Обнажая душу (СИ)

Вскоре, отняв у него эту анальную смазку, с которой я тоже после тех видосов уже был заочно знаком, я стиснул зубы и мягко шлепнул его по бедру, чем вызвал неожиданное содрогание этого костлявого тела передо мной. Скользнув рукой по его паху, потом я ласково погладил большим пальцем рядом с сжатой дырочкой, откровенно рискуя кончить от этого невыносимого стыда, что я тут сам же разводил. А виноват же во всем здесь только я, так как у меня спрашивалось согласие, и я поддался этим жалобным уговорам. Засранец мелкий, а выпрашивает прямо как трое больших.

В горле колко саднило и пересохло, будто я в невыносимую жару несколько суток к ряду брел куда-то без воды в костюме полярника. Я часто и нервно облизывал губы, решаясь наконец сделать хоть что-то и хотя бы не тупить.

Выдавив гель на пальцы, я снова перевел остекленелый взгляд на не менее смущенного мелкого и решил, что будь уж все так, как получится. Сам уж вляпался, а тут же, серьезно, хрен проссышь, как и что делается.. Я сейчас совершенный неадекват, голова уже так стремительно кружится, будто я обдолбан по самые помидоры, а не собираюсь просто по легкой пьяни потрахаться. Было бы только все так просто..

Дотянувшись, я осторожно и даже смущенно помазал невинную промежность, умилившись тому, как он дернулся в ответ на интимное касание и снова послушно застыл в прежнем положении. Потрогав там немного, я осторожно протолкнул внутрь указательный палец, непередаваемо чувствуя себя так, будто элементарно разучился делать простые вдохи. Только спустя несколько секунд после происходящего безобразия я снова задышал, морщась от адского боя в висках, и постепенно выветривающийся хмель теперь только добивал меня всей строгостью реального мира.

Брат что-то тихо мычал, запрокинув голову и шире разведя для меня согнутые в коленях ноги, а я, со стыда едва не сгорая, позорно не смотрел ему в лицо даже в легкой темноте и лишь пытался повторять то, что увидел в обучающих, как оказалось, пособиях по гейскому сексу. Палец входил свободно и скользко, хоть тело раскинувшегося передо мной Билла и обхватывало его своим узким приятным теплом, и я продолжал раз за разом эти развратные движения внутри него. Охренительно, как минимум.

— Не передумал? — на всякий случай уточнил я, окостенело не отрывая глаз от его паха, стоящего члена и прячущейся в самом низу дырочки, куда плавно и медленно погружался мой палец и выходил оттуда, заставляя меня чувствовать себя больным на всю голову извращенцем. И это самое чувство все больше и больше мне нравилось, стоило только подумать о том, что скоро там будет двигаться уже мой член.

— Нет.

Никогда бы не подумал, что способен вообще на такое.. Я совсем не знал, что ему еще говорить, да и нужно ли вообще, просто молчал, как будто языком своим подавился, пока растягивал его сначала одним, а потом уже и несколькими пальцами. А ему, походу даже нравится.

С шумом глотая воздух, будто отравленный смертоносным едким ядом, и запах смазки, которую я трясущимися руками намазал теперь и на свой ощутимо потяжелевший член, я с трепетом стал готовиться погрузить его прямо внутрь младшего брата. Твою мать..

Тот впился тонкими пальцами в изножье кровати, широко разводя ноги и красиво прогибаясь, а я, будто снова слыша в голове эпичный обратный отсчет, все ближе пристраивался к этому манящему, такому соблазнительно нежному изнутри отверстию. Тупо не верю, что сейчас это сделаю, потому что в такое поверишь, наверно, едва ли.

Опираясь на разведенные колени и опустив одну ладонь на его чуть влажный плоский живот, второй я крепко придерживал стояк, в паническом молчании проталкивая его в полураскрытую дырочку брата, мысленно обматерив себя на сто рядов за все эти грязные пошлости и ненормальные желания, в том числе и за согласие их с ним воплотить. Билл протяжно и томно промычал, немного дернувшись от меня и напрягаясь, а я уже вскоре оказался в нем по самые яйца, теперь по-особенному интимно соприкасаясь с его горячей кожей.

— Умм, это охуительно, — с восторгом выдохнул я, закатывая глаза с довольным мычанием и сразу закусывая с силой губы от наслаждения, но оно, к моему негодованию, долго так и не продлилось.

Почти зарычав уже в следующий миг от того, как сильно и даже больно Билл стал сжиматься и трястись, я все же замер и склонился к нему, отыскивая искусанные, припухшие губки и ласково накрывая своими.

— Ты плачешь, — ощутив на губах характерную соленую влагу, констатировал я, пораженно и неуверенно застыв, и сразу отстранился, принимаясь вытирать частые слезинки с его горячих щек.

Он отрицательно и быстро замотал головой и сквозь слезы заулыбался, крепко вцепившись в мои плечи, а у меня внутри все скрутило от жестоко отрезвляющей мысли, что я сделал своему мелкому больно.

— Короче, нахер, — буркнул я, решив кончать с этим делом, даже его толком и не начав, потому что это выше моих сил уж лет как семнадцать — видеть, как этот идиот мучается и чем-то расстроен.

— Стой! Все нормально! — еще крепче сжав меня руками, резво затарахтел он, даже не делая пауз, а я так пока и остановился, находясь внутри него и на всякий случай не шевелясь.. — Я это просто.. от.. от счастья!

— Да не гони, — сквозь ехидный смех цокнул я, ласково поглаживая его по щеке и покачав головой, и снова встретился с ним взглядом. Теперь хоть в комнате было практически темно, и в этом плотном мраке совсем почти не видно в глазах изумительной радужки. — От счастья, блять. Билл, ой, нет, — не удержался я от короткого смешка, но потом сразу стал серьезным, ошалело анализируя всю нашу ситуацию и недавно сказанные слова. Он сумасшедший, помешанный!

И такого мне еще точно никто до него не говорил. Жесть.. Это ведь столько шума в душе поднимает, странного, словно теплого; все плавно, классно обволакивает невыносимо нежная нега его чувств, и вся эта ненормальная симпатия между нами будто в таких вот поступках и словах как раз достигает какой-то особой заоблачной вершины.

Брат, в свою очередь, смотрел в ответ прямо, хлопая мокрыми ресницами и все равно чуть шмыгая носом, и всем своим видом показывал, насколько он против того, что я закончу наш нежданный первый секс на такой ноте. Чего таить, в глубине души мне уж точно не хотелось прекращать, и пусть я, конечно, предполагал, что в первый раз все часто бывает не так гладко, как хотелось бы, но и делать неприятно намеренно я желанием не горел.

— Непривычно просто, непонятно, — все говорил он, гладя меня по спине и все так же стесняясь. — Я не буду сжимать, давай..

Мучительно поколебавшись и еще раз окинув его максимально подозрительным взглядом, я все же кивнул и снова опустился сверху, располагаясь между его ног, а сам навис над ним на вытянутых руках, делая первые максимально медленные движения.

Это демонически вышибало из меня весь дух, любое, даже неторопливое проникновение в него скрючивало меня от удовольствия, в то время как умом мне было чертовски стыдно и неудобно, что в это время меня прет, а ему приходится терпеть такие неудобства. Я, если начистоту, даже тупо в мыслях представить себе не могу, каково это вообще — лежать с чужим стояком в заднице. И, если честно, то мне даже узнавать этого не хотелось.

Но я же видел, что ему, бывало, нравилось, когда я там трогал его пальцами, так мягко он мурлыкал, каждый такой раз переходя на полный похоти стон, смешанный с тихим «еще», а теперь.. может, если еще так же попробовать..

Шумно дыша через рот, я смотрел на его лицо, нахмуренные брови, чуть поджатые губы, все равно застывшие странной улыбкой, напоминая ею Терминатора, которого Джон Коннор учил улыбаться, а сам просто не понимал, зачем вообще стоило идти на такое. Я все набирал темп, уже увереннее и более страстно, стискивая зубы и чувствуя, как у меня на выпрямленных руках особенно туго напрягаются мышцы.

Брат ласкал себя сам, одной вытянутой рукой держась за мое плечо и иногда поглаживая шею, и правда теперь почти не сжимался, привыкнув и заметно расслабившись, после чего даже, все равно морщась, все чаще стал удовлетворенно выдыхать и красиво содрогаться вслед моим фрикциям, которые я изучающе задавал под разным углом.