Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

— Ага. Буду иметь. — Гарри слов Сая не слышал, а словно слизывал с его губ. К сожалению, только взглядом.

*

— А теперь подарки! — громко объявила над самым ухом Лили и потащила отца к горе нарядных свёртков. Она преподнесла Джеймсу и Киму плетёные из кожаных ремешков и бусин браслеты, заметно стеснялась скромности подарка, но держалась бойко и расцвела улыбкой, получив два синхронных поцелуя в обе щёки.

Гарри чуть не поплохело — вот же блядство, родному сыну на свадьбу нифига не приготовил. Папаша называется! Пока гости окружили молодожёнов, начавших разворачивать блестящие обёртки с коробок и свёртков, он потихоньку улизнул. Злился. Все эти подарки, оборки, тарелки, гости — нахрен? Не время и не место. Можно подумать, взрослым лбам это надо. Парни и так уже вместе, чего огород городить? «Интересно, — перебил он поток собственного раздражения, — а Сай захочет всякие церемонии?»

— Так, вернемся к нашим баран… брачующимся. Что же, бля, — он оглядел свой кабинет, — что у меня такого ценного есть? Ни-че-го! Только мантия отцовская и осталась — вот!

Сложив мантию-невидимку в наколдованный небольшой футляр, Гарри вернулся к гостям. И застал, как сын с супругом вынимают из пакета презент от Молли — два фирменных свитера. Джей поблагодарил и расцеловал бабушку, а потом негромко пробурчал:

— Очень оригинально. А я-то надеялся, что после школы больше не увижу этих шерстяных тряпок.

— Отвали, у меня сроду самовязанных вещей не было — всё секонд хенд да секон хенд. — Ким тут же прямо на рубашку примерил свой свитер, пришедшийся на удивление впору, чем вызвал у Молли слёзы умиления.

— Уизли? Свадьба, война? — Разглядывал он задумчиво «W» на груди. — Ещё «воин» и «хорошо». Или это два «Ю» — то есть «ты и ты»? (1)

Глядя на него, Джеймс вернулся к бабушке и ещё раз крепко её поцеловал.

Подарок от Отто, явно, но неофициально представлявшего на свадьбе гоблинское сообщество, поразил всех и даже не испытывавшего пиетета к роскоши молодого графа Зоргэна — купчая на двухъярусный пентхаус на последнем этаже небоскреба St. George Wharf Tower, в маггловском секторе Лондона. Этакое «гнездышко для медового месяца», как сказал коротышка, передавая с поклоном красивую папку с документами. Джей вежливо поблагодарил, но глаза у него при этом были какие-то безумные…

Джинни отвела его в сторону, чтобы не ляпнул лишнего, и протянула с виду простой атласный мешочек:

— Извини, дорогой, что-то стоящее просто не успела, вы сами виноваты — всё в спешке. Это моё материнское благословение, заговоренный талисман. Правда, на одного супруга — я же к ноябрю готовила. В общем, пока у вас нет своего дома, просто высыпи порошок на пороге комнаты, где сегодня будете ночевать.

— Виагра, ма? — хохотнул нетрезвый Джей, за что получил подзатыльник.

Джинни будто только сейчас с удивлением заметила, что сын вырос — она едва достала до “места наказания”.

— Какой же ты стал высокий и чересчур красивый, Джейми, — сказала она с грустью. — Глупый, это на… м... супружеское счастье. И много не пей! — не смогла удержаться от нравоучения.

— Ага, а то пьяное зачатие совершится — жуть! — За эту фразу Джеймс огрёб второй подзатыльник — от Мормо Мартинсена, пославшего миссис Поллак солидарную улыбку.

*

К ночи, как и накануне, погода испортилась, однако никто этого не заметил. Днём грозы будто бы отдыхали, а после захода солнца захватывали власть в Лондоне. Только свадьбе в особняке на Гриммо, 12 не было никакого дела до непогоды, подкрадывавшейся к магическому периметру, — гости, хозяева и виновники торжества веселились, музыка без всяких заклинаний Тишины перекрывала гул уже близкого ливня и громовые тамтамы. Разве что коротколапый улыбчивый бело-пятнистый пёс, расположившийся под кустами роз, порою невпопад начинал тревожно подтявкивать — как раз за мгновение до очередной вспышки молнии.

Петунья Дурсль, на удивление быстро сошедшаяся с Андромедой Тонкс, уходя, поразила Гарри поцелуем в щеку:

— Вот чего ты добился, Гарри, — сказала она, держа в руке футляр с новым аметистовым браслетом. — Всё у тебя славно, а это плоды моего строгого воспитания!

Дадли, чуть отстав от своей жены, которую провожала миссис Поллак, подмигнул Поттеру:

— Всё было классно, чувак, я на связи. Пока.

Хорошо, что почти все Уизли уже отправились восвояси, прихватив с собой Лили и Альбуса. Вроде бы и формальность, но Гарри, изрядно притомившийся к ночи и даже, кажется, задремавший на кухне после незаметного ухода Мотыльков (тоже, надо сказать, выглядевших усталыми), решил на «первую брачную ночь» предоставить дом в распоряжении Джеймса и нового длинноволосого сыночка. Он пошёл покурить в сад, где быстро гасли праздничные огни и эльфы лениво левитировали посуду и мебель обратно на их законные места. В небе продолжали сиять уже поднадоевшие всполохи бесконечного свадебного фейерверка.

— Крич, — Гарри окликнул всё ещё важно дирижирующего уборкой “мажордома” Овероди. — Я в Аврорате, что ли, переночую, собери мне чистую рубашку и... Кто это кричал? — Из окна (он сразу не понял, какого — все были закрыты) раздавались приглушенные, но странные звуки — вроде зверь выл. Над Лондоном зрела гроза.

— Вот тьфу же, говорю! — Домовик и ухом не повел, прижимая подбородком выскальзывающие из-под подмышек и слишком большие для него серебряные поставцы. — Ушлая кака бабёнка. То есть барыня ваша бывшая — в чужом родовом доме опростаться решила. Я слышал, как касаточка наша её потихоньку предупреждала, что, мол, грядёт, надобно в госпиталь успеть, а та, гордючая, отмахнулась и надерзила.

— Какая касаточка? Куда успеть?

— Невеста Альбуса — мисси Вантулл. Роды как бы видела. А мадама Поллак сказала, что сама своему пузу хозяйка.

— Как это? — Гарри буквально опешил. — Она... Джинни что — рожает? Кто ей разрешил? Она же уверяла, сроки к зиме! — договаривал он уже на бегу.

— А у рыжих, тьфу, всегда зима, ни совести, ни ума; хоть вассальной клятвой, а привязалась с недоношенным плодом к благородным лордам. — Эльф поправил свою изумрудную «тогу» и потопал в буфетную.

— Роджер! — Поттер взлетел на третий этаж, к сидящему на корточках у дверей Поллаку.

— Не пускают… уже почти всё. — Тот был бледен и почему-то показался очень злым.

— Что-то быстро, это плохо или хорошо? Медиков вызывал? Когда началось, почему я не знал?

— Слушай… — начал Роджер, поднимаясь. Но его прервал громкий крик Джинни:

— Поттер, да сделай же что-нибудь, зараза такая-я-я!

— Вот! — Махнул на ее реплику рукой расстроенный Роджер, будто это что-то Поттеру объяснило.

Снопы разноцветных искр (фейерверк всё никак не мог остановиться и, видимо, выдавал последние, самые яркие заряды) вспыхнули над домом.

— Ах вы, козлы смердофалдовы! Где носит?! Мерза-а-авцы! — Голос оборвался на высокой ноте и… раздался плач ребенка.

— Папаша, заходите! Надо чары наложить, чтобы в Мунго отправляться, младенцу положен уход. — В открывшуюся дверь выглянула отирающая со лба пот, запыхавшаяся Молли. — Имянаречение, живей! Чего вы оба вылупились? Да, у вас мальчик!

Гарри подтолкнул Поллака:

— Поздравляю. Иди.

Над головой с треском бухнуло — молния прицельно шарахнула по крыше. Одновременно в окне искрами фейерверка рассыпались шары, цветные пятна поскакали по полу к Гарриным ногам. Он открыл окно и, как от жажды, глотнул прохладного воздуха, это помогло притормозить, а затем и вовсе остановить ощущение неправдоподобности происходящего, которое давно не посещало Гарри Поттера, пожалуй, уже лет… двадцать девять или около того. Кажется, что ты — центр твоей собственной вселенной, придуманной тобой же; стоит стряхнуть фантазии — и вернёшься в настоящий мир, тусклый, скучный, повседневный, но при этом вовсе не безопасный… Нет, именно этот мир — настоящий, то, что сейчас окружает его: магический салют, до последнего держащий оборону перед грозой; беззащитная жизнь младенца, появившаяся, словно ниоткуда, — и тишина. Прошлое и будущее, взявшие настоящее в кольцо. Заглушающие над домом двенадцать на площади Гриммо, вероятно, замкнуло непогодой, а может, кто-то из обитателей дома намеренно или случайно усилил их до абсолюта — как Гарри ни прислушивался, не мог уловить ни звука. Безмолвие перед бурей? Или во время?..