихо проговорил он. – Думаю, нам действительно необходимо срочно навестить Себастьяна... Инквизитор у нас в плену, думаю, мы без труда разыщем нужные документы и уничтожим их, и если на суде ты сам лично не будешь свидетельствовать против меня, то... – Легрэ осекся и неловко отвел взгляд. Пальцы его все еще нежили кожу Луиса, точно никак не могли отпустить его, потерять, почувствовать горькую пустоту. -Не стану. Я обещаю, – Луис умоляюще потянулся к ладони, потерся о нее щекой. – Я плохой человек, Кристиан. Я слабее, чем думаю. И я понимаю это. Найдите бумаги... – он поднялся и потянулся за одеждой. – Мне, правда, пора... – юноша отвел взгляд. Если теперь позволить себе остаться, он никогда не растопчет это ненужное чувство. Никогда не переступит через него. Нельзя испытывать приязни, находить кого-то лучше, тянуться, привыкать, становиться слабее. Легрэ молча следил за сборами Луиса, и собственная судьба сейчас волновала его меньше, чем их будущее. – Лучше не обещай ничего, – сказал он тихо и обретая уверенность. – Так ты намерен вернуться к королю? Герцог даже не успел накинуть рубашку и обернулся к тому, кто теперь сжигал его сердце и превращал в черный уголь. “Если сказать правду, понравится ли она тебе, Кристиан? Ты сам знаешь, чем закончится. Меня казнят, – прошептал внутренний голос. – Войска придут сюда... И меня смешают с грязью. Я до конца времен стану предателем, безбожником, который презирал короля и божью власть, который поднял руку на того, кто...” – Да, намерен. – Луис потянул на себя рубашку. – Так меня просто казнят, а семью оставят в покое. Если я останусь с тобой... – юноша опустил голову. – Господи! Не заставляй меня больше ничего говорить... прошу тебя. – Луис наклонился и поцеловал мужчину в губы с той страстью, на которую был способен. Легрэ крепко-накрепко обнял юношу, отвечая на поцелуй. Шрам на щеке полыхал болью, шрам, оставленный королем. Казалось, что они с Луисом целовались целую вечность и никогда до этого Кристиан не чувствовал такого ужасного отчаяния. Немного отстранив от себя Луиса, Легрэ вздохнул и горько усмехнулся: – Он никогда не казнит тебя... Того, кого собираются казнить, не выносят на руках через тайный ход во время резни. Жаль, что я поздно узнал, кто такой наш капитан... Я бы его убил сегодня. Легрэ поднялся с постели и взглянул на Луиса так, словно упрекал его в чем-то, но скоро отвернулся. – Не понимаю я, почему мы оба так стремимся умереть, лишив себя даже одной счастливой ночи. – Он вздохнул. – Одевайся, Луис. Идем к Себастьяну. Герцог не посмел тяжелому вздоху вырваться из груди и поднялся. Все. Кончено. Теперь он не имеет права даже смотреть на Кристиана. И говорить, и касаться его... Руки тряслись, а одежда не хотела подчиняться. Луис одевался наспех, небрежно, словно на казнь... для него и был разговор казнью. Если бы он ушел сразу и не позволил себе целоваться. – Я готов, – кивнул, глядя на Легрэ. Через четверть часа они оба вошли в келью Себастьяна. Аббат сидел за рабочим столом и задумчиво просматривал какую-то бумагу. – Себастьян, – Кристиан закрыл дверь на ключ и, положив руку на плечи герцога, осторожно подтолкнул вперед. – Луису необходимо вам кое-что рассказать. Мужчина обернулся. Взгляд его переместился с Кристиана на юношу. Значит правда? Следы побоев, на шее след, ставший красно-фиолетовым. А глаза... такие яркие и голубые. Прекрасно. – Что же хочет мне сказать сын Сильвурсонни? – Себастьян продолжал сидеть полубоком, и свеча, горевшая на столе, делала его черной страшной тенью. – Падре, – пауза, шаг назад – к Кристиану. Дикий страх, что одни звери сменяются на других. – Я подписал бумаги против вашего помощника. – Я как раз их читаю, – кивнул Себастьян с улыбкой. – Не слишком они вам навредили, ваша милость, чтобы вот так сразу все рассказать. Вы сделали это намеренно. Вы собирались мстить, не так ли? – аббат протянул Легрэ найденные документы. – Читай, что сочинил наш юноша. Тебе понравится. А мы пока продолжим беседу, Луис. Садись. – аббат указал герцогу на стул. – Что ты еще сказал, когда попытался бежать? – Клянусь, я... – Не надо клясться, мальчик. Разве я против предательств. Они основа нашего мира, не так ли? Это тебе и Кристиан подтвердит. Так что ты еще можешь мне сказать? Юноша молчал. Он смотрел, как Легрэ пробегает глазами по бумаге, потом читает вторую, третью. Конец. Теперь конец. – Мне приказал это сделать король, – выпалил и вскочил со стула. – Они встретили меня на дороге. Они... Прошу... Кристиан мрачно хмурился, потом поднял на Луиса холодный, ничего не выражающий взгляд и во второй раз стал перечитывать написанное. Он понимал, что если они освободят Фернандо, королю не составит труда заставить Луиса написать еще одно обвинение. Два. Три. Десять. – Капитан Фернандо наш король, Себастьян, – заметил Кристиан, подходя к Луису, и, положив ладонь на плечо, без нажима заставил сесть на место. Он посмотрел в глаза мальчика и губы подернулись в печальной ухмылке, и Легрэ знал, что его спокойствие для герцога много хуже злобы и гнева, такого ожидаемого от него. – Дело очень серьезное, Луис, а потому наберись мужества и ответь на все вопросы Себастьяна, хорошо? Себастьян кивнул, принимая помощь Легрэ. Застучал пальцами по столу. – Я не собираюсь наказывать вас, герцог. И учить – тоже. Вы достаточно серьезно рискуете и без меня своей жизнью. Вместо того, чтобы спастись с братом Микаэлем и вернуться ко мне, вы рискнули бежать один. Вы сознавали, что далеко не уйдете. Вы играли в ту игру, которая выгодна вам, не так ли? – Нет, – закрутил головой Луис. – Этот человек... Микаэль... – Монах, за которого я радею, как и за любого другого в этом монастыре. – отозвался Себастьян. – Вы не пошли с ним, потому что мы заставили подписать вас дарственную. – Завещание, – поправил Луис. – Нет, милый, именно дарственную. – аббат встал и попросил Легрэ принести бумагу. – Вы теперь полностью принадлежите нашему ордену. Вы так же, как и другие братья, будете отвечать перед инквизицией. Сознаете это? – Я не соглашался на постриг... – Зато я соглашался. Я могу провести ритуал хоть сейчас, – черные глаза недобро заблестели. – Вы хотите и дальше говорить, Луис? – Да, – задохнулся герцог. – Я готов говорить. – Слушаю вас, сын мой. – Позвольте мне поговорить с королем. – юноша упал на колени. – Он обещал уничтожить всю мою семью. Он... – Прекратите унижаться! – Себастьян был, как лед, – Кристиан, поднимите нашего послушника на ноги. После минутного замешательства, Легрэ помог Луису подняться и встал за его спиной. Он положил руки на плечи юноши и слегка прижал к себе, словно говоря, что никому не позволит причинить ему вред. – Себастьян, – Кристиан взглянул в глаза аббата, – боюсь, что Луис не очень осознает сложившуюся ситуацию. Независимо от того, как мы поступим с королем, будет война. Даже если завтра мы дружно падем в ноги монарха, вернем ему герцога и раскаемся во всех согрешениях, Фернандо в любом случае введет войска на территорию Валассии. Если мы убьем короля, война тоже будет... Оспаривать права на земли Сильвурсонни в таком положении окажется невозможным. В этом случае Луис может остаться с нами, и никто в столице не заподозрит его роли в этом деле, – Кристиан чуть сильнее сжал пальцы на плечах Луиса и чуть помолчав, добавил. – Конечно, для этого нам придется избавиться от всех живых свидетелей. Себастьян молчал. Огонь метался в его сумасшедших глазах. Он был уже не просто аббатом. Он был феодалом, дворянином, когда-то отправленным отцом в монастырь, потому что Антуану не повезло родиться первым, потому что он слишком много знал, потому что... короли не прощают свидетелей. – Предлагаешь убить Фернандо? – спросил тихо. – Ты сознаешь, Кристиан, что будет дальше? Гражданская война. Наследников немного. И один из них стоит рядом с тобой. Кристиан перевел взгляд на Луиса, руки соскользнули по плечам герцога. Легрэ понимал, что это конец их отношений, что никогда Луис больше даже не посмотрит в его сторону. Чтобы он не выбрал – плен Фернандо или трон, он больше не будет принадлежать Легрэ, не позволит коснуться его. – Мы можем помочь герцогу занять трон. Убив Фернандо. А Луис после отпишет нам земли, которые вы хотели получить. – Кристиан обошел юношу кругом и заглянул в глаза. – Решайся, Луис. Ты сам можешь спасти свою семью. Себя. Меня и всех нас... Остальное я возьму на себя. Казалось, на герцога опустилось небо. Он смотрел на Легрэ широко распахнутыми глазами, полными ужаса, перекидывал умоляющий взгляд на ледяную фигуру Себастьяна. Его всего трясло от того, что сейчас предлагают ему эти люди. Не измену в кровати – переворот. Что может быть большим преступлением, чем покушение на божественную власть короля? – Вы оба спятили, – прошептал одними губами. – Я не стану в этом участвовать. Лучше киньте меня в подвалы. Лучше убейте теперь. – он помотал головой и стряхнул с плеч руки Кристиана. Бросился к аббату, упал, обхватил его ноги. – Прошу вас, отец, умоляю. Позвольте мне поговорить с королем. Прошу вас... – Кристиан, – аббат ухмыльнулся зло. – Луис не может решать таких вещей сам. Он слишком юн. Но если он так рвется пообщаться с его величеством в последний раз и сообщить тому, что его сегодня убьют.... Отведи. Луис, я исполню твою просьбу, но потом ты будешь полностью подчиняться Кристиану. И трон мы получим для тебя любым способом, даже если за это придется много отдать... А дальше – как сложится. Кристиан поклонился Себастьяну, вывел Луиса в коридор, но прежде чем пойти в подвалы и открыть дверь тюрьмы короля, он заволок Сильвурсонни в маленькую кладовую, набитую старыми плетеными корзинами для фруктов. Легрэ оперся спиной о дверь и долго смотрел на юношу в полумраке. Глаза Кристиана предательски блестели. – На чаше весов жизнь Фернандо, – выдохнул он. – На другой – моя, и выбор делать тебе, Луис. Ты же можешь все спасти, все исправить. Почему ты так стремишься вернуться к королю? Он доломает тебя. Он повесит меня у тебя на глазах. Ты этого хочешь, Луис? Юноша отрицательно закачал головой. – Я не хочу ничьей смерти, – зашептал он. – Тем более, твоей. Я не знаю, что мне делать. Не знаю, что будет дальше. Не знаю, кто ты на самом деле, Кристиан. – герцог отступил. – Ты просто ворвался в мою жизнь, – ногти впились в ладонь, они давили так сильно, что юноша не заметил, как проступила кровь, наполнила руку горячим. – У всех и каждого здесь есть планы. Каждый из вас стремится победить и что-то получить взамен. Я же лишь игрушка... – еще раз помотать головой. Два дня без еды и полноценного сна давали о себе знать, – я чувствую себя разменной монеткой, которую просто используют. И ты – тоже, Кристиан. – юноша облизал пересохшие губы. – Ты говорил о чувствах. Так не бывает. Никто не может утверждать, что полюбил за столь короткий срок... – сердце в груди на мгновение остановилось. Луис зрел перед собой архангела, воина Михаила, за спиной его метался плащ, похожий на крылья. Мечта о спасителе, взращенная детскими обидами и страхами, болью и жестокостью воспитания. Сейчас она рассыпалась и утрачивала краски. На весах? Кристиан... Я просто хотел тебя целовать, забыть о то, что никто, что... – Нам пора идти. Позволь мне самому решать, как поступать правильно. – голос сбился, а на глазах выступила одна лишь слеза. Легрэ сделал шаг и медленно опустился перед Луисом на колени. Его сильные руки коснулись хрупких рук юноши, взяли в ладони, нежными горячими поцелуями заставили пальцы ослабнуть – и в этом жесте было больше благоговения, чем похоти. Кристиан пробовал его кровь на вкус и, прикрыв глаза, впервые в жизни мысленно молил бога сжалиться над ними. – Я хочу, чтобы ты был свободен, Луис... чтобы ты принадлежал самому себе. Разве я так многого прошу? Тебе сейчас достаточно сказать одно слово... Одно единственное “да”, и ты больше не будешь принадлежать Фернандо, не будешь принадлежать Себастьяну, не будешь... мне тоже. Я отрекаюсь от тебя, Луис, по доброй воле... За убийство Фернандо я отвечу перед всеми, но я буду счастлив, зная, что никто и никогда больше не посмеет ударить тебя по лицу... Никто... – Я...не понимаю... что ты хочешь... Я не стану в этом участвовать. Даже не проси. – юноша совсем растерялся. Легрэ сводил его с ума своими поцелуями, горячими губами, которые впитывали кровь. Он опустился рядом и заставил Кристиана смотреть на себя. Вдруг стал твердым и жестким. – Сейчас ты отведешь меня вниз. А после уйдешь из монастыря. Слышишь? Ты соберешь вещи и уйдешь. Я дам тебе письмо к моему другу в Улазье. Ты поедешь туда и будешь ждать от меня вести. И тебя не найдут. Не станут судить. Кристиан, нельзя так просто убивать короля. Нельзя идти на поводу у еретика. Себастьян тобой пользуется, неужели ты не видишь? Легрэ низко опустил голову, потом встряхнулся, поднялся на ноги и, поцеловав Луиса в губы, открыл дверь.