Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

— Во, и распалось братство кольца, — протянул Свечка.

— Да нихрена подобного. Братья и сестра, у меня есть новость. Короче, я теперь окольцован, ну, почти официально. Скоро стану Кимычу и нашей курносой отчимом, нет, свекром...

— Пращуром, — хмыкнул Мартинсен.

Бывшая не совсем в курсе половина Мотыльков загудела. Алек так вообще выпал:

— Я в шоке! Ты?! С Поттером?! Э... тем самым? Да вы все... гомики!

— Я — нет! — булькнула, подавившись смехом, Вантуле.

— Планерка закончена. Обжираловка тоже. Распоряжение по группе и персоналу — спать! И к шестнадцати ноль-ноль...

— Сортир освободить, — вклинился Ким. — Прости, продолжай, геноссе. — Он примирительно выставил ладони, ловя грозный зырк Сая.

— К четырём выдвигаемся — последний концерт. Примнём Британию!

— Йес! — прозвучало в пять глоток.

*

Утро тринадцатого октября в Министерстве было тревожным, Сам явился ни свет ни заря и вызвал последовательно всех глав ведомств и референтов. Последним пришёл Тибальд Барнсон и доложил:

— Объект проработал в своем офисе с документами до семнадцати двадцати. Потом отсутствовал на работе, но был замечен в казармах третьего взвода. Вечер провел дома, ночью отследить не смогли. Защита высшего уровня, нашим даже приблизиться не удалось, уже двое суток держат домашние эльфы, хотя их насчитали числом одиннадцать.

— Бля. Разбогател наш геройчик, что ли? — Кингсли был недоволен. — И где его носит-то? Плохо работаете, Барнсон.

— Сегодня утром возобновили слежку, ровно с пяти тридцати…

— Короче.

— Увы. Ничего, сэр. Но есть сведения, что Джеймс Поттер тоже отсутствовал сутки, и Визенгамот получил сведения о заключении им брака с неким графом Мормо Зоргэном, иностранным подданным. Наверное, на днях принесут заявление о регистрации. Больше пока ничего нового нет.

— А! Вот это — отлично... стой. — Настроение Кингсли качнулось в лучшую сторону. Он даже с кресла привстал и, плюхнувшись назад, потёр ладони. — Педик папа, педик сын. Очень кстати. Ну ты у меня в руках, Поттер. Этого не пиши, — сказал он информатору почти благодушно.

*

«Мареновая защита — пелена, что покрывает истинно любимого человека, сделана может быть только единожды в жизни мага», — так читал Альбус, скукожившись на лавке в лаборатории Блэков. Именно здесь они частенько проводили с братом свои безумные опыты, подражая, возможно, дядьям, Джорджу и покойному Фреду. Теперь Ал был занят куда более серьёзным делом. Старинный рецепт, прямо скажем, укра… позаимствованный из тайной секции Хогвартса, обретал свою жизнь. Сомневался ли юный влюблённый, что хочет потратить свою единственную «мареновую попытку» на Матильду? Ни капли. Умный Альбус знал, что страсть и даже самая крепкая привязанность порою не вечна, понимал, что люди могут расходиться по разным дорогам жизни, но был твёрдо уверен: как бы ни сложилось его будущее с Мати, он, Альбус Северус Поттер, сделает всё, чтобы его любимая была счастлива и пребывала в максимально возможной безопасности. Поэтому уже второй день, включая часть ночи, торопясь успеть к концерту Кrom fendere, готовил любимой подарок. Не купленный в лавке артефакт, пусть даже самый мощный, а изготовленный своими руками и своей магией. Приобретённые за маггловские фунты у Королевского монетного двора Великобритании однограммовые слитки золота были им собственноручно превращены в опилки, расплавлены с кусочками серебра в обычном тигле обычной горелкой — никакой магии, — охлаждены спиртом и залиты в заранее выточенную в виде формы изложницу. Получившийся кулончик (простое сердечко) Альбус отполировал тоже вручную, приладил «ушко» от цепочки и только после этого начал колдовать: путем магического насыщения от делателя золотое сердце нужно было превратить в источник энергии, похожий на протоплазму, и тогда этот кусочек благородного металла сможет отвести от его владельца тёмные заклятия и даже даст возможность дышать в воде или огне. Ну… если всё получится…

— Ещё как получится! — Альбус, сверяясь с инструкцией, уверенно водил волшебной палочкой над кулоном. — Вот это и подарю… Прям сил нет ждать!

Матильда строго-настрого запретила ему звонить, только когда Мотыльки прибудут в Манчестер. Билет у него был — Тедди поспособствовал, конечно; оставалось только дождаться вечера четырнадцатого октября…

*

Четырнадцатое октября выпало на среду, что показалось Саю плохим предзнаменованием — не любил он середину недели. И дни рождения свои давно не любил. Нет, никаких комплексов по поводу взросления-старения не испытывал, с друзьями весело провести время и получить всякие там подарки — милое дело, просто не понимал, зачем праздновать именно этот день. Ну произвели его на свет четырнадцатого октября — и что? Чем гордиться-то, что праздновать? Это же случайность: зачали, выносили, вытолкнули в мир. Например, роды новоявленные родители, особенно мамочка, праздновать должны — серьёзное дело сделали, а какое отношение ребёнок ко всему этому имеет? Типа выжил в бушующем море жизни и добрался живой, относительно невредимый и даже, пожалуй, слегка поумневший до очередного столбика на своей жизненной дорожке? А уж так называемое совершеннолетие — вообще полнейшая мура. Ну кто, с какого рожна (родители? Государство?) решил, что человек в четырнадцать или там в семнадцать лет — безответственное чмо, а вот ровно в шестнадцать-восемнадцать-двадцать один приобретает какие-то мифические способности отвечать за себя и окружающих. Да кто-то и в двенадцать взрослее многих великовозрастных оболтусов…

Сборы группы и перелёт в Англию запомнились как что-то обычное, рутинное — сказывалась ли привычка или уже впившаяся зубами в тело и мысли усталость. В таком авральном режиме Мотыльки работали впервые и, разумеется, справились, но отдали подготовке к концерту почти все силы — сейчас, хоть и пытались балагурить и держать хвосты пистолетами, но выглядели притихшими, серьёзными, сосредоточенными, общались между собой чаще взглядами, а не словами. Однако Сай был уверен, что на концерте каждый из них «выпустит в небо свою ракету», и Кrom fendere зажгут манчестерское небо самым ярким салютом, который оно видело.

Едва взглянув на ночной город из окон везущего их суперкомфортабельного бронированного автобуса, скорее похожего на квартиру на колесах, «Хромовые крылья» пообщались с прессой и занялись обычной предконцертной суетой, оставив на отдых и сон всего несколько часов. Сай почему-то нервничал больше обычного. И только утром, еще толком не проснувшись, услышав на дифоне мелодию, которой закодировал некоего ГП, вздохнул с облегчением.

— Ты? Извини, что так рано. Потом у тебя времени не будет. Выйди потихоньку, — раздалось почти шёпотом в трубке, — в вестибюль, не буди своих волосатиков. Украду тебя на четверть часика. — Гаррин голос чуть дрожал, это было чертовски приятно слышать.

Саев сон сразу лопнул как надувной шарик, под ложечкой засосало:

— Уверен, что нам хватит пятнадцати минут?

— Потеплее оденься.

— О! Интересное начало для секса в туалете, неожиданное, интригующее.

— Паршивец. Спускайся быстрее, жду.

— А ты поднимайся, весь, чтобы времени не терять. — У Сая ожгло в паху.

Сразу за поворотом от лифта его встретили тёплые руки, напали, обняли, прижали, подняли от пола. Поцелуй казался продолжением беспечного сна, уютного дождя, чем-то бесконечным.

— Поздравляю, — выдохнул Гарри ему в ухо, опуская на пол.

— Да ладно тебе, — Сай попытался нахмуриться и выглядеть равнодушным, что в объятиях любимого получалось не очень. — Ну день рождения, и что? Глупости. Мы с тобой лучше станем праздновать день нашей встречи.

— Это само собой, не бурчи. — Гарри потёрся носом о нос Сольвая. — Нравится тебе или нет, но подарок получишь.

— Да я с удовольствием, люблю стоящие подарки. — Тот дразняще прижался коленом Гарри в пах — там и правда кое-что уже выпирало.